Куда идут русские?
Шрифт:
Это та закваска, которая необходима нашему народу, чтобы он осознал себя как народ. Нам — русским — делить нечего, если мы не хотим уступить место чужакам, которые заберут все. И многие наконец начинают это понимать. Медленно, но происходит рост национального самосознания. В других республиках после распада Союза этот процесс разворачивался с головокружительной быстротой. Русские же — слишком большой и благодушный народ. Нам потребовалось больше десяти лет унижений и целенаправленного истребления, чтобы проснуться. Чтобы мы все наконец стали «другими русскими».
Глава 8. Наши соседи
Так уж исторически
С детства я жил среди представителей самых разных народов. Напротив нашего дома жили кабардинцы, слева — удмурты, справа — корейцы. В школе со мной учились немцы и татары. В армии я командовал взводом чеченцев, а потом тесно общался с армянами, работал в Казахстане. Все это позволило мне, с одной стороны, более отчетливо осознать свою русскую сущность, а с другой — понять, что очень многое в нашей жизни зависит от того, как мы строим отношения с соседями.
Как мы общаемся с другими народами?
Российская империя уникальна тем, что складывалась преимущественно мирным путем. Маленькие народы всегда стремятся прибиться к кому-нибудь посильней, тем более что на наших окраинах время от времени давили то тех, то этих. Армяне присоединились к нам под страхом геноцида со стороны турок. Грузины тоже предпочли объединиться с православным «старшим братом», спасаясь от внешней угрозы. Исключением не стали ни Кабардино-Балкария, где я родился, ни Казахстан, где мне довелось прожить значительную часть своей жизни, ни многие другие.
Конечно, бывали и столкновения. Русские покоряли Сибирь, воевали с поляками, долго усмиряли чеченцев. Молдавия некогда была частью Румынии, Азербайджан — Турции. Но такова общая логика мирового развития. И, учитывая ее, нельзя забывать, что большинство народов шли к нам добровольно. Причем русские не вмешивались в жизнь соседей. Все они могли свободно молиться своим богам, поддерживать привычный уклад жизни и пользоваться самой широкой автономией.
Народы, которые входили в состав Российской империи, только выигрывали. Не будем далеко углубляться в историю: узбеки, таджики, туркмены еще полтора столетия назад находились в состоянии феодальной раздробленности и фактически жили в средневековье. Без всякого преувеличения можно сказать, что русские приобщили их к цивилизации: создали на их территории современную промышленность, модернизировали сельское хозяйство, сформировали национальные культуры.
Алма-Ату, Ташкент, Грозный и другие прекрасные города строила вся страна. Однако в то время как посреди азиатской пустыни возникали целые оазисы современной цивилизации, русское село не знало газопровода и асфальта. В результате «старший брат» взрастил «младших» до уровня самостоятельных государств. Однако топать к светлому будущему на собственных неокрепших ножках получается далеко не у всех. Туркмены, узбеки, таджики сегодня снова живут в нищете. И местные власти опять смотрят, к кому бы прислониться. Разница лишь в том, что теперь их взгляды направлены в противоположную сторону. Но живем-то мы по-прежнему в одном географическом пространстве. И вынуждены как-то дальше строить нормальные отношения друг с другом.
Всегда ли это нам удается?
Вопрос скорее риторический. Русские
Бывший Туркменбаши перестал признавать дипломы, полученные за границей после 1993 года. И наши специалисты вынуждены либо идти в дворники, либо уезжать. То есть была поставлена задача вытолкнуть самую сплоченную часть населения, которая никак не хочет превращаться в скопище рабов и остается единственным источником оппозиции в деспотическом государстве.
Узбеки ведут более закрытую политику, но русским в их стране тоже приходится несладко. «Друзья-прибалты» и вовсе отобрали у наших соотечественников право голоса и превращают их в людей второго сорта, лишив не только широких гражданских прав, но и собственного языка. Список этот можно продолжать.
Самое страшное, что и внутри страны происходит то же самое. В национальных республиках России большинство населения — русские, однако они отстранены от управления своей жизнью и покорно сопят в две дырочки. Дело в том, что восточные народы кровные связи ставят выше общественных или государственных: достаточно наделить властью любого их представителя, как он тут же окружит себя своими родственниками.
Налоги национальные республики тоже платят, мягко говоря, неохотно. А если и платят, то тут же получают их обратно в виде щедрых дотаций из федерального центра, размер которых не снился ни одному из наших непривилегированных регионов. Получается, что продолжается все та же политика поощрения национальных меньшинств в ущерб титульной нации, которая началась еще при Советах.
Более того, от непроницаемых границ сегодня не осталось и следа. И те, кто еще вчера плевал в лицо русским матерям и поджигал дома их детей, теперь сами едут в Россию, чтобы спастись от нищеты и разрухи. Они заполонили нашу страну ядовитым пойлом и наркотиками, организовали целую сеть криминальных сообществ. А когда наша полиция пытается хоть как-то противостоять этому беспределу, добрая русская душа дает знать о себе истошными воплями отечественных правозащитников. Но мне, к примеру, в свое время пришлось пожить в Казахстане, и я ничего не забыл. Миллионы русских, на собственной шкуре испытавших, что значат национальные притеснения, тоже на память не жалуются.
Сегодня, когда самые разные народы устремились на наше открывшееся пространство, нужно понять, как их встречать. Вопрос этот для нас новый, поэтому и кидаемся из крайности в крайность: то откроем границы, то, наоборот, сделаем так, что даже русские не могут вернуться домой.
Думаю, неплохо бы здесь присмотреться и к опыту либеральных стран, у которых сегодня те же проблемы. Англию и Францию заполонили выходцы из бывших африканских колоний. Германию наводнили турецкие гастарбайтеры. И там уже не слышно призывов к интернационализму. Бельгия еще несколько лет назад приняла решение о высылке 25 тысяч иноземцев. Везде ужесточается миграционное законодательство. Так почему же мы должны церемониться с нелегалами? Я вовсе не призываю к какой бы то ни было нетерпимости, кроме нетерпимости к беззаконию.
Если в нашей собственной стране возможно бесчинство иноземцев — следовательно, мы сами его допускаем. На бытовом уровне такая ситуация вызывает естественную реакцию: «Понаехали тут!» И проявляется в примитивном фашизме. Многое зависит от менталитета народа и от политики государства, но опыт показывает: когда численность приезжей диаспоры достигает 15 процентов, начинаются ее открытые конфликты с представителями большинства. Поэтому необходим единый общегосударственный подход к этой проблеме, который до сих пор не сформирован.