Кубок орла
Шрифт:
– Где уж ум взять, коли Бог умишком обидел!
Неожиданно отвесив нижнюю губу так, что она плотно прилегла к подбородку, царь сунул под неё ложку.
Накрывавший на стол Полубояров покачал головой:
«Не то помазанник, не то дитё».
Екатерина глядела на Петра с трогательной материнской любовью.
– Так же вот матушка моя на меня глядела, когда я в младости ранней озорничал, – улыбаясь, сказал Пётр. – Ну как есть, Катеринушка, очи у тебя матушкины, упокой, Господи, светлую душеньку рабы твоей Натальи.
Он привлёк жену к себе и поцеловал в глаза, в лоб, потом в шею, в уютные тёплые ямочки на щеках.
– А рекруты будут, – сказал Меншиков Самарину – Помнишь, как мы в пятом годе сотворили?
– Как не помнить!
– Впрямь, государь! – убеждённо повернулся Александр Данилович к Петру. – Какая нынче может быть грань между крестьянишками и холопами?
– Ни к чему в государстве нашем сия вредная грань, – подхватил Ягужинский.
– Эка ведь «птенцы» у меня! – усмехнулся Пётр – Ну как мне не хаживать гоголем, когда Бог меня эдакими окружил споручниками?.. Не инако, Александр Данилович с Павлом Ивановичем присоветовать хотят, чтобы брать даточных людей наряду с крестьянишками из холопов, сидящих отдельными дворами и живущих во дворе господ своих.
– От сего указа казне будет убыток, – заметил Самарин.
Его перебил светлейший:
– А чтоб убытку не было, вместно с дворовых людишек, кои на пашне не сидят и посему податей не платят, брать вдвое, втрое, а то и всемеро больше рекрутов, нежели с крестьянишек и задворных.
Гости разошлись, когда заблаговестили к вечерне.
Пётр развалился на диване и попытался заснуть. Но беспокойные мысли не давали забыться. «Утром еду, а дел ещё край непочатый…»
Хотелось встать, бежать снова в Адмиралтейство, в Сенат.
Глава 15
ВПЕРЁД… ТОЛЬКО ВПЕРЁД
Для заключения союза с Петром от молдавского господаря Дмитрия Кантемира [311] прибыл посол Стефан Лука. Шафировым всё было подготовлено заранее, и оставалось лишь подписать готовый договор.
– Великим неправдам ныне пришёл конец, – начал свою беседу с послом государь. – Настало время, когда христианские народы собираются воедино против осквернивших крест Господень турок.
311
Кантемир Дмитрий Константинович (1673 – 1723) – господарь (великий князь) Молдавии, перешедший на сторону Петра во время Прутского похода, после его неудачи вместе с четырьмя тысячами молдаван ушёл в Россию, русский тайный советник, сенатор, орловский помещик. Учёный, писатель, отец известного поэта Антиоха Кантемира.
Он развернул бумажный свиточек и прочитал:
– «Молдавия получит старые границы свои до Днепра, со включением Буджака [312] . До окончательного образования княжества все укреплённые места будут заняты царскими гарнизонами…»
– Смею надеяться, – рискнул перебить Лука, – что войска будут находиться у нас только до окончания брани?
Пётр расплылся в душевнейшей улыбке:
– Всеобязательно только до окончания брани с Портою.
312
Буджаком называлась южная часть Бессарабии (до Дуная).
– Разрешите так окончательно сей пункт и вписать?
– Гм… да… Ну да, так и запишем, – пробормотал Пётр и, с трудом сдерживая раздражение, продолжал: – «Молдавия никогда не будет платить дани. Молдавский князь может быть сменён только в случае измены или отречения от православия; в таком случае будет избран в преемники ему один из сыновей или братьев его; престол останется всегда в роде Кантемира, до совершенного его прекращения». Ладно ли?
– Очень хорошо, ваше величество.
– А хорошо, тогда, стало быть, и конец… Ах да! – будто вспомнив о главном, спохватился государь. – Ещё вписать надо, что царь не будет заключать мира с Турцией, по коему Молдавия должна будет возвратиться под турецкое владычество. Как вы полагаете?
Стефан вместо ответа низко поклонился и поцеловал руку Петра.
Довольный заключением выгодного договора, царь пригласил Луку «испить ковшик боярского русского». Гость замялся. По глазам его видно было, что он хочет ещё о чём-то поговорить.
– Иль не всё?
– Ещё один пустячок, ваше величество.
Пётр вежливо преклонил голову, и Стефан, потупясь, точно стыдясь за Кантемира, залпом оттараторил:
– Господарь мой повелел ещё добиться того, что, в случае если русские принуждены будут заключить мир с турками, он получит два дома в Москве и поместья, и сверх того русская казна будет давать ему ежегодно содержание для него и для свиты.
– Значит, господарь не ахти как верит в нашу викторию? Домы на Москве оговаривает? – усмехнулся Пётр, но вовремя опомнился и клятвенно поднял руку: – Да будет так.
Обеспечив войскам свободную стоянку на молдавской земле, царь, преисполненный стремления попасть к Дунаю раньше турок, приказал Шереметеву идти немедленно через Днестр.
Стояли знойные дни. Палило солнце. Истомлённые походом и недоеданием, солдаты валились от солнечных ударов. Фельдмаршал отправил Петру первое тревожное письмо:
«Зело имею великую печаль, что хлеба весьма взять невозможно, ибо здешний край конечно разорён. А впрочем, буду ожидать вашего величества высокого указу и сведения, что повелите чинить».
Государь ответил коротко:
«О провианте – отколь и каким образом возможно, делайте, ибо когда солдат приведём, а у нас не будет что им есть?»
На военном совете один из генералов растолковал смысл этой ответной цидулы так:
– Грамотка сия есть грамота разрешительная на насильный захват у крестьянишек молдавских баранов и хлеба.
И фельдмаршал скрепя сердце распорядился снарядить конницу за добычей.
Войска продвигались от Днестра к Яссам. Далеко вокруг расстилалась пустыня: ни деревца, ни источника. Солнце жгло, как цренная печь в солеварне. Томила жажда. Поставленная купецкими фабриками обувь оказалась гнилой и разваливалась. Голодные люди шли босиком, подпрыгивая и корчась от жестоких ожогов.