Куда скачет петушиная лошадь
Шрифт:
— Тише-тише, он не знает о моих планах, я же по секрету вам как начальнику, — испугался Васа.
Пянтег хмыкнул:
— Это ты про то, что наплывает с севера? Ну, мне супротив не сдюжить. Сбегу, коли припрёт… но только вместе с Камой. Я мою реку поднадзорную скатаю в рулон, суну под мышку да и пошёл. Потом, в безопасном месте расстелю — и потечёт Кама-голубушка по Египту или другому какому Мозамбику. Скажешь тоже — реку бросить! Я своих не бросаю.
— А если догонит — ну, этот, что идёт с севера?
— А догонит — я его этим рулоном да по морде! Если струя из шланга в лицо попадёт, и то неприятно,
— Не волк, не волк, — зашептал испуганно Васа. — Я бы сказал… я бы сказал, что ты Во…Во…
— Во-во, — подсказал Волк. — Вообще не важно.
— Ну да, ну да, — закивал Васа. — Как изволите. Где уж нам, убогим, с вами спорить. Пойдёмте, господа, Змея откупоривать, а то вечер скоро. Мы-то с Пянтегом на дне ночуем. А ночевать на суше близ Камгорта живым не ладно. Река помаленьку охраняет, текучая вода — от нечисти защита, но как знать, как знать…
Глава 16. Из рубрики «Сделай сам»: расколи скалу драконом
— А ты заткнись, идрэсь мыр гнилой да поганый. А то тебе бороденку-то повыдергаю!
— Ах ты пасьт"oм г"oна морт тупой, я ж тебя наизнанку выверну да тиной набью!
— Да я тебя, йоя недоразвитого…
— Ой-ой, как страшно, прямо весь боюсь тебя, зыв"oк чуж"oм!
Так встретились Васа и Пера, не забывшие старую ссору. Вообще-то Пера собирался пересидеть за кустиком, пока Васа не вытащит Гундыра, и зря ему на глаза не казаться — для нервов полезнее. Но Волк с компанией слишком долго ели плов, Пера соскучился сидеть за кустиком и вылез — а тут они и подошли с Васой.
Мир включил лингвотрансформатор и шёпотом переводил Даще непонятные коми-слова. Сначала Даше было неудобно, что ей, коми по национальности, слова родного языка переводит инопланетянин, а потом она увлеклась:
— Идрэсь мыр — немолодой кусок древесины, оставшийся от спиленного дерева.
— Старый пень! — догадалась Даша.
— Пасьт"oм г"oна морт — совсем не одетый представитель рода человеческого, заросший мехом.
— Это какой-нибудь местный снежный человек что ли, не знаю.
— Зыв"oк чуж"oм — верхняя часть кожного покрова млекопитающего, покрытая мехом и подверженная заразной кожной болезни.
— Ой… что же это? А, знаю, паршивая шкура, парша — это кожная болезнь!
— Йой — человек с плохо функционирующими отделами коры больших полушарий, обеспечивающих высшую нервную деятельность.
— Ага, это понятно, дурак!
Наконец враги устали ругаться.
— Теперь драться будем, — сказал Пера.
— До первой крови, — поспешно предложил Васа.
— Ага, хитрый какой, у тебя крови нет, одна вода. до «кто первый пощады попросит».
— Нет, это мне невыгодно, — отказался Васа. — Ты упёртый и ни в жисть пощады не попросишь. А я — личность деликатная и уступчивая, я нечаянно попрошу и что — я проиграл?
— Ты проиграл уже когда появился на свет! — и Пера засучил рукава, готовясь к бою. Но Пянтег сказал:
— Хватит собачиться, лучше бы помогли. Ваш змей такой твёрдый, что в него штопор не лезет.
Пера отвлёкся, а Васа воспользовался этим, ткнул ему в руку какой-то иголкой и заорал:
— Ага, я выиграл! До первой крови,
— Откуда у тебя иголка? — изумился Пера, почёсывая уколотое место. — Вроде ты раньше вышиванием не увлекался.
— Это сувенир! Из России привезли, из муромских лесов. Остаток иглы, на кончике которой была смерть Кощея Бессмертного. Антиквариат! Гордиться должен, что я тебя, недоумка, такой исторической иглой ткнул!
— Волк, а Волк, объясни, пожалуйста, — попросила Даша, пока Пера и Пянтег пытались камнем вколотить штопор в бронированный зад Гундыра. — Вот Ёма говорила, что она-де нечисть и потому железа не выносит, и иголки у нее дома нету. А Васа ведь такая же нечисть, водяной, а железную иголку при себе таскает, и ничего.
Волк облизнулся, помолчал.
— Ёма наврала, — наконец сказал он. — Она вообще врунья. Понимаешь, и она — не нечисть, и Васа — не нечисть. Раньше они были богами. Ёма — женское божество леса, охраняющая границы между Миром Живых и Миром Мёртвых, у русских так же работала та, кого потом назвали бабой Ягой. Васа — водяной, речное божество, Пянтег — тоже, он божок Камы, ему поклонялись в том месте, где теперь село Пянтег. Вэрса — божество леса, конкретного участка пармы под Чердынью, а в других местах — другие вэрсы. Потом люди стали считать их нечистью, но на самом деле они не боятся ни холодного железа, ни текучей воды, ни серебра. А вот орты, Неназываемые и иные духи, особенно злые — они железа, серебра и текучей воды не любят. Они — нечисть.
— А почему Ёма наврала? — не отставала Даша. — Она что, не хотела, чтобы я тебе живот зашила?
— Вот именно, — сказал Волк и отвернулся, давая понять, что разговор закончен.
«Как интересно. — подумала Даша. — Наверное, это кровная месть. Когда Ёма была молодая и красивая блондинка, ее похитила мафия, а волк возглавлял чердынское отделение мафии… нет, это слишком даже для меня. Может, волк загрыз ее любимого чёрного кота… или лучше любимого Ивана-царевича? Ёма его воскресила живой водой, Иван-царевич застрелил волка и сделал чучело, на что волк, естественно, обиделся… ну, сам виноват. Вообще-то сто лет назад Иваны-царевичи уже в лесах не водились. Да, точно, это был чудом сохранившийся Иван-царевич, вроде Лох-Несского чудовища, оставшегося от динозавров. И после воскрешения живой водой он так размок, что его горячее сердце потухло, и он разлюбил Ёму… или лучше он растворился в живой воде? Он был нестойкий в таком возрасте. Но как же он растворенный застрелил волка, да еще и чучело сделал?»
Даша почувствовала, что запуталась, и с облегчением отвлеклась на выковыривание Гундыра.
— Нет, — сказал запыхавшийся Пянтег. — Ничего не выйдет. Мы вашему Гундыру навтыкали от души, но он абсолютно невтыкаемый. Придётся худеть.
— Тебе? — с надеждой спросил Гундыр.
— Нет, тебе, — сказал Пянтег. — Мне, конечно, тоже не повредит, но я не буду. Меня и такого все любят.
Змей всхлипнул:
— Я не хочу худеть! Я люблю поку-у-у-ушать!
Даше стало жаль Гундыра. Она вспомнила, как было ужасно сидеть на диете: Даша в прошлом месяце решила похудеть и почти целый день пила только апельсиновый сок, как кинозвезда. А потом мама сказала, что лучше пусть Дашка будет толстая и весёлая, чем худая и злая. На этом похудание закончилось.