Кукла по имени «Жизнь»
Шрифт:
Уставившаяся на симулакра Бута Прис становилась почти неузнаваемой. Она помрачнела, шея у нее вытянулась, словно куриная, а глаза остекленели и наполнились мерцающим светом.
— Слушай, — сказала она, указав на Линкольна. — Я создала ЕГО.
Берроуз глазел на нее.
— ЭТО — мое, — сказала Прис, после чего обратилась с вопросом к Линкольну: — Вы об этом знали? Что я со своим отцом создала вас?
— Прис, — сказал я, — ради Бога…
— Помолчи, — сказала она мне.
— Держись от этого в стороне, — сказал ей я. — Это дело между мной и мистером Берроузом. — Я весь дрожал. — Может, у тебя добрые намерения, и я понимаю, что ты не принимала участия в создании этого симулакра Бута. И ты…
Прис оборвала меня:
— Заткнись, Христа ради. — Она смотрела в лицо Берроузу. — Ты заставил Боба Банди создать эту штуку, чтобы уничтожить Линкольна и очень старался, чтобы я ни о чем не узнала. Ты говнюк. Я тебе этого никогда не прощу.
Берроуз спросил:
— Что тебя укусило, Прис? Только не говори мне, что у тебя шуры-муры с симулакром Линкольна. — И он неодобрительно посмотрел на нее.
— Я не хочу увидеть мой труд загубленным, — сказала Прис.
— Может, тебе и придется, — сказал Берроуз. Линкольн очень серьезно произнес:
— Мисс Прис, мне кажется, что мистер Роузен прав. Вы должны позволить им с мистером Берроузом найти решение их проблемы.
— Я могу ее решить, — сказала Прис, нагнулась и стала что-то нащупывать под столом. — Я не мог себе даже представить, что она задумала, так же, впрочем, как и Берроуз: фактически все мы застыли в неподвижности. Прис появилась из-за стола, держа в руке одну из своих туфелек на высоком каблуке и размахивая металлическим каблуком.
— Будь ты проклят, — сказала она Берроузу.
Берроуз сорвался со стула и с криком «Нет!» протянул к ней руку.
Туфелька нанесла сокрушительный удар по голове симулакру Бута. Каблук проткнул голову, войдя как раз рядом с ухом.
— Вот, — сказала Прис Берроузу. Глаза ее сияли влажным блеском, губы исказились неистовой гримасой.
— Глап, — произнес симулакр Бута. Руки его судорожно задергались, молотя воздух, ноги забарабанили об пол. Потом он перестал двигаться. Внутренний воздух сотрясал его, конечности дергались, он барахтался, пока наконец не застыл в неподвижности.
Я сказал:
— Не бей его больше, Прис. — Я почувствовал, что не вынесу этого дольше. Берроуз говорил ей почти то же самое, ворча на Прис удивительно монотонно.
— А зачем мне снова бить его? — спросила Прис тоном, не допускающим сомнений: она вытащила каблук своей туфельки из черепа симулакра, нагнулась и снова обулась. Люди, сидящие за столиками вокруг нас, изумленно таращились на нас.
Берроуз вытащил белый полосатый носовой платок и вытер лоб. Он попытался было что-то сказать, однако, изменив мнение, замолчал.
Постепенно симулакр Бута начал сползать со своего стула. Я встал и попытался поддержать его, но мне одному было не справиться. Дэйв Бланк тоже поднялся, и вместе мы ухитрились выпрямить его так, чтобы он не упал. Прис, без всякого выражения, потягивала свой мартини.
Людям за ближайшими столиками Бланк объяснил:
— Это кукла, кукла в натуральную величину, для выставки. Механическая. — Чтобы их успокоить, он показал им вылезшие наружу металлические и пластиковые внутренние детали черепа симулакра. Внутри прокола я смог увидеть что-то блестящее, думаю, что это была поврежденная управляющая монада. Интересно, сможет ли Боб Банди починить его. Хотел бы я знать, заботило ли меня, будет он починен или нет.
Потушив свою сигарету, Берроуз глотнул из фужера, после чего хрипло сказал Прис:
— Сделав это, ты испортила наши с тобой отношения.
— Значит, до свидания, — ответила Прис. — До свидания, Сэм К. Берроуз, грязный, мерзкий педераст. — Она поднялась на ноги, нарочно оттолкнув свой стул; она удалялась от столика, бросив нас, пробираясь между другими столиками и проходя мимо них, пока не дошла до гардероба: там она получила свой плащ.
Ни я, ни Берроуз не шелохнулись.
— Она вышла за дверь, — вскоре сказал Дэйв Бланк. — Дверь видна мне лучше, чем любому из нас: она ушла.
— Что же мне теперь с этим делать? — обратился к Бланку Берроуз, глядя на мертвого симулакра Бута. — Надо убрать его отсюда.
— Можем вдвоем увести его под белы рученьки, — предложил Бланк.
— Я вам помогу, — предложил я. Берроуз сказал:
— Мы больше никогда ее не увидим. Или она может стоять-на улице и ждать. — Мне он сказал: — Ты можешь сказать? Я — нет: я ее не понимаю.
Я помчался вдоль прохода у стойки бара, пробежал мимо гардероба и толкнул входную дверь. Там стоял портье в униформе. Он вежливо кивнул мне.
И никаких признаков Прис.
— Что случилось с девушкой, которая только что вышла? — спросил я.
Портье развел руками:
— Не знаю, сэр, — и указал на массу такси, оживленное уличное движение, группы людей, роящихся, словно пчелы, у входа в клуб: — Извините, не могу сказать.
Я оглядел тротуар и даже немного пробежался во всех направлениях, изо всех сил пытаясь мельком увидеть ее.
Напрасно.
Наконец я вернулся в клуб, к столику, за которым сидели Берроуз и компания, а также мертвый, изуродованный симулакр Бута. Сейчас он соскользнул со своего сиденья, накренился на одну сторону, голова его болталась, а рот был разинут. С помощью Дэйва Бланка я снова выпрямил его.
— Ты потерял все, — сказал я Берроузу.
— Ничего я не терял.
— Сэм прав, — сказал Дэйв Бланк. — Что такое он потерял? Если надо, Боб Банди может сделать другой симулакр.
— Ты потерял Прис, — сказал я. — А Прис — это все.
— О, черт, кто может знать что-то насчет Прис: я не думаю, что она сама знает…
— Предположим, — сказал я. Язык у меня стал заплетаться: он прилип к губам. Я пошевелил челюстью, но не почувствовал ни боли, ни вообще ничего. — Я тоже потерял ее.