Кто услышит коноплянку?
Шрифт:
И вновь знакомый грузовик. Веселый парнишка, который недавно довез его до Галичьей Горы, высунулся из окошка:
– Ну ты даешь, земляк! Уже посмотрел гору? Киреев молча кивнул.
– А теперь в какие края? Только сейчас до Михаила дошло, что к нему обращаются.
– Скажите, - обратился он к незнакомцу, - вы белую иномарку не видели?
– Белую? Не видел. Потеряли, что ль, кого?
– Вроде этого. А сейчас... куда едете?
– Вообще-то мне в Хлевное надо.
– А это где?
– От Задонска километров двадцать пять.
– От Задонска? Вас, простите, как зовут?
– Федором.
– Скажите, Федор, а до Задонска
– Да ради Бога! Садитесь.
Но Киреев колебался. А вдруг белая иномарка поехала в сторону Липецка? Он с тоской посмотрел по сторонам. В сторону Липецка одна за другой мчались машины. Незнакомец поймал его взгляд.
– Так вам куда надо? В Липецк, что ли?
Вдаваться в объяснения Кирееву не хотелось. На развилку дороги присела трясогузка. Она сначала посидела на макушке донника, росшего на обочине, а потом весело поскакала по дороге, озорно покачивая своим хвостиком. Поскакала на юг, в сторону Задонска.
– Вот и знак.
– Что?
– не понял водитель грузовика.
– Поехали в Задонск, земляк.
Глава тридцать шестая
– Миленькие мои, да вы что - одурели?! Рядом в деревне - два трупа, а мы стоим здесь, у всех на виду, митингуем, - Шурик почти кричал.
– До Задонска - пятнадцать минут езды. Вы это понимаете?! Он будет вечером там. Там! Господи! Ну и что вы бычитесь? Бугай, скажи им!
– И правда, ребята, - не очень уверенно поддержал Шурика Бугай, глядя на Гнилого.
– Может, того, закончим?
Но Юля и Гнилой молчали, с ненавистью глядя друг на друга. Шурик сделал еще одну попытку их примирить:
– Я согласен, Гнилой погорячился... не надо было убивать этих хохлов. Согласись с этим, обратился Шурик к Гнилому.
– Но и ты должна, Юлька, понять: за три месяца у человека нервы ни к черту стали. Да еще тот мужик спровоцировал Гнилого. Хамил... А теперь - поехали! Нутром чую - в Задонск он пошел. Поехали...
– И то дело, - неожиданно сказал Гнилой.
– Поехали.
– Я останусь, - упрямо твердила Селиванова. Юлю трясло. Перед ее глазами стоял молодой украинец, его взгляд, полный страха, его слезы и мольба: "Не убивайте меня, пожалуйста".
– Я не поеду с этой свиньей.
– Снова - здорово, - Шурик, обессиленный, плюхнулся на заднее сиденье.
– Слушай, Юлька, давай договоримся. Если Киреева мы сегодня не встретим в Задонске, завтра ты уедешь. Хорошо? Юля пожала плечами и села в машину.
– Вот и славненько, - сказал Шурик, когда "Сааб" рванул по направлению к Задонску.
– Бугай, поставь что-нибудь повеселее.
– Сейчас, - с готовностью отозвался тот.
– Слушай, - обратился он к Гнилому, - я тебя понимаю, но Шурик все-таки прав: поймаем этого Киреева, и все будет о'кей. Пока не поймали гада - вот и шалят нервишки.
– Что будет о'кей? Я перестану быть свиньей? Эта сука вновь зауважает меня?
– В отличие от Бугая, к которому вернулось хорошее настроение, Гнилой крутил баранку с мрачным лицом.
– Молчишь? Вот сиди и молчи дальше.
– А я что?
– обиделся Бугай.
– Я же сказал, что с тобой тоже согласен, но... успокоиться надо... Кстати, когда в Москву вернемся, тачку на техосмотр поставь. По таким дорогам, сам понимаешь... Гнилой не поддержал разговор. Он смотрел вперед, желваки ходили без устали. Если бы не звучащая музыка, наступившее молчание стало бы тягостным. Юлю продолжало трясти. Шурик осторожно, чтобы не видели впереди сидящие, успокаивающе гладил ее по руке. Его взгляд будто говорил: "Все понимаю. Но потерпи еще немного".
"Сааб" миновал большое село. Пара-тройка километров - и началась лесная зона. Местность была очень живописная, но пассажирам "Сааба" было не до красот природы. То и дело от основной дороги отходили ответвления, в основном в сторону Дона. На одном из поворотов Гнилой резко затормозил. Юля мгновенно все поняла. На дороге под указателем "Турбаза" стояли люди. Скорость машины стала минимальной, и Селиванова решила выпрыгнуть на ходу - это был ее последний шанс. Она открыла дверь, но ставшая неожиданно жесткой рука Шурика удержала Юлю.
– Пусти, пусти!
– закричала Юля.
– Он же убьет меня. Ты еще не понял? Гнилой расхохотался:
– Молодец, Шурик! Настоящий пацан. Не променял нас на бабу. Тебе это зачтется. Последним, как обычно, все понял Бугай.
– Правильно, Гнилой. Наказать суку надо. Раздухарилась - сил нет. Права качает. Трахнем Юлечку? Что, ты и порешить ее решил? Думаешь, заложит после? Тоже верно.
– Скажите, в вас что-то человеческое есть?
– Страха у Юли, как ни странно, не было. Предательство Шурика, какая-то потрясающая обыденность, с которой Бугай говорил о ее предполагаемой смерти, просто не укладывались в Юлиной голове.
– Мы же все тяготы вместе делили. Я друзьями вас считала... За что убивать меня, Бугай?
Тот посмотрел на Гнилого:
– Ведешь ты себя неправильно. Да, Гнилой?
– Даже когда курицу убивают, ее жалко, но я же человек, живой человек.
– Пока живой, - хмыкнул Бугай.
Шурик сидел, опустив голову. "Сааб", съехав с дороги, остановился на небольшой лесной опушке.
– Выходи, - приказал Юле Гнилой.
Странно, он, похоже, не особенно заботился о маскировке: машину можно увидеть с дороги. Впрочем, место было довольно безлюдное. Все вышли из машины. Испуганный, взлетел с ветки вяза дрозд и затрещал на всю округу. Другие птицы в глубине леса подхватили крик. Страх не приходил, хотя Юля хорошо понимала, что ее ждет. А вот окружающий мир вдруг изменился. Все стало происходить словно в замедленной съемке. Вот медленно взлетел с ветки дрозд, вот шмель, будто сошедший из мультфильма, пролетел возле ее ног. Забавно, оказывается, шмель - это не просто то, что жужжит. Он - красивый. Темная головка, желтый воротничок, золотистая полоска опоясывает брюшко, а внизу пушистые оранжевые штанишки. Будто откуда-то сверху сошло на нее спокойствие. Вспомнилось, как она всего три месяца назад - Боже, как давно это было - планировала убить домработницу Вороновой. В лесу. А сейчас будут убивать ее. Все правильно и справедливо. Зло обязательно возвращается к тому, кто его породил. Глупая, все разбогатеть мечтала, верила, что только тогда и начнется настоящая жизнь... Вспомнился Киреев. Неужели эти подонки все-таки встретятся с ним? "Еще один мой грех", - думала Юля, глядя на шмеля. Смотреть на рожи своих спутников не хотелось. Кто-то говорит, кажется, Гнилой. Точно, он.
– ...потому что ты примитивен, Бугай. Трахнуть, убить - ты что, маньяк?
– Скажешь еще. Тоже мне, нашел Чикатилу!
– К этому же привыкаешь. Интересно ломать человека. Вот, посмотри на эту сучку. Гордая, нас презирает. А через десять минут ты, Бугай, увидишь другую Юлю, готовую выполнить любую твою прихоть. Скажем, захочешь ты, чтобы она стала белкой - станет.
– Как это?
– Сама засунет себе в задницу, к примеру, ветку - это ее хвостом будет - и полезет, голая, на дерево.