Кукловод. Книга 2. Партизан
Шрифт:
А есть и еще один вариант. Он, этот полковник, и есть тот самый шпион и занимается самой банальной вербовкой. Вот офицер покупает целый арсенал. Для чего? Да мало ли. Ну а если что-то не совсем законное или даже совсем незаконное, тогда его можно подцепить на крючок. Конечно, как-то это все топорно, но…
— Федоров? — вдруг начав догадываться, удивленно произнес спрашиваемый.
— Простите?
— Кхм. Прапорщик Шестаков, запасной батальон Сорок седьмого пехотного Украинского полка. Полковник Федоров. Простите, это не вы занимались разработкой автоматического оружия?
— А
— Ну, никто из этого государственную тайну не делал, а земля слухами полнится. Значит, все же вы. Господин полковник, позвольте пригласить вас ко мне домой на обед. Моя… Ну скажем так, супруга будет рада гостю. Нда. Понимаю, как это звучит. Просто, первая любовь, потом жизнь разбросала, а три месяца назад она потеряла на фронте мужа. Ну, не пристало вот так-то сразу под венец.
— Вы напрасно оправдываетесь, господин прапорщик. Однако меня удивило ваше такое скоропалительное решение.
— Оно не скоропалительное, и я могу вас в этом убедить. Просто у меня есть кое-какие идеи, но я не инженер, а потому не способен ни грамотно их подать, ни воплотить сам. Думал, на службе обязательно повстречаю дельного офицера и выложу все ему. А тут такая встреча. И потом, даже если это бред, мои домашние прекрасно готовят, а вы наверняка в командировке.
— Уговорили. Только и вы уж поведайте, для чего вам понадобился целый арсенал?
— Обязательно, — подзывая извозчика, каковых в центре было предостаточно, пообещал Шестаков. — Так вот, господин полковник. Про винтовочный голод я вам рассказывать не буду. Пожалуй, вам это известно лучше, чем мне.
— Однако…
— Бросьте, господин полковник. Извозчик. Слышь, братец? Ну-ка расскажи, о чем шепчутся на улицах про нашу армию? Давай, не стесняйся. Правду скажешь, полтинник накину.
— Знамо дело, что бают, ваше благородие. Мол, ружей у наших солдатиков нету. Одна на десяток. Оттого они германца одними лопатками да кулаками бьют. А кабы имелись те ружья, так уж в Берлине были бы. Чай, значит, с их бабами пили бы.
— Заработал свой полтинник, братец. Только скажи тому, кто тебе эту брехню втемяшил, что винтовок и впрямь не хватает, да не все так плохо, на троих две выходит, и это правда.
— Ага. Понял, вот так в морду ему и скажу, ваше благородие.
— Так-то, господин полковник. Шила в мешке не утаишь. Оружие это я купил для моих солдат. Чтобы обучить их им пользоваться и отправиться с ним на фронт. Есть у меня одна задумка. Но вы правы, об этом лучше приватно.
…Ирина и впрямь обрадовалась гостю. Она вообще всегда отличалась общительностью, радушием и гостеприимством. А тут незнакомый город, Иван все время пропадает на службе или в своем кабинете. Нет, ей, конечно же, время уделяет, но не сказать, что так уж любит гостей. Да и изматывается он настолько, что чуть добравшись до койки, тут же проваливается в крепкий сон.
Правда, потом даже по лбу постучала, мол, кто так делает, дубина ты стоеросовая. Разве можно хозяйку перед фактом ставить — а ну, давай на стол мечи, что есть в печи. Оно же для начала должно в печи оказаться, чтобы было что метать. Ну да, слава богу, выкрутилась, не осрамилась.
После обеда Шестаков увел Федорова
— То есть вы не верите, что если вы обратитесь с вашими предложениями по команде, то сможете добиться чего-то дельного? — поинтересовался полковник.
— Вообще ничего не добьюсь. А вот если дойдет до германского командования, то они могут уже через месяц запустить целую школу по подготовке таких подразделений и буквально завалят фронт своими диверсантами.
— Вы настолько высокого мнения о германцах?
— И они этого заслуживают. Поверьте мне. Я не говорю, что у нас все плохо. Но нас сначала должен жареный петух пониже спины клюнуть, чтобы мы зашевелились. Что-то делать планомерно мы не умеем. Ну вот хотя бы скажите, неужели не было понятно, что имеющегося количества винтовок недостаточно? Русско-японская нас ничему не научила? Или думали — малой кровью и на чужой территории? А как насчет того, что только на моей памяти через наш учебный батальон прошло больше сотни вчерашних рабочих? А кто будет стоять у станка и ковать оружие? Крестьянин с сохой? Ведь я уверен, что в армию забривают всех подряд, не разбираясь, какая квалификация у рабочего.
— Ну. Здесь не в бровь, а в глаз.
— Вот именно. Поэтому я и решил, сначала все сделаю, выдам результат, а там уж… Вот не поверите, взятки совал, только бы в армию к Брусилову попасть. И снова посулы сую, чтобы раньше времени не отправили, чтобы успеть подготовить хотя бы одно отделение, костяк будущего подразделения.
— Но почему «маузеры» и револьверы? Ведь это оружие ближнего боя.
— А мне не нужен бой на дальних дистанциях. Тихо подкрасться и тихо же, как снег на голову. Диверсанту если и придется драться, то накоротке, а тут уж нужно оружие легкое, маневренное и скорострельное.
— Вы воевали?
— Не на этой войне, — покачал головой Шестаков, — но поверьте, опыт у меня есть. И немалый.
— Для японской вы молоды. Балканы?
— Без разницы.
— Ладно. Но почему «маузер»? Признаться, несмотря на его популярность у наших господ офицеров, оружие довольно капризное, требовательное и порою даже ненадежное.
— «Маузер», конечно, не идеальный вариант, но лучшее из того, что есть. Правда, можно еще лучше. И вот именно об этом я и хотел поговорить с вами.
— Ваши предложения, о которых вы упоминали?
— Да. Вечерами, знаете ли, делать нечего, вот и кудесничаю.
Шестаков достал из стола альбом для рисования и положил перед Федоровым, попыхивающим папиросой. Сам прапорщик не курил, но любезно предоставил гостю пепельницу и открыл форточку.
Полковник не без интереса взял альбом и начал рассматривать представленные там рисунки. Именно, что рисунки. Шестаков хорошо рисовал, не отнять, а Шейранов же кое-что помнил из своей прошлой жизни. Вот только никаких размеров или технических тонкостей он не знал. Изобразил то, что помнил и как помнил. Ну а чего не помнил, указал так, в общем, без какой-либо конкретики.