Кухня
Шрифт:
— Хорошо, — поднял голову Юити.
Я подумала, что это в его духе — потея, натирать до блеска пол в доме, из которого кто-то должен выезжать.
— Это была твоя кухня, — произнес Юити, сидя на полу на подушке и попивая принесенный мной чай из стакана (чашки уже были упакованы). — Это была хорошая кухня.
— Верно. — Я пила чай, держа большую миску для риса двумя руками, как во время чайной церемонии.
Было тихо, как в стеклянном ящике. На стене остался только след от висевших там прежде часов.
— Который час? — спросила я.
— Наверное, полночь, — ответил
— Откуда ты знаешь?
— Потому что на улице темно и тихо.
— Ты, видимо, считаешь, что я убегаю под покровом ночи.
— Давай вернемся к нашему разговору, — сказал Юити. — Ты собираешься нас покинуть? Не уходи!
Я удивленно посмотрела на Юити, поскольку это не было продолжением разговора.
— Возможно, ты считаешь, что я, подобно Эрико, живу, руководствуясь импульсами, но, прежде чем пригласить тебя, я все тщательно обдумал. Бабушка всегда о тебе волновалась, и, пожалуй, я лучше, чем кто-то другой, тебя понимаю. Я знаю, что, когда ты будешь здорова, на самом деле полностью здорова, мы сможем расстаться и ты будешь жить, как сама захочешь. Но пока еще ты не вполне в норме. Никто, кроме меня, не способен сказать тебе правду. Деньги, которые накопила моя мама тяжелым трудом, уходят не только на покупку соковыжималки, но и на такие случаи, — с улыбкой сказал он. — Оставайся с нами! Не уходи! — произнес он с такой искренностью, словно уговаривал убийцу сознаться в преступлении.
Я согласно кивнула.
— Мне нужно закончить мытье пола, — сказал он.
Я встала, чтобы вымыть чайную посуду.
Когда я мыла посуду, сквозь струящуюся воду до меня донеслась песенка, которую напевал Юити.
Чтобы мне не мешалиТени от яркой луны,Я причалил лодкуК оконечности мыса.— Я знаю эту песенку! Как она называется? Мне она очень нравится. Кто ее исполнял?
— М-м… Кикути Момоко. Она запала тебе в душу? — улыбнулся Юити.
— Да, да!
Пока я драила раковину, а Юити натирал пол, мы на два голоса пели эту песню. Было приятно слышать, как раздаются наши голоса в полночь в тихой кухне.
— Мне особенно нравится вот это место, — сказала я и спела второй куплет:
Кружащийся свет маяка вдали,И нас только двое в эту ночь.Как лучи солнца сквозь ветви…Мы спели ее еще раз вдвоем.
КРУЖАЩИЙСЯ СВЕТ МАЯКА ВДАЛИ, И НАС ТОЛЬКО ДВОЕ В ЭТУ НОЧЬ, КАК ЛУЧИ СОЛНЦА СКВОЗЬ ВЕТВИ…
— Если мы будем петь в полный голос, то разбудим бабушку-соседку, — сказала я и собралась прекратить пение.
Казалось, что Юити со мной согласен. Он резко прекратил мыть пол и, повернувшись ко мне, с тревогой посмотрел мне в глаза.
Растерявшись, я попыталась отделаться смешком.
Сын, которого так нежно воспитывала Эрико, в такие моменты вдруг превращался в принца.
— Когда мы все здесь закончим, давай съедим в парке по дороге к дому по миске лапши, — предложил он.
Вдруг я проснулась.
Я еще никогда в доме Танабэ не ложилась спать так рано. «Странный сон», — подумала я и пошла на кухню выпить воды. На сердце у меня было холодно-холодно. Было два часа ночи, а Эрико еще не вернулась.
Ощущения сна все еще жили во мне. Слушая звук воды, льющейся в раковину из нержавейки, я подумала, не почистить ли мне раковину?
Была тихая, безмолвная ночь: казалось, что можно услышать, как по небу движутся звезды. Я опрокинула стакан воды на свое иссохшее сердце. Было немного холодно, мои босые ноги в шлепанцах дрожали.
— Добрый вечер! — вдруг раздалось у меня за спиной, и я испугалась, это появился Юити.
— Ч-что случилось? — обернулась я к нему.
— Я проснулся, почувствовал голод и подумал, не сварить ли немного лапши?
Настоящий Юити был совсем иным, чем в моем сне. У этого было заспанное лицо, и он мямлил что-то невразумительное.
Мое лицо тоже было распухшим — от слез.
— Я сама приготовлю. Присаживайся на мою софу.
— На твою софу? — с этими словами он туда сел.
Я открыла холодильник в комнате, плавающей в темноте. Потом настругала овощи. И здесь, в моей любимой кухне, я, вдруг подумав, как это странно, сказала, стоя к нему спиной:
— В моем сне ты тоже просил лапшу.
Ответа не последовало. Решив, что он снова заснул, я обернулась и увидела, что Юити смотрит на меня вытаращенными глазами.
— Неужели это правда? — пробормотала я.
— А пол в кухне твоего прежнего дома был желто-зеленым? — спросил он. — Тогда в этом нет ничего загадочного.
Я испытывала странное чувство и сказала:
— Спасибо за то, что ты вымыл для меня пол. — Женщины всегда быстрее улавливают такие вещи.
— Я уже проснулся, — сказал он и, как бы извиняясь, что сделал это слишком поздно, улыбнулся. — Можно попросить тебя приготовить чай, но только не в чашке?
— Сделай сам!
— Да? А может, выжмем немного сока! Хочешь?
— Ага!
Юити достал из холодильника грейпфрут и с довольным видом вынул из коробки соковыжималку. Слушая в ночной кухне жужжание машины, готовящей сок для двоих, я засыпала лапшу в кипящую воду. Все происходящее казалось мне чем-то удивительным, ни на что не похожим, чудесным, но при этом совершенно нормальным.
Что мне делать? Я пыталась подыскать слова, но они застряли невысказанными в моей груди. Мое прошлое было долгим. В потоке сменяющихся ночей и дней, возможно, и этот неповторимый момент окажется только сном.
— Как нелегко быть женщиной! — однажды вечером сказала Эрико.
Я подняла взор от журнала, который читала.
— Что?
Красивая мама, прежде чем уйти на работу, поливала растения перед окном.
— Микагэ, поскольку я в тебя верю, то хочу кое-что тебе открыть. Я поняла это, пока воспитывала Юити. У меня бывали тяжелые времена, очень тяжелые. Тот, кто хочет выстоять в одиночку, должен кого-то воспитывать. Детей, растения… В таком случае понимаешь свою ограниченность. С этого все и начинается.