Кукловод. Книга 2. Партизан
Шрифт:
— Ваше благородие?
— Господин прапорщик?
— Да тише вы, безголовые. Ползите сюда, — поднявшись на голос, подозвал Шестаков, нервно взглянув в сторону австрийских позиций.
После обстрела прошло полчаса. Голоса в траншеях вроде бы затихли, основная солдатская масса скорее всего отправилась отдыхать, оставив на передке только часовых. И те наверняка напряженно вслушиваются в ночь, опасаясь какой бяки. Оно ведь как, может, русские и за ружьями явились, а может, дабы какую-нибудь гадость устроить. Сорвиголовы находились с обеих сторон.
Началов и Ильин тут же подались на голос
— Вы как, ваш бродь? — поинтересовался Началов, стараясь в темноте осмотреть начальство.
— Нормально. Зацепило слегка, но только оцарапало. Саперы выползли устанавливать мины и прямиком на меня. Двоих заколол, третьего не заметил, он-то в меня и пальнул. Но, думаю, отбегался, паразит. Сомнительно, чтобы я промазал с двадцати шагов. Вы как?
— Как нас и учили. Сразу замерли и ждали, пока австрияки не уймутся, — деловито доложил Началов.
А вот Ильин как-то странно шмыгнул носом и отвернулся в сторону. Хотя рассмотреть его выражение лица и уж тем более заглянуть в его глаза не было никакой возможности. Но Шестаков сразу понял, что солдат доложил не все, иначе с чего бы вольноопределяющемуся вести себя таким образом.
— А ведь не все сказал, Началов.
— Да не о чем больше докладывать, ваш бродь.
— Чего тогда Ильин личико воротит?
— Никита меня покрывает, господин прапорщик.
— Слушаю вас, Илларион Викторович.
— Когда началось, я решил бежать к вам на помощь, но Началов схватил меня и повалил на землю, я хотел закричать, потребовать, чтобы он оставил меня, а он зажал мне рот. Словом, то, чему вы нас учили… В общем, я поступил все с точностью наоборот.
— Началов.
— Я, ваш бродь.
— С меня чарка водки. А вы, господин вольноопределяющийся, после дела отстираете комбинезон Началова. В знак, так сказать, признательности за его заботу о вашей персоне.
— Слушаюсь.
— Ладно, братцы, теперь наберемся терпения и будем ждать.
— А чего ждать-то, ваш бродь. Уходить надо. Австрияки успокоились, вон мы без проблем сюда добрались, еще и вас выкликали.
— Не слушаешь, о чем говорю, Началов. С кем я столкнулся?
— Ну, с саперами вроде бы.
— Правильно. И всех троих отправил к праотцам. Во всяком случае, двоих точно. На каждом из них какое-никакое добро имеется, а еще то, что они волокли сюда. Поэтому ждем. Пару часов, пока австрийцы полностью успокоятся, забираем добычу и ходу.
— А если кто полезет проверить этих, может, кто из них ранен, — неуверенно произнес солдат.
— Это вряд ли. После того как стрельба стихла, звали они своих, да никто не откликнулся. И что характерно, звали троих, получается и третьего я приголубил. Уже полчаса все тихо, но никто так и не появился. Так что выжидаем пару часов, потом собираем трофеи и уходим. Времени более чем достаточно.
Два часа пролетели незаметно. В смысле, вообще незаметно. Недолго думая, Шестаков распределил дежурство между подчиненными и без зазрения совести
Самое трудное — разобраться с солдатом, которого он подстрелил в проходе, — прапорщик взвалил на себя. Он осторожно приблизился к неподвижному противнику. Убит, вне всяких сомнений. Пуля попала в глаз и вышла из затылка, вырвав изрядный кусок черепа, ну и разбрызгав мозги. Расстояние-то так себе, плевое.
Пришлось немного повозиться со снаряжением убитого, все же до траншей противника чуть больше двадцати метров. Хорошо хоть ветер поднялся и заглушает неизбежный шум, поднимаемый прапорщиком. Так, поясной ремень, на нем четыре подсумка, тесак, саперная лопатка, кирочка (предусмотрительно, нечего сказать), ну и фляга. Вроде бы все. А вот вместо винтовки карабин «Манлихер».
Хм, это, пожалуй, и лучше. «Маузер», конечно, хорошо, но все же его дистанция до сотни метров, а этот австриец вполне оборотистый коротыш. Метров до четырехсот бьет вполне исправно. Опять же, отзывы об этом оружии вполне положительные. Да, пожалуй, так и поступим. Но на боевые все же будем ходить с «маузером», незачем перегружать себя чрезмерным арсеналом.
Так, что там дальше? А дальше — катушка с проводом. В принципе ничего удивительного, покойные ведь собирались устанавливать фугасы, которые активируются электрическим током. Ну не додумались тут еще до мин нажимного действия. А ведь проще пареной репы. Хм. А может, подсказать? Он как-то не додумался до встречи с Федоровым, а вот теперь стукнуло. Да, действительно очень просто, и главное — на складах наверняка найдется необходимое и в больших количествах.
Началов и Ильин, помимо стандартного снаряжения и карабинов, обзавелись ящиком, в котором находились ящички поменьше, в количестве шести штук, и электродетонаторы. Ну а он о чем говорил. Саперы собирались установить шесть фугасов. Не судьба.
В расположение вернулись перед рассветом. Их уже и не ждали, решив, что парни отправились в места вечной охоты. Ошибочка. Вот они, живы и здоровы, да еще и с подарочками. Правда, прапорщика слегка ранило, но он не жалуется, держится бодрячком, еще и троих австрияков приголубил. Не сказать, что нижние чины роты отнеслись к новому офицеру хорошо. Он ведь прапорщик, и не офицер-то, считай, потому как это звание только с началом войны восстановили. А держится так, что куда там капитану.
Но как выяснилось, вояка не из последних. Причем не просто лихой, а умный. Такой роте не помешает. Опять же и своих вроде бы кое-чему научил. Сходили туда, куда никто не суется, попали под такой обстрел, что мама не горюй, и ничего, все целехонькими вернулись. И не с пустыми руками.
— Вот это по-нашему, вот это я понимаю. — Капитан не без удовольствия осматривал добычу Шестакова и его людей.
Будить командира роты по случаю возвращения прапорщика не стали. Он сам и не велел. Нечего начальство дергать. То австрийцы канонаду устроили, потом охотники начали возвращаться, и последние пожаловали с большим отрывом. И что, из-за каждой ерунды капитану на мозги капать? Да и правильно, в общем-то. При грамотных унтерах офицерам всегда живется проще.