Куда идем мы… 2
Шрифт:
– Пригодится еще, – заявил он своим нукерам. – Свяжите его и в пыточную. Как очухается – тридцать плетей ему пока влепите для разминки, а потом я его уже сам хорошенько порасспрашиваю. А пока у меня срочное дело есть. Мне одну предательницу зарубить надо. Которая папочке нажаловалась.
И, как был, с мечом наголо, он широкими шагами двинулся в свои же покои.
Глава сороковая. Шилкинский район, Чита
(в которой дела у паломников идут все хуже и хуже)
Где-то
Забайкальской локации.
51°81' с. ш. 115°42' в. д.
Знакомая нам дама интересной наружности сидела перед зеркалом, накладывая макияж. Увидев вошедшего мужа с мечом, она томно потянулась и сказала мурлыкающим голосом:
– Милый, ты такой брутальный, когда нервничаешь! Что случилось, почему ты опять такой бука?
Но «бука» молча схватил ее за волосы и бросил на пол:
– Ты – низкая женщина с сердцем собаки, – страшным голосом сказал волшебник. – Никогда я женщин не пойму. Вот чего тебе не хватало, а? Чего? Ведь когда я привез тебя сюда, ты стала жить как королева. Я одел тебя в шелка, подарил золотые украшения и исполнял все твои желания. За все эти тринадцать лет я не сказал тебе ни одного плохого слова. Зачем ты все сломала? Для чего? Кому ты порадела этим своим письмом? Кому теперь станет лучше? Теперь ты будешь мертвой, а я – несчастным до конца своих дней. Я, на свою беду, однолюб. За эти 13 лет мои чувства к тебе не охладели ни на градус! Наоборот – с каждым днем я все больше люблю тебя. Нет, не так. Я любил тебя, дура, и буду любить всегда. Прощай.
Его меч взмыл вверх для удара, а в глазах у женщины отразился предельный, бесконечный ужас. Она поняла, что у нее секунда, не больше.
– Не было письма, – затараторила она со всей возможной скоростью. – Не было письма, не было письма, не-бы-ло!!!
Меч замер в верхней точке.
– Хватит врать! – прорычал демон. – Свинья назвал меня крадуном мэрских дочек! Зачем бы они тогда вернулись, если их не твой папочка послал по твоей просьбе!
Но жена, казалась, его не слышала, она натурально билась в истерике:
– Не было письма, не было письма, не было! На тебе грех будет, на тебе, безвинно любовь свою убьешь, безвинно, на тебе грех! Не было письма, не было письма!!!
– Хватить врать! – не то обвиняя, не то умоляя, кричал Желтый плащ, сам находясь в шаге от истерики. – Зачем ты врешь, дура? Один из этих монахов у меня в плену, я ведь могу просто у него спросить! А?! Что ты на это скажешь?!
– Не было письма, не было письма, не было, Христом-богом, не было письма, не было письма, не было…
Атаман зарычал, не в силах больше терпеть, поскольку страсти рвали его нутро как стая голодных собак – выброшенную мясником требуху. Он страстно желал поверить этой единственной в мире дуре – и не мог этого сделать! Рыча, он схватил жену за волосы, и, намотав их на кулак, потянул ее в сторону камеры пыток. А та, подвывая от боли и непрестанно бормоча: «Не было письма», бежала рядом, едва успевая перебирать ногами в тесной юбке, чтобы удержать равновесие и не рухнуть, повиснув на собственных волосах.
В пыточной два демона охаживали кнутами висящего на дыбе Тота. Внезапно дверь открылась, и в пыточную влетела жена атамана – вся в слезах и с всклокоченной прической. Не удержав равновесия, она рухнула на грязный пол и забилась в рыданиях.
Следом вошел Желтый плащ, безумными глазами посмотрел на палачей и проронил всего два слова:
– Вон. Оба!
Не прошло и секунды, а палачи уже неведомым образом исчезли – настолько страшен был атаман.
– Только один вопрос, монах, – сказал демон, и от тона, которым это было сказано, захотелось немедленно застрелиться самому, чтобы дешево отделаться. – Только один вопрос ценой в твою жизнь. Куда вы дели письмо этой дуры?
Тот висел на дыбе, и чувствовал, как, потрескивая, медленно выворачиваются суставы. Он уже открыл было рот, чтобы ответить, но лежащая на полу женщина посмотрела ему в лицо. В ее глазах все читалось, как в открытой книге.
«Все равно подыхать, – вдруг подумал бывший сом. – А эта дура Четвертого спасла».
Демон-монах сплюнул красной клейкой слюной, и сказал:
– Не было никакого письма, дурень. Потому что и не надо было никакого письма. В Чите мэр спросил Босса, как мы через твои земли прорвались. Босс честно ответил, что его отпустила твоя жена, потому что Босс всегда говорит правду, ему за вранье «Святость» режут. Мэр стал расспрашивать, что за жена, да как выглядит. Потом рассказал, что у него 13 лет назад дочка пропала. А потом уже не надо ничего было рассказывать, потому что они оба про родинку в правом уголке рта вспомнили. Потому что уже даже лошади все поняли. Ну мэр нас и подрядил дочку домой вернуть. Все.
– А письма не было?! – оторопело переспросил хозяин.
– А письма не было, – бесстрастно подтвердил Тот. – Зачем письмо, если Босс ее живьем видел?
Желтый плащ бросился к лежащей жене, сгреб ее в объятия и принялся покрыть лицо поцелуями:
– Прости меня, любимая… – шептал он. – Я идиот. Нет, я кретин! Прости, родная, ради бога прости…
Женщина беззвучно плакала, не в силах поверить, что смертный ужас закончился. Потом собралась, вытерла слезы и встала.
– Пойдем отсюда, – сказала она. – Здесь сырым мясом воняет.
– Пойдем, маленькая, – обрадовался муж. – Конечно пойдем! Нечего тебе здесь делать!
– Одна просьба, – вдруг сказала женщина. – Можешь этого с дыбы снять? Он ведь мог наврать – чисто из вредности, чтобы побольше народу с собой на тот свет прихватить. Но он сказал правду. Если бы не он – ты бы точно натворил непоправимое, сломал бы и мою, и свою жизнь.
Желтый плащ посмотрел на жену тяжелым взглядом, и наконец сказал:
– Только не проси его отпустить. Хватит, наотпускались уже.