Шрифт:
Ксения сидела на полу, скорчившись, обняв колени. «Как он мог? Ну, как он мог?» – билась в уставшем мозгу единственная мысль почти двое суток. Три года она жила в надежных теплых объятиях, уже привыкнув к своему счастью: «Не ценила его!» – резанула новая боль. Да, она слишком привыкла, что Виктор всегда рядом, прибегал к ней по первому ее звонку, смс, зову. Она обвела взглядом комнату. В рамочке стояла их совместная фотография: темноволосый парень с сияющими глазами обнимал ее, смотревшую в объектив, снисходительно усмехаясь. Неужели это могло произойти – Виктор был всегда таким надежным, таким ласковым и таким влюбленным. А сколько раз он предлагал ей пожениться! Может, он просто захотел, чтобы она почувствовала горечь потери, и поэтому сказал, что больше они встречаться не будут? Нет, на Виктора это не похоже – он никогда бы не стал играть ее чувствами. У него всегда все слишком обдуманно и серьезно. Так что же, что? «Не ты первая, не ты последняя», – сказала вчера подруга, – «Завелся кто-нибудь, шалава какая-нибудь». Но и шалава не могла у Виктора завестись, если и
Может, позвонить? Поговорить? Выяснить? Сказать, как она его ценит и любит? Ксения потянулась к мобильнику, нажала на кнопку вызова, но сразу отключилась. Виктор перезвонил тут же, видимо, аппарат успел зафиксировать звонок. «Я тебе не звонила, видимо, клавиатура не была заблокирована», – с усилием выдавила из себя Ксения, отключилась от вызова и разрыдалась. Уже в который раз за эти двое суток. Умолять, просить она не станет. Ни за что!
Ангела ВКЛ 15964 не допустили до следующего зачета. Как там говорят люди: «Хвосты?» – но хвосты ангелам не положены. Просто пересдача. Он не мог понять, что не так? Если любовь закончится, Ангел должен уйти. А ведь так все хорошо начиналось: он был успешным, легко переходил из класса в класс, дисциплины сдавал, практически без подготовки, оставалось самое сложное – любовь взрослых детей к престарелым родителям; он уже выбрал себе специализацию «Любовь семейная», все шло гладко, его пара была надежна с его точки зрения и тут такой прокол! Где недоработка? Что он упустил? Люди существа сложные и своевольные, но он предварительно тщательно просчитывал предложенные варианты, осторожно выбрал, соединил и, казалось, ничего не мешало завершить проект. И тут неожиданно все пошло вкривь и вкось!
Анализ сложившейся ситуации. Просканировал Ксению: отчаянье, желание вернуть Виктора, на данный момент любой ценой. Но какая гордость! Такую переломить сложно. Виктор: ага, тут все запутано, а значит, есть шанс поправить ситуацию. Задетое самолюбие. Уверенность в нелюбви Ксении и глупое нелогичное убеждение: ей с другим будет лучше. И всего-то, а он уж… Хотел было выразиться людской категорией «испугался», но ангелы такая сущность, которая не пугается. А также не любит, не ревнует, не страдает, не тоскует: чувства – удел несовершенного человечества. Хотя, наблюдая за ними, будучи приставленным за людские плечи, начинаешь их понимать.
Архангел часто распекал в процессе обучения: «Вы пытаетесь подражать людям, что недостойно ангелов! Чувства вам неведомы, вы просто копируете их поведение». Все это так. Но как забыть ту историю, которую в школе передают тихо из уст в уста, боясь, как бы это не донеслось до Высших сущностей? – Историю про Ангела АЮЛ 12377 и Ангела ЯЮЛ 12377, которая удивительным образом не хотела уходить из информационного поля школы… Ведь чувств, как убеждают ангелов, у них нет, только копирование людского поведения. Но как же, быть тогда с этими двумя ангелами, которые не хотели расставаться, тосковали разлученные по суду, а потом готовы были предаться добровольно аннигиляции? И еще в инфо витала и не исчезала странная вещь: якобы этой паре предоставили тела и сослали на землю, т.к. они поразили даже Высших своей решимостью не расставаться и принять земную юдоль, как награду за возможность реализовать свои неангельские потребности в любви и сострадании.
Конечно, Высшие называли это сбоем, искажением информационного поля, не имеющим под собой реального основания, но что-то притягивало в этой легенде к себе внимание ангелов…
Так-так не отвлекаться. Есть чувства у ангелов, нет их, – сейчас важен проект. Как удачно прикорнула на диванчике Ксения. Насылаем сон: она и Виктор, обнявшись, сидят на берегу моря. Что там еще любят романтически настроенные девушки? Закат над морем. А вот они с Виктором целуются. Ксения счастливо улыбается во сне. А еще нашептать: гордость не главное. Виктор тебя очень любит, просто неуверен в твоей любви.
Теперь к Виктору. Пьет. Что тут скажешь? Подпустим туману: образ заболевшей Ксении. А, впрочем, тут особо и придумывать не придется: заплаканная и страдающая, – такая, какая она и есть на протяжении двух суток. Дрогнуло сердце Виктора, тяжело задумался: а правильно ли поступил? А если сейчас Ксении плохо? И если Сашка сказал просто со зла, что видел Ксюшу с тем богатым евреем в кафе? Сашка давно положил глаз на нее, завидовал их отношениям. Да и вообще, гнилой пацан. Что, если все это только плод Сашкиного больного воображения? Но если так, то теперь Ксения не простит его. Как холодно она сказала, что просто по ошибке сработал мобильник… Какой он дурак! Что он наделал? Пойти к ней сейчас? Но он пьян в зюзю. Надо протрезветь, привести себя в порядок и умолять о прощении.
Как только Виктор задремал, Ангел ВК 15964 наслал ужасный сон: Ксения попадает под машину. Виктор тут же очнулся. Со стоном: голова раскалывается, пошел на кухню, развел «Алкозельц», выпил залпом, встал под холодный душ, оделся, причесался. Через полчаса с букетом, так любимых Ксенией васильков во вспотевшей ладони, он звонил в знакомую квартиру. Дверь открылась не сразу. Когда Виктор увидел заплаканное осунувшееся лицо, сердце упало: заболела, сон был в руку. Ксения стояла в проеме, бессильно прислонившись, не в силах вымолвить ни слова. Во рту пересохло, голова закружилась, казалось, она сейчас упадет. Конечно, она уже поняла, что васильки не могут стать прощальным букетом, но сердце еще боялось поверить своему счастью после пережитого. Виктор шагнул, обвил руки вокруг любимой, уткнулся ей в волосы и зашептал: «Прости. Ну, прости!» У Ксении покатились слезы. Виктор начал целовать глаза, соленые щеки…
И всего-то! Ангел проникся удовлетворением, и пусть это только слабое подражание, но и подобием гордости. Хотя цель была мизерная и совсем неангельская, корыстная, можно сказать: завершить проект. Ха-ха, ему его не зачли! Вот так-то. Именно, за неангельское: любой ценой и побыстрей достичь цели. Ну, спасибочки, инфо! Сдала меня, так сдала! Теперь парься с этой парочкой. Но он тут же, одернул себя: не хочешь уходить, парься! И ненавязчиво помогай им. Береги их. Ведь они в проекте на семейный союз. А это не так просто, как кажется. Да, сейчас они в эйфории. Сладкое примирение. И есть даже уверенность, что поженятся. Но вот потом… Люди так нелогичны и непредсказуемы! Ведь по большому счету, они все-таки не стали половинками, они не из андрогенов, увы… Сколько еще продлится их любовь, прежде чем ее съест раздражение, недовольство друг другом, неизбежные бытовые неурядицы, измены? Конечно, венчание несколько замедлит процесс распада, но нет гарантии, что остановит. Люди – существа одномоментные в своем большинстве. Как учили в школе ангелов, человек искренне верит, что любовь вечна, но со временем сам удивляется: куда она уходит?
Оленька смотрела в классное окно: Боже мой, какая благодать! – Яблони во дворе школы стоят в белоснежном цвету, видно, как пчела садится на цветок, слышно жужжание. От пчелиной песни, а еще от монотонного голоса химички, начинает клонить в сон. «Мелехова!» – встрепенулась она на окрик: «Проснись! А то носом в тетради пишешь!» Рядом захихикал противный Кирька: «Нина Ивановна, у нас Мелехова по новой системе химию учит, во сне!» «Вот гад!» – беззлобно подумала Олечка. Впрочем, ей было все равно. Скорей бы закончился урок, чтобы можно было пойти домой, лечь на диван, отвернуться к стене, закрыть глаза и погрузиться в дрему…
Дома она так и сделала. Родители были на работе, есть не хотелось. Тишка, как только она улеглась, тут же пристроился рядом и начал тянуть свою утешительную песенку: «Муррр, все пройдет. Муррр, все будет хорошо». «Ничего не будет хорошо, Тишка, ничего. Он меня не любит», – и слезы навернулись на глаза. Оленька, вытерла их тыльной стороной ладони. Мысли сами по себе потекли в привычном русле. Какой он красивый! Даже имя Ста-ни-слав было красивым и очень ему подходящим. Олечка вспоминала его улыбку, всегда чуть-чуть смущенную и оттого милую настолько, что у девочки каждый раз падало сердце, когда она ее видела. А глаза, какие это были глаза! Голубые, ласковые глаза! Высокий. Спортсмен. Лучший форвард их школьной команды. Все девчонки сохли по нему, даже Танька, известная тем, что ходила помимо общеобразовательной, в настоящую Школу моделей. Ну, почему она влюбилась именно в него?! Вон сколько парней. Витька, например, которому она нравится давно, он даже признался ей в этом. Но Витька для нее просто друг. Надежный, хороший, просто замечательный! И все-таки друг. Сердцу не прикажешь. И в этом глупом сердце, несмотря на очевидность, почему-то жила надежда. Вопреки всему. Если он встречается то с одной, то с другой, почему бы не прийти тому моменту, когда он обратит внимание на нее? И вот тогда она должна быть во всеоружии. Олечка погрузилась в мечты, робкие, несмелые. Дальше предложения погулять во дворе вечером, мечты не сдвигались. Но и этой, нарисованной в воображении картины, хватало девочке с лихвой. Она прокручивала в мозгу в сотый, наверное, раз, как он подойдет к ней и скажет: «Давай я подожду тебя после школы», – и улыбнется. И от этого сердце снова падало вниз. Олечка поднялась, оставив недоуменно взглянувшего на нее Тишку на диване, подошла к зеркалу. Стала рассматривать себя. А впрочем, она не дурнушка: ровный носик, большие серые глаза, пухлые губы. Олечка достала косметику и стала старательно накладывать макияж. На это ушло часа полтора. Вдоволь налюбовавшись своим изменившимся отражением, пошла смывать косметику. Скоро придут родители, а отец не одобряет, когда она красится. Ей разрешалось наносить макияж только по выходным, в праздники, да еще на школьные вечеринки. Мама была настроена более демократично, но так как сама работала в узких рамках этикета госслужащего, и макияж ее был по европейскому стилю в пастельных тонах, то отец всегда приводил ее в пример Олечке: «Не то, что ты – размалюешься, как клоун и воображаешь, что это красиво! Мужчины любят естественную красоту!» «А я не для мужчин крашусь, а для себя», – парировала девушка, но отец только хмыкал. И он был прав. Олечка знала, что когда она наносит тушь, подводку, тени, глаза становятся выразительней; а после помады, пудры, румян, весь образ – более ярким, эротичным. Олечка, уже сняв макияж, подошла к шкафу и стала критически рассматривать его содержимое. «Тряпья полно, а надеть нечего», – пришла она к привычному заключению. Надо попросить маму с зарплаты купить ей те хорошенькие джинсы, точь-в-точь как у Таньки! А еще она хотела сделать вертикальную химию, на ее русых длинных волосах, она смотрелась бы очаровательно. Но как втолковать отцу, что изменение имиджа ей жизненно необходимо? Что если она встанет на высокие каблуки («Ходули», – по мнению отца), похудеет («Ну что это за издевательство над собой? Гастрит заработаешь», – тут уже поддерживала отца мама), сделает химию, будет краситься и придет в таком виде в школу, (рискуя попасться на глаза директрисе и быть отправленной домой переодеваться), возможно, ну может быть, (разве не бывает в жизни чудес?), Стас обратит на нее внимание.