Кто стреляет последним
Шрифт:
— Быстро к универмагу, любому! — приказал Марат.
Через двадцать минут к машине Марата в сопровождении Сергуни подошел стройный молодой человек, в котором узнать Вадима можно было только с трудом. Белый костюм с атласными, отогнутыми по моде рукавами пиджака, черная рубашка-апаш, белые туфли «саламандра», средних размеров кейс, зонтик. В кейсе лежала старая одежда Вадима, с которой он категорически отказался расстаться.
Марат остался удовлетворенным.
— Как? — спросил он у телохранителя.
— Часы, — подсказал тот.
— Точно — часы!
— У меня же есть, — возразил Вадим.
— Повесь их у себя в сортире! Время только теряем!
Пришлось Сергуне бежать и за часами. Это был, конечно, не маратовский «Роллекс», но Вадиму понравились.
— Вперед! — кивнул Марат, и «семерка» с обычно спокойным Николаем резко взяла с места.
— Послушайте, Марат! — обратился к нему Вадим, когда машина вышла на кольцевую автодорогу и устремилась к Ленинградскому шоссе, нарушая все скоростные ограничения. — Меня вы нарядили как куклу. А сами? Кроссовки — даже не «Адидас». Ковбойка. Курточка. В таком виде вам можно вести переговоры? С серьезными людьми?
— Мне — можно.
— Тогда объясните, что это за переговоры и какая у меня роль.
— Приедем — узнаешь.
— Другой бы на моем месте обиделся. — Вадим зевнул. — А я уж лучше подремлю, а то всю ночь не сомкнул глаз.
— Чем же ты занимался всю ночь? — заинтересовался Марат.
Вадим усмехнулся:
— Поймали на слове. Совковая жизнь — она все-таки расслабляет. В Израиле я себе такого никогда не позволил бы.
— И все-таки?
— Готовил документы. От руки. В двух экземплярах. А потом развозил… в общем, куда нужно.
— А почему в двух экземплярах?
— Ну, на всякий случай. Если один вдруг исчезнет…
Вадим снова зевнул и поерзал, удобнее устраиваясь на сиденье.
— Спит? — через некоторое время спросил Николай.
— Может, и спит, — ответил Марат.
Ему это было неважно. Ему нужно было время, чтобы основательно все обдумать. Его резкий ответ Вадиму, когда тот спросил о переговорах, был вызван не раздраженностью Марата, который ни в чем не любил спешки, а тем простым обстоятельством, что Марат не готов был к ответу. Не было у него ответа на этот вопрос. И на многие другие. И предстояло быстро их отыскать.
Первый толчок мысли дал сам Вадим. Компрометирующие документы. Какие у него могут быть документы? На Сергуню. Убийство Лехи-мочалки. Допустим, хоть это еще нужно доказать. Трое в развалинах санатория. Могли что-то рассказать. И может быть — многое. Когда тебе в лоб целят из «беретты», трудно молчать. Но что они могли рассказать? Ничего, прямо выводящего на Марата. В лучшем случае — на Гарика, они работали на него, а все службы у Марата не были между собой связаны. По мере возможности. Меньше знаешь — лучше спишь. Значит, тоже неважно.
Что еще? С делом Осмоловского Вадим никак не связан.
Все? И тут у Марата, вздохнувшего было с облегчением, даже зубы заныли. Груз! Вот — главный и самый страшный компромат. А то, что груз у Вадима, сомнений не вызывало. Всю первую половину дня трое ребят Гарика на двух машинах неотрывно пасли Вадима в его мотаниях по Москве, но ничего конкретного не выяснили. Папки с документами он развез ночью, это ясно. А днем просто демонстрировал, что с ним все в порядке. И может быть, обсуждал с сообщниками, если они у него были, план действий в связи с неожиданной поездкой в Ригу.
Сообщники? Вряд ли. Просто друзья (а близких друзей у него не было — факт установленный) или знакомые, которые не посвящены в курс дела. Была маленькая надежда, что он заедет проверить, на месте ли груз, но не было ничего похожего и на это.
Итак, груз. Кардинальных вариантов было три. Первый — выжать из Вадима всю информацию. Всю. Вплоть до адресов, где хранится компромат. Гарик это умел. И не раз блестяще доказывал. На него работали не только костоломы, но и опытный врач-нарколог. Но, отвергнув этот вариант на первых порах, Марат все больше убеждался, что сделал правильно. Было что-то в этом непростом простачке Вадиме такое, что вызывало сомнения Марата в успехе акции. Что? Совершенно непонятно. Но — было. А значит, были и сомнения, что все получится. А если не получится хоть самая малая малость, один процент из ста, — крах: Вадима, считай, нет, груза нет, документы начинают свой путь.
Второй вариант — уверить Вадима, что он взят в долю. Как? Очень просто: провести переговоры с Гунаром (или лучше, ой как лучше бы!) с самим заказчиком, отдать Вадиму его долю — придется из своих, из фондов, получить груз, а дальше уже все просто. Получить деньги с заказчика, что всегда происходило одновременно с обменом на груз, забрать у Вадима бабки, а его отдать рижским гастролерам или разобраться самим.
Реально. Маленький вопрос: документы. Но это, в конце концов, не так важно: ну, потопчет Сергуня зону, ему полезно.
Был и еще один вариант, запасной. Самый дорогой, но и самый надежный. Быстро организовать поставку новой партии груза, провести операцию с заказчиком, предварительно или в процессе нейтрализовав Гунара. А потом уже взять Вадима под такой плотный колпак, что он рано или поздно не сможет не проколоться. А тогда и утраченный груз вернется.
Вполне реально. Марат несколько расслабился, но радоваться не спешил. Знал по опыту: планы планами, а жизнь жизнью.
Машина вкатилась на виадук аэропорта и зарулила на платную стоянку у зала вылета.
— Приехали, — сказал Николай.
Он запер машину, выписал какую-то квитанцию и, подхватив узкий серый кейс Марата, прошел вместе с ними в зал аэропорта.
— Он тоже летит с нами? — спросил Вадим.
— Ты имеешь что-нибудь против? — поинтересовался Марат.
— Нет, но… Извините, Николай, что я вмешиваюсь в ваши дела, но, по-моему, у вашего шефа сейчас вырежут портмоне.
Николай среагировал мгновенно. Уже через секунду бритва, зажатая в руке молодого белобрысого хиппаря, звякнула о кафель пола, а затем и сам он свалился как куль. Пассажиры заохали: что с ним?