Шрифт:
— Элька, как правильно писать: ЖЫЛЕЗНАЯ или ЖЭЛЕЗНАЯ?
Пятилетний мальчик, лежа на ковре на животе, старательно выводит на листе бумаги большие буквы — каждую другим фломастером. Буквы такие крупные и яркие, что видны даже издалека. Девочка постарше суетится вокруг наряженной елки — тут поправит шарик, там повесит серебристый колокольчик. Отходит на два шага назад, сосредоточенно и придирчиво смотрит, что-то тихонько мурлыча себе под нос. Вопрос застает ее врасплох.
— Ммм… ЖИЛЕЗНАЯ. Кажется, так. Да, правильно. Ы после Ж не бывает.
Она
— Что это ты пишешь?
— Письмо, — важно отвечает мальчик.
— Кому? — не отстает девочка.
— Деду Морозу.
Но Элька уже и сама видит. Крупные разноцветные буквы так и бросаются в глаза: «УВОЖАИМЫЙ ДЕТМАРОС ПЖАЛУСТА ПОДАРИ МНЕ ЖЭЛЕ (зачеркнуто) ЖИЛЕЗНУЮ ДАРОГУ И…»
Девочка фыркает.
— Смешной ты, Сенька.
— Почему смешной?
— Ну, во-первых, у тебя тут куча ошибок. А во вторых… — Видно, что девочке хочется сообщить это «во-вторых», что-то более важное, чем ошибки. Но все же привычка поучать младшего брата, а может, желание показать свое превосходство, берет верх. Она опускается на пол и берет красный фломастер.
— Дай, покажу, как надо.
— Ладно, ты исправь, а я потом все заново перепишу.
Несколько минут сосредоточенного пыхтения в полной тишине. И вот готов исправленный текст: «УВОЖАЕМЫЙ ДЕД МОРОЗ, ПОЖАЛУЙСТО, ПОДАРИ МНЕ ЖИЛЕЗНУЮ ДОРОГУ И…»
— Вот так. Можешь писать сначала. Только все это бес-смыс-лен-но. — Элька очень тщательно выговаривает недавно усвоенное слово.
— Почему? — исполненные удивления круглые карие глаза смотрят на нее.
— Почему, почему… Разве ты не знаешь? Никакого Деда Мороза вовсе нет.
Несколько секунд напряженной тишины — кажется, слышно, как мысли тихонько шуршат у мальчика в голове.
— Неееет? Как это нет? А где он?
Короткий смешок.
— Нигде. Нигде его нет, понимаешь? Нигде на Земле.
— Есть. Ты просто дразнишься. — Вздох облегчения.
— И не думаю. Я точно знаю. Нет его. — Девочка опять отходит к елке и смотрит придирчивым взглядом.
— Ты сама знаешь, что есть! Мы же видели. В прошлом году, помнишь? На елке.
— Все-таки ты еще маленький, Сенька. Ну, как ты мог не заметить? Борода-то у него была не настоящая! Это же просто переодетый дядька был.
— Я не маленький. — Короткое раздумье. — Ну и пусть дядька. И пусть переодетый. Настоящий же Дед Мороз не может успеть сразу ко всем детям, на все елки. Он же только один. Вот ему и помогают.
— Ага, помогают! Просто нас обманывают, как маленьких. Сказочки рассказывают. Только такие глупенькие, как ты, и могут поверить…
— Я не глупенький! Ты же сама! Тоже письма писала! Я помню, тебе еще мама помогала! Писала! Писала!
— Ну, и писала, зачем так кричать? Ну, и что здесь такого? Может, и в этом году напишу еще. Чтобы маму не огорчать. Ведь мама думает, что я верю в этого Деда Мороза. И пусть думает, а что?
Девочка делано пожимает плечами, на лице — полное безразличие. Потом придвигает к елке стул, залезает на него, снимает красный шарик с верхней ветки.
— Подай мне вон тот, синий.
— Все равно он есть. — Сенька протягивает синий шар.
— А ты его видел? Видел? Только переодетых дядек ты видел!
— А настоящий Дед Мороз приходит ночью, в самый Новый год, и его никто не может увидеть.
— Ха! Потому и не может, что его просто нет!
Внезапное озарение. Торжество в глазах.
— А подарки? Как же подарки? Что, и подарков нет?
— Подарки! Вот скажи, на день рождения тебе кто подарки дарит?
— Ну, мама, папа. Еще бабушка…
— Так вот. На Новый год — то же самое. Мама с папой заранее подарки покупают в магазине, а потом ночью под елочку кладут. Чтобы мы не видели. Мы спим, а они приходят и…
— Ты сама видела? Ничего ты не видела! Я сейчас тебя с этого стула столкну!
— Попробуй только! Ну и что, что не видела? Я знаю.
— Откуда ты можешь знать?
— Я много чего знаю. Я ведь уже в школу хожу. Знаешь, как там учат? Это вы в садике только песенки распеваете. Про Деда Мороза. Ха! Которого нет!
Элька слезает со стула. Отходит на два шага. Удовлетворенно хмыкает.
Сенька собирает с пола фломастеры. Вдохновение утрачено, придется дописать завтра. Вдруг замирает с фломастерами в руках. Еще одна спасительная мысль.
— Вот и видно, что ты врушка. Никакая мама, никакой папа подарки не покупает. Их точно Дед Мороз приносит.
— Почему?
— Я в прошлом году, помнишь, что получил? Джип на пульте! А мама не знала, что я его хочу, она думала — вертолет. И папа не знал, только Дед Мороз.
— Откуда же он знал?
— Потому что он все знает. Даже без писем. Мы с мамой письмо когда писали, я про вертолет сказал. А потом уже этот джип захотел. И он мне принес. Он знает, потому что он как волшебник.
— Волшебников тоже не бывает. Ой, да что с тобой разговаривать! Подрастешь — узнаешь, что нет никакого Деда Мороза.
— Нет, есть! — В глазах слезы.
— А вот и нет! А вот и нет!
— Что тут у вас? Опять деретесь? — Голос за дверью.
Я тихонько отхожу от окна. Улица пустынна. Горят фонари, хотя и так светло от выпавшего днем снега. Кончился еще один обычный день, люди вернулись домой, и теперь ужинают, смотрят телевизор, украшают квартиры к праздникам… И мой день тоже заканчивается, обычный рабочий день. Я достаю свой список и вычеркиваю еще одно имя, уже двадцать первое за сегодняшний день. Отныне этой девочке подарки будут покупать родители, потому что для нее волшебная сказка закончилась. Теперь она будет жить в другом мире — мире, где никто не ждет чуда, где чудо — не желанный гость… И я никогда не смогу к этому привыкнуть — каждый раз, когда приходится вычеркивать имя из списка, мне становится грустно и как-то пусто внутри. И каждый раз, когда я слышу жесткое и насмешливое «его нет», начинаю сомневаться: а может, меня действительно нет?