Кубрик: фривольные рассказы
Шрифт:
Так вот, перед подходом к тральщику оба сеанса со спутником сорвались, ни солнца, ни, тем более, звезд не видно, никакие радиосистемы там не работают – уже сутки иду по счислению. Думаю: подойду к берегу, тральщик стоит на якоре в 10 милях от него, по локатору измерю дистанции до суши, да и к тому же тральщик прекрасно виден при любой видимости в локатор.
Не тут-то было! Подходя к району якорной стоянки тральщика, я обнаружил на экране локатора десятки целей. Это рыбаки. Их была просто уйма. Берег, который появился на локаторе, через пару минут разорвался и расползся в разные стороны. Это была всего лишь волна песка, несущаяся из Сахары в моря-океаны. И осталось у меня место корабля по счислению в течение 24 часов, а это десятикилометровый круг с полусотней радиолокационных отметок на локаторе от кораблей, ночью, при почти нулевой видимости.
– Это тральщик?
Мне оставалось ответить только одно:
– Да, тральщик!
– Ну пойдем посмотрим» – произнес командир. От его сарказма застыла не только кровь в моих жилах, но и, кажется, спирт в магнитном компасе.
Мы вышли на крыло мостика, посмотрели вниз – там был тральщик.
Я не верил своим глазам. Этого не могло быть, но случилось.
Я до сих пор не верю.
Знаю, как вы любите театр, поэтому о театре. Город заказал нашему театру к выборам детский спектакль дать (хотя какая связь между выборами и развлечением для малолетних – в упор не вижу).
Детские спектакли в нашем дивном коллективе спокон веков были предметом всеобщих издевательств и средством резкого повышения креативности актеров, которые в ходе репетиций умудряются создать альтернативное произведение.
Казалось бы, и хрен с ними, но только вот эти альтернативы частенько в ходе самого спектакля вылазят (ясен перец, расслабляется народ. Детки-то все равно ничего не поймут, да вот жаль только – режиссер-то все у нас понимает). На этот раз в качестве жертвы был выбран «Аленький цветочек», и помимо уже традиционного: «Поверни кольцо на пальце и вмиг ОЧУДИШЬСЯ!» – и фирменного жеста Чудища (у него на руках многострадальных мохнатые перчатки с почти негнущимися пальцами, и, когда он протягивает Аленушке свои руки, такое впечатление, будто он ей средний палец демонстрирует) добавилось еще кое-что.
Например, купец по репетиционной привычке сказал: «Антон! Антон! Убежал парень с водкой!» (имелась в виду, конечно же, лодка). Кикимора вошла в историю фразой: «Зову, зову Бабу-ебу!» – а Баба-яга, однако, доплюнула (точнее, доплюнул – у нас это мужик) и переплюнула Кикимору, произнеся заклинание: «На доске – доска, под доской тоска, высь под высь! – с эффектным завершением: – Заебись!» Сказал он это, Аллах Акбар, тихо, но за кулисами было слышно, так что все закулисье медленно вымерло.
Аленушка была осмотрительней. На репетиции неизменно звучало: «Если не вернусь ровно к двенадцати с пивом, помрет мой хозяин неведомый!» – а на спектакле получилось: «Если не вернусь ровно к двенадцати с пивом, то с последними петухами помрет мой хозяин неведомый!»
В целом, было очень похоже на сказки Шуры Каретного: «Да не «Я – дрочистый изумруд!», а «ядра – чистый изумруд!».
Но детям все равно понравилось, с радостными такими мордахами сидели.
Примерно с такой же мордахой главный режиссер потом насиловал всю труппу паяльником.
Эта история произошла на борту тяжелого атомного ракетного крейсера «Адмирал Нахимов», у стенки 8 причала, главной базы Северного флота в г. Североморске. Бывает так, что иногда не все идет по намеченному плану, но бывалые люди привыкли, а для «чужака» это в диковинку. Ну, подумаешь, перебой с питанием с берега, ну «вырубилось» освещение отсеков, ну сработало включение аварийного освещения, ну по одной тусклой лампочке в отсеке – но все ж видно. Опытный моряк уже на ощупь по родному кораблю бегом из носа в корму попадет. Так надо ж такому случиться, что в этот самый момент проверяющий из ГЛАВПУРа в красивой зеленой форме, с погонами генерал-майора, с папкой (!), обходя кубрики личного состава на предмет житья-бытья, погрузился «во мрак», аккурат находясь рядом с рубкой дежурного, и в недоумении застыл, явно оценивая обстановку. Далее привожу практически дословный диалог «военно-политического» генерала и дежурного по кораблю в звании капитан-лейтенанта…
– Товарищ капитан-лейтенант, пожалуйста, проводите меня ко мне во флагманскую каюту.
– Товарищ генерал-майор, да все же хорошо видно. Проходите по правому борту сорок первый коридор, дальше несколько отеков, поворачиваете налево в коридор двадцать два, дальше два трапа вверх, еще налево… Все же хорошо видно…
Дежурный не договорил, так как выражение лица генерала менялось с каждым загадочным для его слуха словом – отсек, трап. Но больше всего его слух резала невозмутимая фраза «Да здесь все видно…».
И генерал изрек классическую фразу:
– Это вам (!), ебаны в рот, все видно! А я всю жизнь на танке ездил!
Александр.
Это опять Александр. Тут еще у меня один случай. Начало девяностых, март, боевая служба, Средиземное море, борт тяжелого атомного ракетного крейсера Северного флота.
Старший матрос А. службу проходил в дивизионе самообороны БЧ-2, но в силу того что был родом из Москвы, больше тяготел не к постоянным смазываниям маслом и протиркам «шилом» вверенного Родиной и командованием ракетной установки, а к интеллектуально-творческой работе по написанию нетленных статей в «Боевой листок» и получению почты, приходящей на дивизион. Поэтому подаренная экипажу корабля комсомольскими шефами видеокамера открывала всеобъемлющие просторы для дальнейшей реализации творческих планов, которые, в свою очередь, при грамотно выбранной стратегии смогли если не исключить, то резко сократить количество личного участия в приборках, проворачиваниях, ухаживаниях за ракетной установкой и прочее и прочее. Поэтому доложенная «большому заму» (заместителю командира корабля), идея срочно организовать (при непосредственном участии самого автора идеи) выпуск корабельной телепередачи, которая будет «способствовать укреплению боевого духа личного состава», нашла в его душе («большого зама») самую искреннюю поддержку. Да и зам сможет включить в отчет вышестоящему политическому начальству информацию об интереснейшей инициативе – о выпуске своими силами корабельной телепередачи, «прожектора перестройки и демократии», «светоча», я бы сказал, «рупора корабельной жизни» (очень кстати, что начпо эскадры является старшим политработником похода и тоже будет безумно рад подобной инициативе, что, в свою очередь, ляжет в виде отчета замкомфлоту по политчасти, который однозначно будет рад подобной инициативе и отметит сей факт в своем отчете в политуправление ВМФ. И так далее и тому подобное, как говорится, вверх по трапу).
Редколлегия «Восхода» (так назвали ТВ-проект) была назначена сразу: оператор – старший лейтенант И. (пропагандист корабля), так как видеокамеру можно доверить только офицеру; корреспондент – старший матрос А. (что открывало для него, как уже было сказано, в том числе возможность резко уменьшить количество заступлений в дежурства и на вахты в силу «профессиональной занятости на телевизионном поприще»); монтаж программы был возложен на матроса Д., оператора системы «Экран-32» (корабельная телестудия). Главный редактор проекта, генеральный продюсер и руководитель программы в одном лице, конечно же, заместитель командира корабля.
Справедливости ради надо заметить, что программа выходила регулярно и была очень любима экипажем, в ней можно было увидеть много интересного, в том числе спящих на вахтах моряков (что особенно почему-то нравилось представителям южных республик: ну где еще можно увидеть себя родного по «тэлэвизору»), проведение приборок, швартовок и прочей дребедени со стороны, послушать интервью начфина на темы: «Денег нет и не будет»; «А зачем они вам на боевой?» и «Лучше думать о защите Родины, чем о собственных меркантильных интересах».
В общем, теперь у корабельной телегруппы была только одна головная боль: что бы еще заснять, у кого взять интервью и что показать любимому экипажу, чтоб, значит, было интересно. Гениальная идея нового сюжета пришла быстро, ровно с такой же скоростью, с какой на борту корабля появился очередной «пассажир» с грустным лицом в звании капитана 2 ранга. Как донесла «корабельная разведка», капдва с грустным лицом оказался офицером по международному морскому праву, представителем походного штаба от Черноморского флота. Судя по занимаемой им должности, на борту нашего крейсера он просто маялся от безделья и к предложению ответить на ряд вопросов от корабельной масс-медиа откликнулся с радостью. Капитана 2 ранга с грустным лицом попросили прокомментировать одну пленочку, которую засняли месяцем раньше. Представьте себе тяжелый атомный ракетный крейсер, рассекающий Гибралтарский пролив под двумя флагами на мачте – СССР и… Марокко.