Кто я?
Шрифт:
Я передернула плечами, и стала внимательно всматриваться в углы камеры. Но заметить мне ничего не удавалось. Свет факела из коридора едва освещал пятачок у решетки. Что же касается остального пространства, оно тонуло в чернильной тьме. Слух мой тоже не подтверждал присутствия по соседству живых существ. Ни подозрительных шорохов, ни стука маленьких ноготков по каменному полу слышно не было.
— Эй, — внезапно послышался хриплый шепот. Может это я перенапряглась, вслушиваясь в тишину? Может у меня начались слуховые галлюцинации?
— Эй, ты там, кхе-кхе-кхе… — Ну вот, опять. Теперь галлюцинация завершилась глухим кашлем. Я приникла к прутьям решетки, пытаясь понять, откуда раздавался голос.
— Я здесь, — тихонько отозвалась я.
— Девушка, — мечтательно протянул голос. — Совсем юная девушка. Я уже и не думал увидеть нечто подобное в своей жизни.
— Боюсь, увидеть как раз и не получится, — разочаровала его я. Может маньяк какой, в такие моменты я рада, что меня отделяет крепкая стальная решетка.
— А ну, хватит болтать, х-х-х-х-х!!! — Это караульный, снова проявлял недовольство. Злой он какой-то. Хотя, будешь здесь добрым. Работенка — врагу не пожелаешь. Темно, страшно, контингент определенный, опять же, возможно крысы…
— Вам нужно жаловаться в профсоюз, — посоветовала я охраннику. — Требовать прибавки к зарплате, кабинет с видом на озеро с лебедями и отпуск не менее 28 рабочих дней, с оплачиваемой путевкой в санаторий.
— Ах, ты, маленькая х-х-х-х!!! — Славно у него выходит это наречие. Еще бы понимать смысл. Или не стоит? — Посмотрим, как у вас получится вести светские беседы в полной темноте.
Он снял со стены коптивший факел и загремел сапогами по лестнице. По коридору еще долго летало эхо его противного каркающего смеха, но он так и не вернулся послушать нашу «светскую беседу».
В кромешной мгле стало совсем не уютно. Помнится, в углу валялась охапка соломы. Я нашла ее на ощупь и уселась. В камере было сухо, но каменный пол, даже с учетом соломы веял холодом. От этого на душе заскреблись кошки, а в носу запершило.
— Апчхи!
Так и заболеть недолго. Что бы отвлечься я решила возобновить разговор с соседом по камере. Кто знает, может удастся выведать что-нибудь полезное.
— Эй, — тихонько позвала я, — почтеннейший, вы здесь?
— Куды ж я денусь? — хихикнули из темноты.
— Давно вы здесь? — Первое, что пришло мне в голову.
— Эх-кхех-кхех… А какой сейчас год?
— Не знаю, — растерялась я. Мне как-то не удалось ознакомиться с местным летоисчислением.
— Странно, — вроде только попала сюда, а уже потерялась во времени.
— Ну-у-у… — засмеялась я.
— Эх, — вздохнул голос. — Я попал сюда молодым юношей. Сначала я считал дни, складывал их в недели, месяца, года… Но чем дольше здесь находишься, тем сложнее становится это делать. В один момент я просо перестал видеть в этом смысл. Прошло очень много времени, а никто не собирался меня освобождать, так был ли смысл вести подсчет моего жалкого существования?
Старик умолк. Бедняга, сколько же ему лет? Хотя без света, в полном одиночестве (из других камер ведь никто не отозвался) в таких условиях любой превратится в безвольного старика за пару лет.
— Я не разговаривал ни с кем уже очень давно, — продолжил голос. — Как ты сама могла заметить, стража не самые милые собеседники. Расскажи мне как дела в Мире, что нового. Жизнь ведь продолжается, несмотря на то, что я завяз во времени, как муха в паутине.
Что я могла рассказать ему? Я попала в этот мир не так давно. Не было времени разбираться ни в чем. События слишком быстро сменяли друг друга. И абсолютно все, что ни попадалось мне на глаза выглядело удивительным и волшебным. Да и повидала я совсем немного.
— Все по старому, — нашлась я с ответом. — Текут реки, шумят деревья, носятся по лесу желтоглазики.
— Лес… как бы мне снова хотелось увидеть деревья. Больше всего мне не хватает здесь шелеста листвы на ветру, бликов солнечных зайчиков в ветвях, чистоты и свежести тенистого леса.
— И вы не скучаете по родным? — Удивилась я.
— У меня нет никого, — с грустью ответил он. — Родители покинули меня еще совсем маленьким, я даже не помню их лиц. А свою семью я не завел. Упустил свой Шанс. Я был молод, родители оставили мне не плохое состояние, так что я ни в чем не нуждался и жил в собственное удовольствие.
Однажды я повстречал замечательную девушку. Это был Шанс. Я мог завести семью, детей. Но я решил, что слишком молод, что у меня еще вся жизнь впереди, что еще успею. И упустил свой Шанс. Девушку выдали за другого, а я продолжал вести разгульный образ жизни. Все ждал, что судьба подбросит мне другой Шанс…
— Вы так говорите, будто Шанс — это что-то материальное.
— Нет, девочка моя. Шанс — это не вещь, это дар, ценный и неоценимый. Он посылается нам провиденьем, которое очень капризно и дважды может не обратить на тебя свое внимание. Поэтому нельзя отвергать его предложения. Если в жизни выпадает Шанс, нужно тут же хватать его за хвост!
— Почему вы так говорите? Многие молодые люди в наше время не спешат остепениться, но это не значит, что всю дальнейшую жизнь их будут преследовать неудачи.
Мой собеседник противно закаркал, то ли от смеха, то ли от кашля, то ли и от того и другого вместе.
— Тебе ли, милое дитя рассказывать мне про удачу? Послушай, что я тебе поведаю. Никогда не стоит отказываться от ее подарков. И это не просто бред безумного старика.
Это случилось, когда я уже совсем потерял всякую волю к существованию. Даже не знаю, на каком году моего пребывания здесь это было. Я смотрел в темноту, и мне стало казаться, что это не свет не попадает в камеру, а мои глаза начинают слепнуть. Лишь визиты караульного напоминали мне о том, что время не стоит на месте, но и они становились все реже.
В один день я заметил, что стражник ведет себя не как обычно. Он не сунул мне тарелку с едой в отверстие у пола, а стал отпирать решетку. Мое сознание тогда находилось в состоянии спячки, мне даже не было интересно, зачем он это делает. «Вставай, старая развалина, — гаркнул он на меня. — Ты свободен». До меня упорно не доходил смысл его слов. Свободен? Что значит свободен? Что есть свобода, и какое отношение она может иметь ко мне?
Стражнику надоело ждать, пока я соображу, что к чему, он схватил меня в охапку и поволок к коридору. Там поставил на ноги и, подгоняя пинками, повел к лестнице. Пока я шел темными коридорами, до меня стал потихоньку доходить смысл происходящего. Винтики бюрократической машины стали на свои места и меня выпускают из темницы. Я не знал, как реагировать, радоваться, плакать от счастья, целовать моего вчерашнего надзирателя или пуститься в пляс. Хотелась все и сразу, но вместо этого я ошарашено молчал и плелся в указываемом тычками направлении.