Кублановский Год за год
Шрифт:
— А, Заболоцкого читаешь…
Время мне руки свяжет
грубою бечевой.
Старость придет и скажет:
— Здравствуй, ковбой.
По существу, Штаты на мировой арене делают нынче то, о чем мечтали большевики. Неприкрыто — по всему земному шару — насаждают марионеточные режимы. И как большевики делали это под дымовой завесой самого справедливого на свете “социализма”, так холеные янки — под лозунгом “демократии”. И в том, и в этом (в этом особенно) случае переплелось все: политическое самодовольство, стремление прибрать к рукам полезные ископаемые, ненасытное желание управлять… Новая форма неоколониализма.
Между тем словом правды (да еще и по-разному повторяемым) всегда легче обжечь, обидеть, задеть и нагнать на себя волну “тайного заговора” тех — кто задет.
Не этим ли я занимался все 90-е? Так чего же потом удивляться?
26 февраля, 730 утра.
В час ночи Наташа с аэродрома, а я ждал ее у ворот. Бутылка белого сухого “высокогорного” — из Тироля.
Воспринимать судьбу свою как… жизнетворческий сюжет — русским писателям это в высшей степени свойственно. Тютчев был какое-то время политическим клерком — но судьба его как профессионального дипломата — скорей комична. Чиновником — да — был Случевский. Ну и, конечно, в основном, советские литераторы…
Пушкин — образец жизнетворчества. Блок, Мандельштам, Есенин, Цветаева — и т. п. Рука не поднимается назвать жизнетворческими — судьбы многих нынешних корифеев. Жизнетворческая судьба лишена иссасывающего инстинкта самосохранения, это во-первых. Лишена корыстной выстроенности и — главное — интриганства.
Например, судьба Елены Шварц — судьба в смысле жизнетворчества — образцовая.
Но ни в коем случае нельзя, не надо выстраивать свое жизнетворчество. Получится гадость (Брюсов; отчасти Маяковский и след за ним мелкота).
Гумилев недолго балансировал на грани того и этого и — сорвался.
Ал. И. Тургенев не столько хоронил Пушкина — сколько образцово выполнял высочайшее поручение. А в 1842 г. выпущенный — в благодарность — царем в Европу провожал на кладбище гроб Стендаля (на Сакре-Кёр).
Так Стендаль метался по горящей Москве,
уворачиваясь от падающих головней.
4 марта, вторник.
Вчера вечером в темноте с огнями плыли мимо совсем черного Сан-Микеле, где тлеет Бродский.
А следом — островок, вилла с подсветкой, ею владеет Элтон Джон, знаменитый английский музыкант (гомосексуалист).
А вчерашним утром встал пораньше — поднялся на подъемнике в горы и шел безлюдной лесной дорогой среди бородатых, в патине елей. Вверху освещались уже золотисто скалы: одни словно спилены наискось гигантским напильником, другие — будто клейкое тесто, вытянутое концами пальцев и окаменевшее так. И все — припорошены ночью выпавшим снегом. Считайте меня пантеистом, но, глядя на такую красоту, не могу не благодарить Господа Бога за это ниспосланное мне утро.
Потом — рюмка можжевеловой граппы для сугреву.
Сортов граппы в Южном Тироле столько, что и в самом простом кафе дают брошюрку-меню, где все они перечислены — 60? 100? (Накануне поздно вечером ели с Наташей в одном из таких шалманчиков вяленую оленью вырезку.)
В одной из наших газет (кажется, “Независимой”) интервью с Анджеем Вайдой. Где, говорит, теперь польская интеллигенция — не знаю. Может, сериалы смотрит, может, занимается на тренажерах, но я ее не вижу, не знаю. Впечатление такое, что ее нету. (Т. е. культурное положение еще хуже, чем в России?) И, видимо, интеллигенция (в ее классическом варианте) — мастодонтное
Масленая неделя. С 10 марта Великий пост.
В Венеции выставка “Рим и варвары” — уцелевшее оружие, “ювелирка” кого-то, кто когда-то населял Европу.
В Венеции встречал нас Бахыт Кенжеев (там навещает он своих дочерей и бывшую жену К. М.). При встрече: “Ну, Юрка, опоздали на 50 лет, а то б встречаться нам не в Венеции, а на Колыме”. Ну, 50 не 50, а лет 60 назад точно… Но все уже позабыли про советскую власть, а вот он помнит. Совок для него — животрепещущее, очевидно, до смерти.
5 марта, среда.
Побывали с Витторио Страдой в Лиенце. Драва — прозрачная, быстрая, чистая, окрест горы; черно-синее, после пасмурности расчищающееся небо.
С трудом представляется, что происходило в здешних местах. Несколько десятков тысяч выданных Сталину на съедение казаков, их жен, детей и стариков-родителей…
“Врач Прасковья Воскобойникова, — пишет Николай Толстой („Жертвы Ялты”), — бросилась в Драву с семьей: детьми, матерью и сестрой”.
“Возле того места, где находился лагерь Пеггец, есть небольшое кладбище: там похоронены жертвы 1 июня. Каждый год русские со всего мира приезжают сюда помолиться за упокой души усопших. Есть в Лиенце и маленькая православная церковь. Кладбище и церковь обхаживает одноглазый казак Иван Гордиенко, которому удалось спастись от репатриации. Он и провел меня по местам событий тридцатилетней давности”, — рассказывает Толстой. Это было лет 30 назад… Ну, “русские со всего мира” — громко сказано — это “не про нас” (по-английски написано толстовское исследование). Евреи бы — да, вот они б приезжали. А зная русских… Видимо, “одноглазый казак Иван Гордиенко” сильно преувеличил. Или преувеличил Толстой.
…У нас проводника не было. Что стало с тем русским кладбищем и русской церковью в Лиенце — не знаю. На окраине города на кладбище есть “военный сегмент”: железные кресты в ряд — немцам. На 2 — 3 крестах фамилии русские. Витторио носится с идеей мемориального камня. Надо, чтобы из России (от казаков — ?) пришла такая просьба в лиенцкий муниципалитет… Будем думать. В месте такой трагедии — ничего памятного. Ох, русские, русские. Как всегда, грустно и больно.
Секретное согласие в Ялте выдать пленных — вечный позор США и Великобритании. Да ведь еще и выдали-то с сильным перехлестом — выдали белоэмигрантов, никогда не бывших советскими гражданами, выдали своих доблестных союзников по Первой мировой… Правда, замечает Толстой,
“никаких доказательств того, что Черчиллю было известно о присутствии в Австрии белоэмигрантов, нет; и вряд ли он благословил бы ненужную выдачу тех, чье дело некогда так горячо поддерживал”. Но потом-то он не мог не узнать, что выданы были Краснов и Шкуро, что их повесили. Но не в его, видимо, интересах было разбираться в этом, привлекать к этому всеобщее внимание. Тихой сапой.
Да и чего ждать от союзников Сталина?
Скажи мне, кто твой союзник, и я скажу, кто ты.
Напрямую замечен в преступных выдачах Гарольд Макмиллан, он был в то время “английский министр-резидент на Средиземноморском театре, находился в постоянном прямом контакте с премьер-министром”. С циничной, даже неосознаваемой, видимо, откровенностью он писал в мемуарах: “Среди сдавшихся в плен немцев было около 40 тысяч казаков и белоэмигрантов, с женами и детьми. Разумеется, советское командование предъявило свои права на них, и нам пришлось выдать их Советам. К тому же, если бы мы отказались, что бы мы с ними делали?”