Кубок лунника
Шрифт:
Она замерла, пристально разглядывая Малику, а затем вдруг быстро подошла и крепко обняла ее, прижав к себе. Ведьма невольно рыкнула, чувствуя, как от страха становятся дыбом едва отросшие волосы, но Исиль что-то зашептала ей на ухо, и страх ушел. Пахло от хранительницы памяти… Странно. Обострившееся обоняние Малики ловило аромат розовых лепестков и запах пепла, свежесть утреннего луга и одновременно смрад застоявшегося воздуха в склепе.
– Так пахнет вечность, – быстро и совсем по-домашнему шепнула Исиль, – рождение и смерть, сейчас ты есть, а в следующее мгновение тебя уже нет… Не стоит ломать над этим голову, сестра. Ты ведь пришла не за этим?
Отстранившись,
– И ты здесь, уцелевшая родня моего лорда. Скажи, Брай еще помнит меня?
«Малика, достань из сумки шкатулку и передай ее Исиль», – попросил лунник.
Ведьма распустила шнуровку, пошарила среди одежды – пальцы наткнулись на твердый деревянный угол.
– Вот, это тебе, – она протянула Исиль плоскую шкатулку, – Альвен говорит, что это передал Брай.
– Ой, – лунница выхватила подарок, сноровисто щелкнула замочком и в замешательстве уставилась на содержимое.
Воцарилось молчание: Исиль замерла над подарком Брая, а Малика не решалась даже мысленно спрашивать у Альвена о том, что там. Потом Исиль вдруг улыбнулась и достала из ящичка письмо и высушенную розу.
– Это та роза, которую я ему вернула в прошлый раз, – тихо сказала она, – тогда… я ему сказала, что отпускаю его, потому что это не жизнь – проводить ночь за ночью у входа в пещеру. Я вернула розу, которую он принес, а он ее, оказывается, сохранил… И вот теперь… – Исиль быстро пробежала глазами записку, и торжествующе улыбнулась, – теперь я, наверное, будуспокойна … оттого что Брай, наконец, освободился от своего проклятия.
Она быстро сложила обратно и розу, и письмо, а затем поставила шкатулку на край аметистовой друзы. Пояснила неохотно:
– Я сохраню их до конца… Наверняка тебе ведь рассказали, какая участь ожидает каждую Хранительницу Памяти? Впрочем, это сущий пустяк. А теперь настало время поговорить. Ведь вы шли сюда именно за этим?
Исиль усадила их на медвежьи шкуры, сама расположилась напротив, расстелив на каменном полу белый мех неизвестного Малике зверя.
– У меня нет ни воды, ни еды, – сказала она, – становясь хранительницей, я становлюсь чем-то большим, чем просто лунница. Мне не нужно питаться, меня не мучает жажда, я не ощущаю холода камней… Я как будто становлюсь частью горы… Бедняга Брай слишком долгое время не мог этого понять, думая, что я осталась прежней и люблю его как и раньше. Беда – а может быть и счастье – хранительницы в том, что все живое остается за порогом этой пещеры. Если бы я была прежней Исиль, то, верно, уже сошла бы с ума среди светящихся камней. Прошу вас, спрашивайте. Я постараюсь дать ответы на все вопросы, которые вы зададите.
Малика поежилась и невольно представила себе, как эта красавица выпивает мозг собственной предшественницы.
– Это часть ритуала, – Исиль пожала точеными плечами, – когда ты здесь, это уже ничего не значит.
– Прости, – ведьма смутилась, – я до сих пор иногда пугаюсь ваших… обычаев.
– Но ты ведь одна из нас, – Исиль обворожительно улыбнулась, демонстрируя ряд белоснежных и очень острых зубов, – я знала об этом уже давно… Как только началось твое перерождение, как только ты начала носить на шее тот странный кулон.
– Это… я хотела об этом спросить. Это навсегда?
Хранительница Памяти крепко зажмурилась, протянула к Малике руку, словно ощупывая что-то невидимое. Затем открыла глаза и серьезно сказала:
– Да. До конца твоих дней ты будешь одной из нас. Кулон растворился в тебе, когда превращение стало уже необратимым. И, клянусь Ночной Странницей, горевать здесь не о чем.
– Понятно, что не о чем , – буркнула ведьма, – за все приходится платить.
– Ты умна, – подытожила Исиль, – спрашивайте дальше.
«Врата», – подсказал Альвен.
– Я тебя слышу, – хранительница улыбнулась, – я подозревала, что вы будете их искать, потому что не смогли найти для себя иной путь.
– А он существует? – вскинулась Малика.
– Я не знаю. Но что точно существует, так это Врата. И они не просто существуют, но и могут быть достижимы…
– Так почему же лунники не ушли, когда их едва не истребили на этой части Этернии?
Золотые глаза Исиль, казалось, загорелись еще ярче.
– То, что Врата существуют, еще не означает того, что кого-либо пропустят на ту сторону. Видишь ли, дорогая сестра, в те далекие времена, когда великие сотрясения мира породили эту горную гряду… Когда, в конце концов, были построены сами Врата, по ту сторону гор жить стало очень нелегко. Даже не жить – просто выживать и продолжать свой род. Но дети луны – народ упрямый, и лунники по ту сторону решили, что это дело чести – отстоять право на жизнь. Те, кто предпочитали воспользоваться вратами и уйти сюда, считались предателями, и им не было пути назад. Я знаю, что во время моей предшественницы были предприняты попытки перейти на ту сторону, но – безрезультатно. Врата заперты и молчат…И, к тому же, нечто странное и страшное поселилось там. Те, кто смогли вернуться, лишились рассудка и все бормотали о невидимых убийцах.
– Спасибо за предупреждение, но мы все равно пойдем туда, – ведьма хрустнула пальцами, – раз мы решили, то обязательно дойдем.
– Дойдете, наверное, – взгляд Исиль сделался рассеянным, – путь опасен, но… я не могу сказать, что невозможен. Вопрос в том, пройдете ли вы на ту сторону?..
«Ты знаешь дорогу?» – в беседу вклинился голос Альвена, – «ты скажешь, куда нам идти?»
– Разумеется. А перед тем, как двинуться дальше, я бы предложила вам немного передохнуть. Пищи у меня нет, но рядом есть небольшое озерцо с питьевой водой.
– Мы непременно воспользуемся твоим предложением, – сказала Малика.
Растертые ноги саднили и болели и, положа руку на седце, она не представляла, как вообще двинется дальше.
И вдруг… ведьма вспомнила. Еще кое-что, очень важное.
– У меня остался последний вопрос, – робко начала она.
– Спрашивай, – голос Исиль показался Малике пустым словно пробитая бочка, из которой давно вытекла вся вода.
– Почему… почему в том сне ты приснилась мне вместе с Марио? Или это был только сон?
Исиль зажмурилась как довольная кошка, а граф недовольно заурчал.
«Марио, Марио, Марио… Всюду только Марио, хотя уже давно пора его забыть».
«Люди не забывают так быстро, как лунники», – строго ответила Малика, – «и то, что я… так преобразилась, еще ничего не значит».
– Ах, Марио Игиро, – лунница мечтательно подкатила глаза, – будь я прежней… Что ж, сделанного не воротишь. Так уж получилось, что дух Марио оказался сильно привязанным к тебе, дорогая. Ты была для него все равно что сестра по несчастью. Когда Марио погиб – о, да! Тогда он был счастлив оттого, что наконец освободился от своего палаческого дара. Но дух его был неспокоен, зная, что оставил тебя в беде… И, поскольку я лунница особенная, а он стал духом, привязанным к тебе, мы помогли друг другу. Через него я смогла достучаться до тебя, хотя это было нелегко, а он через меня смог передать тебе возможность использовать дар Палача. Всего один раз, но, как я понимаю, тогда это спасло тебе жизнь…