Шрифт:
Берендеев Кирилл
Кто знает?
Машина выбралась на шоссе. Скорость тут же возросла, стрелка спидометра, чуть подрагивая, отлепилась от цифры 60 и медленно двинулась дальше. На пустынной дороге можно выжимать из "шевроле" все, на что он способен.
Шины едва шуршат, отбрасывая прочь пролетавшие под кузовом метры полотна. Они складываются, и порой мимо меня пролетает полосатый верстовой столб с номером. Сейчас цифра на нем перешла за сороковую отметку. А на шоссе по-прежнему никого нет. Только ветер, свистящий в ушах, холодное свинцовое небо с накрапывающим дождичком, горизонт, и бесконечное полотно, бесконечно
Вокруг пустота средней полосы России. Кое-где виднеются жидкие леса, деревеньки, прижавшиеся к дороге и поля, уходящие по обе стороны шоссе вдаль насколько хватает глаз. Они уже давно убраны и засеяны яровыми. Сейчас конец сентября, земля умирает; постепенно она покроется ледяной коркой, ожидая прихода зимы.
Новый поворот, я отвлекся, мысли сбились. Внутри кабриолета звучит то полушепотом, то срываясь в крик голос Криса де Бурга. "Леди в красном", его лучшая песня. Нежная мелодия пронзает. Я вслушиваюсь в слова, но не слышу их, полотно сковало мои мысли. Только я и дорога, что лежит передо мной, ныряет под колеса и исчезает позади. Какая разница, сколько это будет продолжаться. Сейчас я один в целом мире, и это утешает. А когда вернусь, то буду один в четырех стенах, а это уже страшно. Потому я и не думаю о грядущем, оставаясь мыслями, каждой минутой здесь и сейчас. Далеко ото всех. Мир слился в магистраль, которую терзает "шевроле" своими шинами.
Я опускаю верх машины. Набежавший ветер тотчас же бросается на мои волосы, треплет их, кидает в лицо ледяные капли дождя. Пускай. Так даже лучше.
Новый взгляд на верстовой столб. Уже пятьдесят шесть. Навстречу промчалась серым вихрем машина: должно быть, водитель также пребывает в восторге от бесконечного полотна, стелющегося от горизонта до горизонта.
Криса де Бурга сменяет команда "Иглз" с их жутковатым шлягером "Отель "Калифорния". Дождь припустил еще сильнее, северный ветер, невесть откуда взявшийся, с яростью дует в лицо, заставляя поминутно жмуриться и закрывать глаза, все более доверяя машине. Может она и не смахнет на повороте с шоссе. Впрочем, смахивать тут некуда. До самого Питера, а именно туда несется мой "шевроле", дорога прямая как стрела. Трудно сбиться с выбранного курса. Я всего раз переложил руль, тормозя на повороте у деревеньки Черная Грязь. Резкий спуск вниз, мостик через незаметную речушку, пост ГАИ и новый поворот, в противоположную сторону. И на долгие километры - "белая дорога" майя из Ушмаля в Чичен-Ицу.
Не знаю, почему мне вспомнилась именно сакбе. Но сравнение как нельзя лучше подходит для этой трассы.
Интересно, куда же я заеду на этот раз? Мне до боли не хочется поворачивать назад. Может, поэтому я и рассекаю хмурое пространство, убегая вдаль, прочь ото всех... и от себя тоже.
Дождь резко усиливается, заставляя меня закрыть верх кабриолета. Еще секунда - и мне послышался голос Светланы: "Хорошо, что ты закрыл машину, милый, я совсем продрогла".
Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Разумеется, на заднем сиденьи никого. Она любила устраиваться там, полулежа на мягких сиденьях, всматриваясь в проносящийся мимо пейзаж. "Милый, не гони так, ведь мы гуляем".
Наверное, всему виной эта скверная погода. Когда по небу низко ползут тучи, меня всякий раз охватывает какая-то странная хандра. И, невзирая на протесты Елены, я беру машину и еду, еду, загоняя себя и причиняя ей невыразимое беспокойство. Она никак не может привыкнуть к моим странным прогулкам. Впрочем, я тоже.
Вот и сейчас. Я сбрасываю скорость, поминутно убеждая себя, что все в порядке, что я один, что такого просто не может быть, а пальцы дрожат и глаза, нет-нет, да и глянут в зеркало заднего вида.
Иногда она обнимает меня сзади за плечи и шепчет в ухо ласковые слова, просит остановить и отъехать подальше от дороги. И я не в силах ей отказать.
Надо сделать перерыв. Нельзя же так гнать все время. Если я, не дай Бог, попаду в аварию, это ее убьет. Убьет.
Милая девушка. Кроткая, внимательная, отзывчивая. Сокровище, такую как она будешь искать и не найдешь. Она одна в целом свете такая. И любит меня всем сердцем.
И не может, не хочет понять, что я не могу относиться к ней так же. Просто потому, что люблю... Люблю другую и не в силах вытравить память о ней.
Я с силой жму на тормоз. Покрышки визжат, за машиной остается черный дымящийся след, тонущий в белом мареве. Руки трясутся так, словно я напился до чертиков. Я роняю голову на руль, прижимаюсь лбом к темной коже и жду.
Минуты тянутся медленно, с неохотой сменяя друг друга. Не в силах вынести их течения, я выхожу под дождь, громко хлопая дверью.
Английский кашемировый костюм моментально промокает. Тем не менее, я медленно обхожу машину, достаю пачку сигарет и пытаюсь закурить.
Зажигалка все время гаснет, сигарета мгновенно промокает, точно не хочет тлеть. Я бросаю ее себе под ноги, закуриваю другую. Результат в точности повторяет предыдущий. Я топчу пачку ногами и медленно отворачиваюсь, глядя сквозь пелену дождя.
Должно быть надолго. Тучи обложили горизонт со всех сторон, нигде и просвета не видно. Дождь снова припускает, и я уже не пытаюсь разглядеть что-нибудь в водной завесе.
Из машины доносятся последние аккорды песни группы "Скорпионз" "По-прежнему любящий тебя". Ее любимый шлягер.
Наверное, поэтому мысли о Свете незаметно прокрались в мою голову. Порой я не могу не вспомнить о ней, хотя эти воспоминания и причиняют мне мучительную сердечную боль.
В продолжение унылой темы, избранной радиостанцией в этот час я слушаю песню "Пылает за окном звезда..." "Черного кофе". Стихотворение Осипа Мандельштама звучит на фоне разошедшегося дождя как-то особенно горестно и терзает душу. Хорошо еще песня такая короткая; через минуту с небольшим радио замолкает в тишине неустанно барабанящего дождя и ведущий объявляет перерыв на рекламный блок.
Я выключаю радио и снова влезаю на сиденье водителя. Снимаю пиджак. Пока я стоял у автомобиля, мимо меня в противоположных направлениях пронеслось несколько машин. Случайные водители и пассажиры, должно быть, недоумевали, разглядывая мою фигуру, погруженную в глубокие раздумья. Что ж, они проехали и забыли, а я остался.
Я медленно склоняю голову, касаясь лбом темной кожи. Сижу так несколько минут, понемногу успокаиваясь. И постепенно прихожу в себя
Резкие звуки, вырывают меня из объятий неторопливых мыслей, легкой полудремоты, в которой я пребывал какое-то время. Они подобны ледяному душу. Я вскидываюсь, оглядывая машину. Нет, пустяки, просто я нажал кнопку клаксона неловким движением, сам не заметив того.