Куда она ушла
Шрифт:
– У меня там есть еще и гостевой домик, который вообще никак не используется – можем оборудовать там тебе студию.
Перспектива уехать из Орегона, подальше от группы, подальше от прошлого, и начать все сначала, в светлом доме со множеством окон, совместное будущее с Брен – в тот момент казалось, что именно это мне и нужно.
И так я стал половинкой в паре знаменитостей. Теперь нас с Брен фотографируют, даже когда мы заняты какими-то повседневными делами, например, покупаем кофе в Старбаксе или гуляем по парку Раньон Каньон.
Я должен бы быть счастлив. И благодарен. Но я никак не могу
Что же до девушки – она отличная. Любой убьет за такую, с гордостью сделает ей ребенка.
Только между нами с самого начала, даже на той стадии, когда хотелось быть вместе постоянно, как будто бы стояла какая-то невидимая стена. Сначала я пытался ее разрушить, но даже чтобы пустить по ней небольшую трещину, требовались неимоверные усилия. И я от этого устал. Я стал искать оправдания сложившейся ситуации. «Просто таковы взрослые отношения. Такова любовь человека с боевыми шрамами».
Может, именно поэтому я и не могу позволить себе насладиться тем, что у нас есть. И ночью, когда не удается уснуть, я выхожу на улицу и слушаю, как работает фильтр в бассейне, усиленно думая обо всей той фигне, которой Брен меня изводит. Но даже при этом я понимаю, что это всего лишь мелочи – то, как она спит, положив свой «блэкберри» возле подушки, несколько часов в день посвящает тренировкам, тщательно записывает все, что съедает, как наотрез отказывается отклоняться от своего плана или графика. Хотя я знаю, что в ней хватает и хорошего, что компенсирует плохое. Брен щедра, как нефтяной магнат, и преданна, как питбуль.
Я также знаю, что и со мной жить непросто. Брен говорит, что я сдержанный, уклончивый, холодный. Обвиняет меня – по настроению, – что я завидую ее успеху, что я выбрал ее лишь по воле случая, что я ей изменяю. А это неправда. С тех пор, как мы с ней вместе, я ни до одной фанатки не дотронулся. Мне просто не хотелось.
Я всегда говорю ей, будто часть проблемы заключается в том, что мы редко пересекаемся. Когда я не в студии или не на гастролях, тогда Брен на съемках или каких-нибудь бесконечных тусовках с прессой. Но я молчу о том, что я и представить не могу, как мы могли бы чаще бывать вместе. Потому что даже когда мы находимся в одной комнате, я бы не сказал, что все отлично.
А иногда, после пары бокалов вина, Брен начинает утверждать, что между нами стоит Мия.
– Почему бы тебе не отпустить этого своего призрака? – спрашивает она. – Я устала с ней соревноваться.
– Ты что, с тобой никто не сравнится. – Я целую ее в лоб. И это правда. Никто с Брен даже не сравнивается. Еще я добавляю, что дело не в Мие и не в какой-нибудь другой девушке. Просто мы с Брен живем словно в пузыре, в свете прожектора, в барокамере. Тут нелегко пришлось бы любой паре.
Но, думаю, мы оба понимаем, что я вру. А правда в том, что от призрака Мии не скрыться никак. Если бы не она, мы бы с Брен даже не оказались вместе. Судьба любит путаницу и кровосмешение, и Мия – часть нашей
8
Вещи уже упакованы,
Все прощания сказаны,
Мой дом совсем опустел,
И твой запах почти истлел.
И я не знаю, зачем я зову,
все равно никто не ответит.
И я не знаю, зачем я пою,
все равно никто не услышит.
Слышали анекдот про собаку, которая всю жизнь гонялась за тачками, потом поймала и не знает, что с ней делать?
Я как раз та собака.
Вот я оказался с Мией Холл, о чем мечтал больше трех лет. Ну а дальше-то что?
Мы пришли в забегаловку, куда, видимо, она изначально и направлялась, какое-то непонятное место на западе города.
– Тут есть стоянка для машин, – сообщает Мия, как только мы доехали.
– Ага, – больше мне сказать на это нечего.
– До этого я ресторанов со стоянками не видела, именно поэтому и обратила на него внимание. Позже заметила, что тут едят таксисты, а они обычно в кулинарии разбираются, но я все-таки сомневалась из-за стоянки. Ведь бесплатная парковка привлекательнее, чем хорошая и вкусная пища.
Мия продолжает болтать. А я думаю: зачем мы обсуждаем парковки? Ни у нее, ни у меня, по всей видимости, машины в этом городе нет. И до меня опять болезненно доходит, что я теперь не знаю о ней ничего, никаких подробностей ее жизни.
Нас сажают за столик, и лицо у Мии вдруг кривится.
– Зря я тебя сюда привела. Ты, наверное, в такие места больше не ходишь.
Вообще-то она права, хотя это не потому, что я сам предпочитаю непомерно дорогие эксклюзивные рестораны, в которых царит полумрак, а потому, что меня в такие водят и в таких меня обычно не трогают. Но тут полно старичья и таксистов, никто меня не узнает.
– Ничего, нормальное место, – отвечаю я.
Мы сидим у окна, откуда открывается вид на эту хваленую парковку. Через пару секунд возле нас появляется невысокий и коренастый волосатый мужчина.
– Маэстро, – обращается он к Мие, – давно не видимся.
– Привет, Ставрос.
Этот Ставрос плюхает перед нами меню, поворачивается ко мне и вскидывает свои кустистые брови.
– Так, ты наконец приводить к нам свой парень!
Мия розовеет, и хотя мне не нравится, что она застыдилась от мысли, будто мы с ней вместе, меня все равно как-то порадовало, что она покраснела. Смущенная, она больше похожа на девушку, которую я знал раньше, на ту, которая не стала бы шептаться по телефону.
– Это мой старый друг, – ответила она.
Старый друг? Это повышение или, наоборот, понижение?
– Старый друг, да? Раньше ты никого сюда не водить. Такая красивая талантливая девушка! Юфимия! – кричит он. – Иди сюда. У Маэстро друг!
Мия уже почти багровая. Посмотрев вверх, одними губами она говорит:
– Это его жена.
Из кухни выкатывается женский эквивалент Ставроса, приземистая девушка с обилием косметики на лице, хотя половина уже стекла по ее толстой шее. Она вытирает руки о грязный белый фартук и улыбается Мие, демонстрируя золотой зуб.