Куда идем мы…
Шрифт:
— Так мне все послышалось? — обезьян саркастически поднял брови. — Мартышка к старости слаба ушами стала?
Но свин на подначку не повелся, а только хмыкнул:
— Да нет, ты все правильно услышал. Я своих не бросаю. Но то своих. А вот здесь, напарник, еще большой вопрос — а свои ли вы мне? Я нормально жил, не без проблем, да, но нормально — так, как хотел. У меня была жена, дом, хозяйство, работа — все было! А потом появился ты — и опа! У меня больше ничего нет, а я без штанов иду с вами искать на неприкрытое приключений. Знаешь, такое обращение обычно беззаветной любви не способствует. Я вообще-то, к вам не рвался. Меня,
Псих только криво усмехнулся, а Жир завелся еще больше.
— Да, мартышка, да! Мне не 14 лет, у меня «Пионерская зорька» в заднице давно не играет. Я уже долго живу, а знаешь почему я долго живу? Потому что понял одну простую истину — даром в этой жизни дают только маму с папой, которые тебя любят просто так, ни за что. А всем остальным на тебя, по большому счету, наплевать. Для всех остальных ты — ресурс. Как я для вас, например. Я вам понадобился — и ты сделал так, чтобы я пошел с вами. Ну пошел и пошел — не вопрос. Я даже на тебя не в обиде, ты свои интересы преследуешь. Вот ты все в своих интересах и сделал. У меня выхода не было, я согласился, да. И заметь — тебе, кроме жратвы сожранной, даже предъявить мне нечего. Я свои обязанности выполнял честно, труса не праздновал и в бою не подставлял. Я честный служака и у меня есть свои принципы, которых я не нарушаю. Но требовать от меня, чтобы я 12 подвигов Геракла с песнями и плясками для вас совершал? Чего ради! Чтобы я к Соболю в логово полез ради одного шанса из тысячи, что пацана еще не сожрали? Это ты о Соболе ничего не знаешь, а я, слава богу, в этих краях не первый год тусуюсь. Это верная смерть, причем непонятно ради чего. Мстить за сожранного чужого пацана? Да ну нафиг!
Псих выслушал этот монолог с абсолютно бесстрастным лицом и спросил лишь:
— Все? Выговорился?
— Выговорился. — подтвердил Жир.
— Я, короче, у деда выспросил, где у этого Соболя логово. Это недалеко. Ты со мной идешь или сразу хвостиком вильнешь?
Свин задумался на минуту, а потом сказал:
— С тобой пойду, но на рожон не полезу. В сторонке посижу, вас послушаю. Если подтвердится, что пацана уже на эскалопы пустили — свалю, сразу предупреждаю. Мои обязательства на этом заканчиваются. А ты можешь мстить, осаждать, гусей ловить и вообще заниматься чем угодно. Это твое дело.
— Ну спасибо и на этом, соратничек. — хмыкнул Псих.
Где-то в Архаринском секторе
Амурской локации
49°45' с. ш. 130°15' в. д.
И действительно — когда они уже подходили к пещере Желтого Соболя, Жир, не доходя, отделился от Психа. Свин отошел в сторону и демонстративно уселся на травку, поставив грабли между колен. Не дать, ни взять — болельщик на стадионе. Понять бы еще — за кого он болеет.
Псих опять хмыкнул и подошел к часовому.
— Начальство зови, служивый. Или можете сразу нашего пацана вывести и мне отдать. Это будет самый разумный поступок с вашей стороны. Тогда все кончится благополучно для всех.
— Ждите здесь. — дипломатично велел часовой и удалился в пещеру, не забыв тщательно запереть за собой дверь.
Псих из любопытства осмотрел девайс — дверь впечатляла. На что уж у Черного надежный агрегат стоял, но эта была еще покрепче.
Тем временем дверь снова открылась и из нее выбежали двадцать демонов во главе со вчерашним тигром.
— Что надо? — не здороваясь, спросил тигр, положив руки на рукоятки мечей.
— Пацана верни. — глухо сказал Псих. — И разойдемся. Я даже наказывать тебя не буду.
— Любовника своего накажи. — посоветовал тигр. — Или пусть он тебя накажет. Латекс, кляп и хлыст — вот что тебе поможет. Пацана мы съесть собираемся, он пока на диете сидит, чтобы организм от шлаков отчистился. Спасибо, кстати, за такой подгон. Мясной монах со «Святостью» — это не только деликатес, но и куча алхимических средств. Наши спецы уже реторты моют и перегонные кубы готовят. Его сиятельство остался очень доволен и вас милостиво отпускает. Сказал — нельзя же всех овец резать, надо кого-то и оставлять.
Псих к концу этой речи уже просто побелел от ярости, но пока еще сдерживался.
— Разумно. — кивнул он. — Тогда и я его сиятельству пару барашков на развод оставлю. Но ты, голубок, в их число точно не войдешь. Ты со старшими разговаривать не умеешь. Лови, дерзкий!
Посох мелькнул в воздухе, и оборотень с громадным трудом отразил удар.
— Убейте его! — крикнул он и демоны кинулись на Психа.
Битва разгорелась прямо у входа в пещеру. Правда, игра шла в основном в одни ворота — все тигриное воинство изрядно уступало обезьяну в классе, не исключая и самого предводителя.
Обезьян метался среди «соболевских» страшным демоном возмездия. Его посох, рассекая воздух, басовито пел песнь торжествующей смерти — ломая руки, разбивая коленные чашечки и проламывая головы. Минут через пять на ногах оставался только тигр-оборотень.
Псих торжествующе ухмыльнулся, крутанул посох в руке и сделал шаг вперед.
— Ой! — сказал он. — Я, кажется, увлекся. Кажется, совсем-совсем никого не осталось. Ну теперь не оставлять же тебя, согласись!
И сделал еще один шаг вперед.
Тигр, видя приближающуюся смерть, нервно сглотнул, и, не выдержав, кинулся прочь.
— Стой! — заорал Псих, устремляясь в погоню. — Врешь, не уйдешь!
Однако тигр именно что уходил. Оборотень-колдун, похоже, включил очередную абилку, поскольку двигался неправдоподобно быстро, и Псих все сильнее отставал.
И тигр непременно ушел бы, если бы не свин, о котором все забыли.
Сидевший поодаль Жир, до сей поры с большим интересом наблюдавший за происходящим, неожиданно вскочил и, тоже прибегнув к колдовству, мгновенно оказался на пути беглеца.
Один взмах граблями — и тигр, коротко рыкнув напоследок, рухнул с пробитой головой.
Подскочивший Псих, глядя на дергающегося в агонии оборотня, перевел взгляд на свинтуса:
— Ну и что ты влез? — недоуменно поинтересовался обезьян. — Теперь Соболь и тебя кончит.
Псих покрутил пальцем у виска и ухмыльнулся:
— Экая ты ветреная, оказывается, свинья.
Ошарашенный произошедшим свин, похоже, и сам не очень понимал — какого же черта он влез в драку.
— Э-э-э… Ну это… — замялся он, а потом неожиданно нашелся. — Так это… Сам же слышал — пацан жив еще. Шлаки из себя выводит. Так что я вроде как на службе еще.