Куда уходит любовь
Шрифт:
Она снова посмотрела на мисс Дженнингс, но та по-прежнему, сосредоточенно сдвинув брови, что-то писала. Дани подумала, сколько ей так сидеть, пока психолог не обратит на нее внимание. Она снова посмотрела на небо. По нему ползли легкие облачка, подсвеченные оранжевым светом заходящего солнца. Ей вспомнились такие же облака в Акапулько. Высоко в небе они плыли над утесом, с которого в ночной тьме, держа в руках зажженные факелы, в море прыгали мальчишки.
Один из них оказался рядом с ней. Он
– Не смей вести себя подобным образом с этими мокроспинниками. Она невинно взглянула на него широко распахнутыми глазами, от чего он обычно еще больше злился. Она знала, что в таких случаях она больше, чем обычно, напоминала свою мать.
– А почему бы и нет? – спросила она. – Он такой симпатичный мальчик.
– Ты не знаешь эту публику. Они не то что другие ребята. Они будут приставать к тебе. Они не догадываются, что ты еще ребенок.
Она нежно улыбнулась.
– Но в самом деле, Рик, почему?
Дани видела, как его глаза скользнули по ее белому купальнику. Он побагровел. Она знала, что вызвало такую его реакцию. Дани уже не раз замечала, что он смотрит на нее такими глазами. – Почему бы и нет, Рик?
– Потому что ты выглядишь совсем не как ребенок, вот почему, – сердито отрезал он. – Тебе не дашь твоих тринадцати лет.
– А на сколько я выгляжу, Рик?
Она заметила, как оценивающе смотрит он на нее.
– Как взрослая девушка. Семнадцати, может, восемнадцати лет. Она улыбнулась ему, а потом повернувшись, снова подарила улыбку мальчишке, что, как она знала, разозлит Рика еще больше. В эту минуту подошла ее мать.
– Черт побери, Рик. Скааси требует, чтобы я сегодня же вечером вылетела в Сан-Франциско подписывать те контракты.
– Ты обязана?
– Мне надо.
– Я пойду укладывать вещи, – вскочил Рик.
– Нет, вам не стоит ехать. Вы с Дани можете остаться тут. Завтра к ленчу я вернусь.
– Я поеду с тобой в аэропорт.
Дани тоже встала.
– И я поеду, мама.
Когда, проводив самолет, они вернулись из аэропорта, то зашли в лавочку с сувенирами, одну из ловушек для туристов, где продают все что угодно: от дешевых драгоценностей до крестьянских юбок и блузок. Дани через витрину уставилась на одну из юбок.
– Нравится? – спросил Рик.
Они зашли внутрь, и он купил ей юбку и рубашку. Сегодня вечером она наденет их к обеду, а волосы распустит по плечам в стиле мексиканского мальчика-пажа.
Она увидела, как он вытаращил глаза, увидев ее, в таком виде.
– Тебе нравится? – спросила она.
– Просто здорово. Но…
– Но что?
– Твоя мать. Что она подумает?
Дани рассмеялась.
– Матери это ни в коем случае не понравится. Матери хотелось бы, чтобы я вечно оставалась ребенком, но у нее это не получится.
Они пошли обедать, и официант спросил, не хочет ли она коктейль, словно она в самом деле была взрослой. А потом, когда стал играть оркестр, она попросила Рика потанцевать с ней.
Это было фантастично. Не то, что танцевать с мальчиками из класса. Ей нравился идущий от него запах: легкий аромат одеколона и виски. Она прижалась к нему. Ей нравились его сильные руки, обнимавшие ее. Она глубоко вздохнула. И, слушая латиноамериканские ритмы, сделала чувственное движение бедрами.
Внезапно он, выругавшись, сбился с шага и резко отпрянул от нее.
– Думаю, нам лучше сесть.
Она покорно позволила отвести себя к столу. Рик заказал еще виски и выпил их одним глотком.
Помолчав несколько секунд, она сказала:
– Не смущайся. Я замечала, когда ты танцевал с матерью, с тобой случалось то же самое.
Он с любопытством посмотрел на нее.
– Порой мне кажется, что ты слишком много видишь.
– А я рада, что это случилось. Теперь знаю: я действительно выросла.
Он покраснел и посмотрел на часы.
– Уже после одиннадцати. Тебе пора спать.
Она лежала, вытянувшись на кровати, и слушала ночные звуки, доносящиеся из-за окна. Сквозь распахнутые створки доносилось все, чем живет ночью богатая тропическая природа: щебетанье птиц, скрежет цикад, вскрики каких-то животных. Затем она услышала, как в его комнате зазвонил телефон. Через несколько минут опять наступила тишина.
Вскочив с кровати, она прошла через гостиную к дверям, которые вели в его комнату. Секунду она постояла, прислушиваясь. С другой стороны не доносилось ни звука. Она осторожно повернула ручку и вошла. В темноте она видела открытую дверь и комнату ее матери. Она подошла к его постели.
– Это мама звонила?
Когда он повернулся к ней, простыня сползла ему до пояса.
– Да.
– Что ей было надо?
– Ничего. Она сказала, что завтра возвращается.
Она еще ближе подошла к его кровати и посмотрела на него сверху вниз.
– Это она тебя проверяет. И слава Богу, что ты был на месте.
– Я делаю то, что мне нравится, – рассердился он.
– Ну да, – согласно кивнула она. – Конечно.
– Не думаешь, что тебе было бы лучше пойти к себе в постельку?
– Мне не хочется спать.
– Ты не должна быть здесь. Под простыней на мне ничего нет.
– Знаю. Я это вижу даже в темноте.
Он сел на кровати, и она видела, как играли мускулы на его груди и руках, когда он двигался.
– Не будь дурочкой. Ты еще ребенок, – голос у него слегка охрип. Придвинувшись еще ближе, она села на край кровати.
– Когда днем тот мальчишка смотрел на меня, ты так не думал. Ты ревновал.
– Ничего подобного.
– И когда мы танцевали, ты тоже не считал меня ребенком. – Она распахнула пижаму. Его глаза, как притянутые магнитом, не могли оторваться от ее грудей. Она улыбнулась. – Так я в самом деле выгляжу, как ребенок?