Кто закажет реквием
Шрифт:
Когда он стал спускаться по ступеням, Клюев уже трусцой приближался к «Волге». Автомобиль поехал навстречу Бирюкову, и тот быстро, практически на ходу ввалился на переднее сиденье.
— Немножко заштормило, — прокомментировал Клюев неизвестно что: то ли падение Бирюкова в машину, то ли ситуацию вообще. — И куда мы теперь тронемся, господа сыщики?
— В логово, Женя, в логово, — тоном человека, не знающего сомнений, произнес Бирюков. — Только оттуда мы сможем начать планомерное и решительное наступление.
В «логово», то есть, на тайную квартиру Клюева они проникали один за
— Мужики, на когда-то проклятом, а ныне признанном благословенным Западе в подобных случаях снимают напряжение одним испытанным методом.
Он распахнул дверцу холодильника, извлек оттуда литровую бутылку «Лимонной», поставил ее на стол, следом метнул две скумбрии холодного копчения, круг сыра сулугуни.
Ненашев тоже засуетился, разыскивая сковороду, маргарин, нарезая найденный в корзинке репчатый лук, привявшие, сморщенные уже помидоры, сладкий перец, помещая все это на сковороду, а потом разбивая в шкворчащую массу яйца.
— Эх, и закатим же мы сейчас пир во время чумы, — мрачно констатировал Бирюков.
— Николаич, никакой чумы нет, штормит только слегка, — осторожно поправил его Клюев. — Стоит только нам сейчас принять по маленькой, как все станет вокруг голубым и зеленым, и все проблемы тоже предстанут в ином свете и цвете. Отдохнуть нам надо, джентльмены, отдохнуть. С утра в бегах, ни разу не жравши — от этого возникают язвы и принимаются неправильные решения. А. вот мы сейчас сядем, все не спеша обсудим, и создавшаяся ситуация окажется проще пареной репы.
— Угу, — кивнул Бирюков, — не хватает только вооруженного ограбления, чтобы она упростилась до предела. Есть похищение, есть «мокруха», есть мошенничество — это я про проникновение в свою «хазу» — есть даже мелкая кража.
Он вынул из кармана куртки записную книжку в черной с золотистым тиснением обложке, подбросил ее на ладони.
— «Щипач» я теперь получаюсь.
— Не понял, — Ненашев обернулся от плиты, на которой уже завершалось таинство приготовления суперяичницы.
— А что тут понимать, — прокомментировал Клюев. — Пришла к нему прекрасная незнакомка на рандеву, а он ее сначала «ошмонал», а потом «завалил» — все в стиле «черного юмора».
— Ситуация выглядит еще похабней, — покачал головой Бирюков. — Блокнотец-то был снят уже с мертвого тела. Надеюсь, мне это простится в разных инстанциях, где я буду представать после ухода из этого мира, и я буду правильно понят. И она рисковала — как выяснилось, даже собственной жизнью — и на меня Женька страху достаточно нагнал, так надо же получить хоть часть информации, предназначавшейся мне.
Он раскрыл книжку наугад, вчитался в записи и сказал почти восхищенно:
— Так в жизни не бывает, мужики. Вы некоего Кондратьева помните?
— Еще бы нет, — сказал Клюев, — сегодня утром только вспоминали в связи с Подлосником. Лох, у которого едва не увели жену окончательно и бесповоротно. Давно не встречались — так это называется. И каким же образом он в той книжке фигурирует?
— Фигурирует он своим адресом в городе Зальцбурге, в Австрии и, как у них там водится, тремя номерами телефонов.
— А мне кажется, — Ненашев снял с гвоздя подставку для сковороды, сделанную в виде какого-то замысловатого кренделька или кружевной салфетки, только из дрянного алюминиевого сплава, бросил ее на стол, с грохотом припечатал подставку тяжелой сковородой. — А мне кажется, что никакого совпадения, а уж тем более чуда здесь нет. Наоборот, у нас продолжаются неприятности, связанные с общением с господином Кондратьевым. Раз он такой раздолбай, то и общение с ним приводит к нехорошим последствиям — невезением ведь заражаются.
— Ага, он совсем невезучий, — закивал Клюев. — Невезучие, брат ты мой, в Южнороссийске живут, в Уфе, Тюмени. А везучие живут в Нью-Йорке, Париже, Зальцбурге на худой конец — там ведь Моцарт родился...
— ... у которого денег на собственные похороны не оказалось, — вставил Бирюков, — и его чуть ли не в братской могиле похоронили. А тут еще и масса визитных карточек, — последняя реплика относилась уже к записной книжке, из-под обложки которой он извлек не меньше десятка разномастных прямоугольничков из плотной бумаги. — Сильные мира сего.
— Уж так и мира, — засомневался Ненашев. — Небось, большинство из Южноросийска.
— Тут ты неправ, Константин. Вот тебе Москва, вот тебе Питер, вот тебе... о, даже Нью-Йорк, где везучие живут, по определению Женьки. А вот и старый знакомый Поляков, век бы о нем не слыхать. И еще раз Кондратьев — визитка на немецком и английском языках.
— Ладно, за встречу с Кондратьевым надо выпить, — заявил Клюев, уже разливший водку по стаканам.
Выпили за встречу с Кондратьевым. Бирюков почти сразу же предложил:
— А теперь — за упокой души этой М. В. Ш. Инициалы на первой странице вверху наверняка ее. Не чокаясь пьем. После этого наступила пауза. Потом Клюев сказал:
— За что же ее убили? Она могла кому-то помешать продолжать шантаж Николаича?
— Наверное, — согласился Бирюков. — Ведь она по телефону сказала мне, что знает о моих проблемах.
— То-то и оно, что по телефону, — покачал головой Клюев. — Телефонная связь — ненадежная связь.
— При существующей системе коммутации ни фига нельзя поделать для безопасности, — пожал плечами Бирюков. — «Клопа» могут воткнуть куда угодно — за исключением разве что телефонного аппарата в нашей комнатушке. Но иначе она никак не могла связаться со мной. Хотя можно рассмотреть и другую версию: М. В. Ш. злодеи не знали, а когда она позвонила, спокойно прибыли на место, увидели, кто со мной вошел в контакт, и убрали ее.
— А если бы на ее месте оказалась какая-то случайно встретившаяся твоя знакомая или просто женщина из толпы, захотевшая узнать, как быстрее добраться до гостиницы «Интурист»? — спросил Клюев.
— А они бы и ее убрали. Самая обычная перестраховка. Кстати, теперь о самом главном: вы не заметили, кто проходил мимо нас за несколько секунд до того, как она начала падать?
— Заметили. Вроде бы, — неуверенно ответил Клюев. — Но на видеопленке ведь это все есть, — он кивнул на стену, отделяющую кухню от гостиной, где лежала видеокамера. — Ты предполагаешь, что ее кто-то ткнул острым предметом типа заточки?