Кубатура сферы
Шрифт:
В пять утра, когда началась вахта Вадима, было еще совсем темно. Зона хоть и делала вид, что кругом весна, но ночи были по-осеннему длинны и беззвучны. Холодный воздух из выбитых окон в кабине вертолета быстро разогнал остатки сна. Вадим, устроившись поудобнее в разбитом кресле, достал палм. КПК был постоянно соединен с основным компьютером «Патриота». Первое, что поразило Вадима, — не было связи с Центром. Словно Центр отключил все виды коммуникаций. Потом хуже — сканер не работал. Вернее, работал, но так, словно главный датчик сканера залит тоннами свинца и пространства вокруг него нет. Один за другим Вадим запускал тесты системы — все компоненты сканера работали отлично, но никакой информации он не выдавал. Словно
— Вадим, что случилось? — Клава первой добралась до пилотской кабины по колышущемуся полу, который так и норовил вырваться из-под ног. — Что это?
— Клава, не знаю, — голос Вадима чуть дрожал от вибрации, — но системы не работают.
— Я сейчас, — отозвался Гера. — Проверю машину.
— Сидите все внутри! — заорал Сухой.
Сталкер рявкнул так, что ни у кого не осталось сомнений, что он знает, что надо делать.
— В укрытии больше шансов выжить! Это Зона!
— Сидим! — кратко ответил Вадим.
Внезапно, будто пришел незваный рассвет, снаружи посветлело. Но это был неестественный, зеленоватый свет, как на дискотечном лазерном шоу. К дрожи и скрежету обшивки прибавились звуки, приходящие извне. Словно не выдержав многолетнего забвения на кладбище, стали стонать машины. Техника кричала от боли и обиды. Ближайший вертолет начал вращать ротором с одной оставшейся целой лопастью. От чудовищного дисбаланса машину стало раскачивать, и ее конвульсии совершенно не совпадали с общим ритмом вибраций, охвативших всех и вся. Через мгновение лопасть, треснув у основания, убийственным лезвием полетела в сторону от вертолета. Как меч великана она пронзила вертолет, в котором укрылись люди. Лезвие прошло в сантиметре от Тимура, пропоров навылет брюхо давно уже мертвой машины. Вибрация не прекращалась. Но звук снаружи стал меняться. Это уже был не металлический стон мертвой техники, гудела сама земля — сначала басовитым рокотом, потом все громче и громче, уже на пределе чувствительности человеческого уха, к рокоту стал примешиваться вой. Звук терзал людей как холодный скальпель.
И тут начался ад. Зеленое свечение превратилось в бушующее голубое пламя. Тимур, еле держась на ногах, достал их аптечки таблетки каспарамина и с трудом передал остальным — вибрация и звук парализовали сознание, пламя за бортом пожирало больное пространство. Техника сорвалась со своих мест и танцевала в безумной воронке. Клава, стоя на четвереньках на полу, пыталась ввести команду в палме и, не выдержав, в какой-то момент рухнула без сознания. Вой стал расти в тональности и прерываться. Очень скоро это уже был не вой, а скрежет, чудовищный металлический скрежет, словно два «Титаника» сошлись в смертельной драке. А потом как будто исполин хлопнул ладонью по кладбищу техники. Техника прилипла к земле, прогнулся внутрь фюзеляж вертолета. По барабанным перепонкам ударило тупой волной боли, и длялюдей, которые боролись за свою жизнь, впиваясь руками в металл, чтобы не унесло в небытие, все кончилось. Сознание не выдержало и покинуло всех на время. Мир и людей поглотила темнота.
Утреннее солнце высвечивало пылинки, скользнув тонким лучом внутрь вертолета. Первое, что увидел Малахов, это сидящего в проеме пассажирского люка Сухого. Тот спокойно читал книгу. Каким-то шестым чувством сталкер понял, что Вадим пришел в себя, и без всякого вступления произнес:
—
— Насмотрятся «хелло-бобских» фильмов, книжонок всяких начитаются и будут. — Вадим себя чувствовал на удивление прекрасно, видимо, сработала лошадиная доза каспарамина. — А что остальные?
— Да нормально! Спят! А что за «хелло-бобские»?
— О, я думал, это все знают… Это в советские времена фильмы наши снимали про ту жизнь. Вот и представь, Дикий Запад, салун, на стене реклама «кока-колы». Стоит бармен — Моргунов. Входит ковбой — Никулин. Ну вот Никулин и говорит Моргунову: «Хелло, Боб!» А тот ему в ответ: «Хелло, Джим!» Ну и такая же красота и дальше. В общем, я думаю, ты понял. Художественное изложение несуществующей жизни средствами искусства. Разновидность фэнтези.
Сталкер кивнул, мол, понял.
— Часто у вас такое? — Вадим встал и с трудом, борясь с болью, размял мышцы.
— У нас такого не бывало. Это вы, видать, натворили. — Сухой спрятал книгу в карман пыльника и грузно вскарабкался внутрь вертолета. — Надо бы выйти, да как-то… Не знаю, что там теперь.
Разговор разбудил спящих в глубине кабины. Все чувствовали себя вполне нормально, только предательская струйка крови, засохшая на щеке Германа, напоминала о том, что пришлось перенести вчера.
— Ну что, руки целы, ноги целы? Будем выдвигаться? — Тимур чувствовал себя бодрее всех. — Я сейчас завтрак соображу!
— Сидеть и не высовываться, — строго произнес Сухой. — Если не хотите отмычками стать!
— Чем-чем? — не поняла Клава.
— Я потом объясню, — успокоил ее Малахов. — Это так, литературный образ. Но благодаря Сухому мы обошлись без потерь. Надо нашего сталкера чаще слушать. Кстати! — Вадим достал палм, который даже в суматохе вчерашнего безумства он успел надежно закрепить на разгрузке, и проверил системы. Связи с Центром не было. Но сканер работал в обычном режиме, сообщив о мелкой животной сволочи, околачивающейся вокруг кладбища. Словно ничего и не было этой ночью.
— Смотри, всю свалку кувырком перекувыркнула, а наше-то машинко — ничего, выдержало, — обрадовался Тимур, заглядывая Вадиму через плечо.
— Скажи спасибо Клаве. — Малахов кивнул в ее сторону. — Она сознание потеряла, но успела анкер активировать.
— Да ничего я не теряла, — возразила Клавдия. — Так, легкий женский обморок! Бывает перед полнолунием.
— Сухой, кидай гайки, пора выбираться из этого Саркофага! — Малахов отключил и спрятал палм. Выпрямился, насколько это можно было сделать внутри вертолета, и вопросительно глянул на сталкера.
Сталкер, переняв опыт у Геры, привязал бинт к гайке, выглянул из люка и выбрал направление. Гайка, вильнув марлевым хвостом» описала дугу и упала невдалеке.
— Вроде чисто, ждите!
– Сухой легко спрыгнул на землю и осторожно направился к тому месту, где виднелся бинт.
— Чисто! Давайте за мной, только, чур, след в след! Не нравится мне все это спокойствие. — Сухой махнул рукой, подбадривая остальных.
Так, в несколько приемов, добрались до «Патриота», который стоял метрах в пятнадцати с другой стороны борта. Ночной катаклизм порядочно потрепал машину — прогнутая крыша, сорванная главная антенна. Но внедорожник стоял там, где его оставили. Четыре троса, загнанные глубоко в землю пиропатронами, намертво приковали машину к стоянке. Анкер сработал на сто процентов. Герман незамедлительно принялся за ремонт антенны, Тимур со сталкером продолжили тщательно, шаг за шагом, изучать пространство вокруг стоянки.