Кубинское каприччио
Шрифт:
– И вы ничего не видели и не слышали?
– Слышал один выстрел. И женские крики. Вернее, не так. Сначала я услышал, как кто-то крикнул, а потом был выстрел. И через некоторое время был еще один женский крик. Во второй раз, по-моему, кричала Фатьма, но я не уверен.
– Где вы были, когда они кричали? На улице? Перед домом?
– Нет. За домом. Я услышал крики и выстрел. Потом сразу побежал сюда.
– И никого больше не видели?
– Нет.
– А вы могли определить по звуку выстрела, из какого оружия стреляли? Вы же охотник?
– По-моему, из пистолета. Но мне трудно сказать. Я услышал глухой выстрел
– Что было вчера? – спросил Дронго. – Зачем вы так срочно поехали в город? Только не говорите, что вы любите кататься на новом джипе.
– Из-за этой машины я и поехал, – жалобно признался Гулам, – хотел переоформить на себя. Договорился с братом, что мы поедем утром к нотариусу. А машину ударил какой-то недоумок. Из-за этого я вернулся обратно в Кубу, а машину оставил в Баку на ремонт. Так глупо все получилось. Хотел машину на свое имя переписать, а вместо этого ее пришлось ремонтировать.
– И больше вы ни с кем вчера не встречались?
– Нет, не встречался. Я ночью вернулся обратно в Кубу. Решил, что не буду там оставаться. Обидно было из-за этой машины. Она, конечно, не новая, но все равно.
– Ее подарил вам Семен Борисович?
– Да. Он написал в завещании, чтобы мне отдали джип. Поэтому племянники отдали мне эту машину. Он мог бы оставить мне деньги или дом. Я столько лет на него работал. А он мне оставил старый джип. Но ничего. Как говорят, дареному коню в зубы не смотрят.
– У вас принято завещать свои джипы садовникам? – вдруг спросил Дронго.
– Что? – не понял его Гулам. – Что вы спросили?
– Ничего. Чувство человеческой благодарности – самое лучшее из того, что мы можем продемонстрировать. Хотя бы для улучшения собственного имиджа. Если вы понимаете, о чем я говорю.
Дронго повернулся и пошел обратно в кабинет. Над телом матери причитал Туфан. Рядом валялся пистолет, из которого стрелял убийца. Борис Измайлов сидел на стуле, глядя перед собой невидящими глазами. Иса уже вышел из кабинета, чтобы встретить сотрудников полиции и врачей. Фатьма успела отсюда убежать и теперь возилась в ванной комнате, чтобы успеть убрать за собой. Она вынесла оттуда небольшой тазик, мокрую тряпку, швабру, сухую тряпку и еще какие-то баночки и флаконы. Она стала тереть пол в углу с таким ожесточением, словно пыталась смыть свой невольный позор, когда она, увидев убитую Хуршиду, страшно испугалась.
– Хватит, Фатьма, – попросил ее Борис, – там уже и так чисто. Лучше собирай свои вещи и иди на кухню. Там хотя бы безопасно. Хотя я даже не знаю, где сейчас безопасно.
Дронго подошел к книжному шкафу, посмотрел на тайник. Очевидно, он приводился в действие скрытым механизмом из самого шкафа. Возможно, там нужно было сдвинуть какую-то книгу или поменять ее местами. Но потом механизм сломался. Судя по всему, сломался достаточно давно, лет двадцать назад, когда братья Измайловы были еще детьми. Теперь понятно, почему об этом втором тайнике никогда не говорил их дядя. Это была просто дыра в стене, к которой был придвинут шкаф. Об этой дыре знала Фатьма, которая убирала за шкафом, но не могли знать братья, которые бывали в доме наездами и тем более не очень охотно заходили в кабинет своего дяди, когда он болел. Тогда все правильно. Второго тайника в доме не было, и дядя Семен не считал нужным говорить о нем своим племянникам.
– Там ничего нет, – глухо произнес Борис, – даже
– Раньше был тайник, – возразил Дронго, – возможно, лет двадцать назад.
– Двадцать лет назад еще был Советский Союз, – отмахнулся Борис, – и все было иначе. Это не тайник, просто дыра. Иначе наш дядя о нем бы нам рассказал. А я готов был уже поверить в его забывчивость. Нужно было знать моего дядю, чтобы не верить в такие глупости. Он никогда и ничего не забывал.
Дронго взглянул на сидевшего около тела матери Туфана и нахмурился. На лице молодого человека было неподдельное горе. Дронго повернулся и прошел на свое место. Борис поднялся со стула и подошел к нему.
– Вам не кажется, что убийца просто издевается над нами? – мрачно спросил Борис. – Уже второй убитый за двое суток. Так бывает только в кино.
– И когда речь идет о такой пропаже, как ваш камень, – тихо напомнил Дронго.
– Я не понимаю, что происходит, – признался Борис, – даже не представляю, кого мне теперь нужно подозревать. Теперь понятно, что в бедняжку Валиду стрелял не наш добрый доктор. Его здесь просто нет с нами. И я бы вычеркнул из списка подозреваемых Туфана. Посмотрите, как он убивается.
– Пистолет «ТТ», – напомнил Дронго.
– Я вижу. Он лежит на ковре. А при чем тут этот пистолет?
– У них дома был такой пистолет. Нужно проверить.
– Послушайте, господин Дронго, но это уже слишком даже для такого эксперта, как вы. Он же не будет стрелять в собственную мать. Это настолько безнравственно…
– Я тоже считаю, что он не стал бы стрелять в свою мать. А если он не разглядел в темноте, кто это был? Вы вспомните, как мы все всполошились, узнав о возможном втором тайнике в доме. Он тоже нервничал, даже спорил со мной, как именно можно разбогатеть. Если предположить, что оружие было у него в кармане, тогда все сходится. Он прошел в кабинет и услышал, как сюда кто-то вошел. Он увидел женскую фигуру, которая пыталась проверить тайник за шкафом. И тогда он выстрелил, чтобы опередить женщину. Вполне возможно. Не нужно думать, что таких случаев не бывает.
– Я уже устал от ваших случаев, – в сердцах заявил Борис, – у нас в доме произошло убийство. Убили мою родственницу, а вы еще стоите рядом и говорите, что это мог сделать ее собственный сын. Мне просто страшно вас слушать.
– Еще страшнее, что убийца находится среди ваших самых близких людей, – пробормотал Дронго, – если вы обратили внимание, то собаки опять не подняли шума. Значит, в доме не было чужих. Кто был в доме, кроме меня и вас? Ее сын Туфан и ваш водитель, который спешил на выстрел в кабинет. Еще Гулам, который почему-то прятался за дверью столовой. И наконец, Марчиев, которого я до сих пор не вижу.
– Вы забыли еще и Фатьму, – напомнил Борис, – несчастная женщина чуть не умерла от ужаса. Вы тоже хороши. Разве можно бить женщину по лицу?
– Нельзя, – согласился Дронго, – это очень некрасиво и гадко. Но иногда нужно. Она была в таком состоянии, что могла просто умереть от шока. Нужно было привести ее в чувство. В таких случаях сильная пощечина – это как раз то, что нужно.
– Я начинаю вас бояться, – признался Борис, – в следующий раз, когда у меня будет дрожь, не бейте меня по лицу. Или вы прибегнете к более кардинальным способам? Может, захотите оторвать мне ухо или выбить глаз, чтобы привести меня в чувство?