Куда уходит вчера
Шрифт:
— Откуда тебе… откуда вам знать? — поразилась девушка.
— Я много прожил, и думать пока что не разучился. Да и слух у меня превосходный. Хочешь, я сниму их с тебя?
— Нет! — глаза девушки вспыхнули огнём. — Нет, ни за что! — она отодвинулась от слепого, словно тот намеревался схватить её.
— Вот видишь, — ольт отвернулся. — Тебе придётся спросить его самого.
— Вот ещё! — девушка презрительно вскинула голову. — Он всё скажет и сделает сам. Я знаю, чем мне это грозит в противном случае.
— Суеверия поражают не только людей, — проговорил ольт с грустью в голосе.
При этих словах девушка вздрогнула и пристально посмотрела на странного собеседника. Эллено, значит. «Дитя», в одном из переводов. Во всяком случае, она знала, что это означает.
— Ты слишком простого мнения о нём, — добавил ольт. — Ты видела его меч?
— Видела.
— На что он похож?
Девушка задумалась. Меч был необычным, огромным, с ярко пылающей золотой полосой вдоль клинка, со многими надписями на крестовине. Как ни странно, с эмблемой самих Башен — правильный шестиугольник, жирная точка в центре, соединённая волнистыми линиями с каждой из вершин. На что же он походил? Или… на кого?
— Он весь словно из золота, — ответила она, наконец, — И кажется живым. А откуда вы знаете про меч?
— То, что я не получаю от зрения, я получаю от всего остального, — вновь повторил слепой. И повторил свой странный жест, который девушка уже видела: соединил кисти рук за затылком так, чтобы кончики пальцев касались друг друга и медленно провёл соединёнными руками через голову, прикоснувшись в конце концов к груди.
— Он возвращается, — произнёс ольт неожиданно. — Поговорим о чём — нибудь другом. Но запомни вот что: меч у него в высшей степени необычный. Если хочешь добиться своего, тебе придётся очень долго путешествовать с ним. Возможно, до конца жизни.
— Я… — начала было девушка, но тут из мрака в круг света шагнул Ривллим и вывалил на траву огромную груду клубней.
— Часть зажарим сейчас, — пояснил он, — часть позже. Предупреждаю, это не самое вкусное, что существует в природе.
— Кому что нравится, — заметил ольт. — Если хальгу хорошенько потушить с… — он осёкся. — Впрочем, сейчас не время обсуждать кулинарию.
Не произнося более ни слова, он встал и исчез во тьме.
Девушка взяла в руки большой клубень и закрыла его ладонями.
— Ты спрашивала его о том, что такое хелауа? — спросил воин, ловко закапывая часть оставшихся в горячую золу.
— Спрашивала, — ответила та равнодушно.
— Я понимаю, он не ответил.
— Правильно понимаешь.
— Подлинный ольт, — произнёс воин и, осторожно сняв с себя рюкзак, положил его поодаль. — Необычный человек. Жаль только, что слепой. Это должно быть ужасно.
— Он, похоже, не так слеп, как кажется, — возразила девушка, не разжимая ладоней. — Так что по поводу моего предложения? Ты действительно поможешь мне вернуться домой?
— После возвращения в Меорн — да.
— Ты всегда держишь слово?
— До настоящего времени считал, что всегда.
— Держи, — девушка разжала ладони, и на траву перед Ривллимом упал дымящийся, потрескавшийся, превосходно приготовленный клубень.
Воин долго смотрел на неё, не произнося ни слова.
IV
Во сне он встал с лужайки, на которой уснул рядом с Фиар, и огляделся по сторонам. Ольт сидел, скрестив ноги, спиной к костру. Воин вспомнил, как ольт предложил себя в качестве часового. На недоумённый взгляд Ривллима последовало пояснение, что если противник не выдаст себя звуком, то с ним всё равно не справиться. Аргумент показался убедительным, учитывая, что слух у слепого оказался фантастически острым. Он отлично слышал то, что произносилось шёпотом на расстоянии в тридцать шагов.
Итак, он встал. Фиар что — то прошептала и потянулась. Не просыпаясь. Воин долго смотрел на неё, поражаясь странной позе, которую та приняла. Необычная для человека — чуть выгнувшись назад, руки вытянуты вдоль тела, пальцы согнуты, словно у кошки, приготовившейся напасть. Постойте, может, она оборотень? Тогда многое стало бы понятным. Подумав немного, воин отверг это предположение. Во — первых, сейчас полнолуние. Во — вторых, оборотни терпеть не могут ни людей, ни прочие расы. Он склонился над Фиар и осторожно взял в руки прядь её волос. Тонкие и невероятно густые.
Ривллим вспомнил, что Фиар пообещала сделать с ним, если он «невзначай» прикоснётся к ней ночью, и усмехнулся. Ну ладно. Что же его подняло?
Дорога, возле которой находилась лужайка, уходила в направлении центральной части Шести Башен. Старинное название этого города — крепости так и переводится: Шесть Башен. Безо всяких излишеств. Надо будет расспросить Вемкамтамаи, что такого в этих Башнях. Отчего здесь постоянно заводится всякая магическая нечисть.
Далеко — далеко, за пределами чёткой видимости, что — то слабо светилось. Словно крохотный светлячок — наподобие тех, что вились вокруг костра. Только «светлячок» этот должен быть величиной со слона, раз виден на таком расстоянии.
За неимением других идей, воин направился в сторону светящегося пятнышка. Оно казалось туманным, расплывчатым, текучим. Но не таким, как призрачные огоньки в лесах близ Меорна или, скажем, на Синих болотах — к востоку от города. Те удаляются, меняют очертания, манят неосторожного путника дальше, дальше, дальше. Это же никуда не двигалось.
Стоило сделать первый шаг, как Ривллим взлетел в воздух. И сразу же понял, что спит. Где ещё, как не во сне, можно было настолько плавно и неторопливо плыть по воздуху, управляя полётом одним лишь усилием мысли? Ощущение было восхитительным.
Оказалось, что можно ускорять или замедлять полёт, ныряя вниз или, соответственно, взлетая вверх — словно рыба в воде. Не нужно было ничем двигать, достаточно только сосредоточиться. При всём этом полёт не мешал думать.
Шелна здесь нет, это ясно. Обойти все Башни, надо всё равно: хотя бы для того, чтобы можно было смотреть в глаза его родственникам. А потом — медленно, осторожно двигаться в сторону Меорна. Там доложить обо всём и — раз пообещал — проводить эту несносную молодую особу домой. И зачем только он пообещал ей сопровождение?