Ку-ку
Шрифт:
– Она задумчиво посмотрела на Ростислава Михайловича, достала бланк, потерла переносицу. – Так. – Вита подняла указательный палец с перстнем, и буква «В», вытатуированная возле большого пальца, четко проступила сквозь з – Слушайте меня… Вы купите в аптеке…
– Подождите, – перебил ее Ростислав Михайлович. – Встаньте-ка на секунду.
– Зачем? – удивилась Вита, но встала. Ростислав Михайлович обнял ее. Очень крепко обнял за плечи и поцеловал.
Вита легонько постучала его по плечу.
– Это еще что такое?!
– Кричите. Только потише, а то услышат, – серьезно сказал Ростислав Михайлович и снова поцеловал ее. И потянул куда-то…
«Господи!.. Прическа помнется…»
– Ростислав!.. Рост! Ро-о-о-стик! – неожиданно пискляво выкрикнула она. «А голос-то у меня какой противный!..»
…Рост нащупал ящик тумбочки, с вгом вытянул его, достал очки. Очки плохо держались на его перебитом носу. Включил рефле
– «…И страсть Морозова схватила своей мозолистой рукой…» – пробормотала Вита и потянулась к его очкам.
– Очкарик к тому же. Сними: меньше увидишь – меньше потеряешь… прыгун…
Он отвел ее руку.
– Ну смотри, – Вита вздохнула. – Накормил тухлятиной, соблазнил – да еще рассматривает! Выпустишь ты меня?
– С течением времени, как говорил Остап Бе – Рост легонько провел ладонью по ее волосам, по лицу… – Вопросительные скулы…
– Хм, – дернула Вита головой. – То схватил, как горилла, а то гладит… будто котенка…
– Точно, – сказал Рост. – Эквидистантно. У меня дочки так кошек гладили: контур повторяют, а до шерсти дотронуться боятся… А нос почему кривой? Боксом занималась?
– Углядел! – Вита потерла переносицу. – Это еще в детстве. Артем…
– Ростислав Михалыч! – донесся коридора старушечий голос. – Плиту оттерите, а то после вас вся в кофии. Присохнет за ночь.
– Иди, а я себя в порядок приведу, – сказала Вита.
– Ох, умереть – уснуть!
– Что так?
– Да нет, все прекрасно. Устала.
– Рост, – сказала Вита, когда они подошли к стоянке такси. – Сделай доброе дело, а? Устрой к себе Юрку на работу. Такой парень хороший, только балбес. Не доучился, в армию ушел…
– А кто он тебе?
Вита задумалась.
– Зять мой бывший… Тоже чего-то чертит. Три курса кончил до армии… Устрой…
– Скажи «трактор», тогда устрою.
– Тррактор! Тррактор! Скажи лучше, как сердце.
– Космонавт.
– Смотри, космонавт, умрешь когда-нибудь при подобных обстоятельствах. Такое случается.
– У меня теперь при подобных обстоятельствах всегда будет под рукой врач.
– Ишь ты! – Вита усмехнулась.
Подъехало такси.
Было это полгода назад.
2
Живот у Виты побаливал давно, года три. Знала только Ира: «Не дури, Вита, надо обследоваться. Не хочешь на третий этаж, лежи у меня в кабинете». Вита морщилась – пройдет.
Не прошло, болело. Но так по-страшному – первый раз.
Она позвонила
– Гринь, у меня чего-то живот болит нехорошо, – сказала Вита.
– Заходи, поглядим, – ответил Гриша.
Вита зашла…
Сейчас они сидели у Гриши в кабинете. Гриша разливал коньяк.
– Я, Гринь, чего-то не хочу, – поморщилась Вита, и рука ее невзначай погладила живот.
Гриша выпил сам и закусил лимоном, обмакнутым в соль.
– Австрияки научили, – сказал он. – Значит, Вита, дело вот как обстоит. Чего у тебя – толком сказать не могу. Но резать надо – хуже не будет.
– А шрам через все брюхо? – невесело улыбнулась Вита. – Кавалеры разбегутся, а их и так-то: раз-два, и обчелся…
– Я тебя аккуратненько. И палату подберу. Сколько можно, подержу одну.
Про операцию Вита своим решила не говорить. Она бы сказала, но Людмила засуетится, взбудоражит отца, сообщит Лиде на С А та все бросит, примчится… А зачем? Ни к чему это. Юрка знает, Рост знает – достаточно. Там видно будет. И объявила, что едет в Прибалтику.
Резал ее Гриша четыре часа. Через день после операции она уже лежала в нормальной палате. Ничего не болело, хотя живот был распорот от и до, – колола себя обезболивающим, которого по совету Гриши принесла вдоволь. Вита лежала и отдыхала. Никогда еще в жни у нее не было столько свободного времени. Лежишь… Думаешь… Вспоминаешь… Даже в отпусках, куда она ездила всегда одна, без Сени, и то были какие-то постоянные докуки: очереди, место на пляже, выяснения отношений с кавалерами…
Сибаритка. Лежи себе… Лови балду, как говорит Юрка. Вита повертела по привычке перстень, вспомнила мужа.
«Здравствуйте, Валя, – сказал ей Сеня, углядев у нее на пальце татуировку „В“. Это было на выставке трофейного вооружения, Сеня там после ранения заведовал артиллерией. – Пригласили бы в гости – ни одной знакомой в Москве». Слова вроде и нахальные, а сказал скромно. На следующий день он уже ел у них борщ… Правда, она проучила Сеню: не сказала, что зовут ее Вита. И он за столом, удивляя родителей и сестру, нежно называл ее «Валечкой».
Комната у них была проходная (сейчас таких коммуналок не отыщешь), и мимо стола время от времени деликатно прошмыгивали соседи. Последней прошла Роxа, замедленно, злостно шаркая, – хотела подробнее рассмотреть красивого «жениха» – капитана. Пришлось пригласить ее за стол. Вот тогда-то она и выдала знаменитое: «Таки мимо той станции не проедешь», подразумевая женитьбу.
Обручального кольца Сеня найти не сумел; уже за столом, на свадьбе поймал ее руку и насунул на палец старинный перстень с черным ъеденным каменным жуком. Да на указательный палец надел от волнения. До чего Сеня был красивый!