Кукловод
Шрифт:
Клавдия Петровна замолчала, молчал и Алексей, переваривая услышанное. То, что он узнал за сегодняшний день, стало для него настоящим откровением. Это был не просто скелет из шкафа, покрытый пылью и паутиной. Это перевернуло все его сознание, хотя в глубине души он и ожидал, что может узнать нечто, таящее разгадку к тому, что происходит с ним и вокруг него.
– - А что Василий, все так же ездит по раскопкам?
– - Да он уж почитай лет семнадцать как пропал, -- сказала тетка. -- Уехал на очередной объект то ли в Индию, то ли в Китай, то ли в Таиланд... короче, те места -- и с концами. Может, бандиты какие зарезали, народ-то там дикий в
– - Вот оно что...
– - Ну да мы с нашей матерью особо и не переживали, если уж на то пошло. Это Танька поплакала, все ж он ей как-никак жизнь спас. А нам-то что?
Всю ночь Алексей не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, вслушиваясь в ленивую собачью брехню, и прокручивая в памяти рассказанное теткой. Все, что он услышал, походило на сюжет заштатного голливудского ужастика, хоть сейчас сценарий пиши.
Как можно расценивать слова матери -- или того, кто владел в тот момент ее телом -- о детях, которые станут полулюдьми-полубогами? То, что у него, Алексея Клеста, появился дар сканировать спящих и покойников -- это что, и есть полубожественное начало? А то, что некто, могущий оказаться его сводным братом, способен и вовсе руководить людьми, как марионетками... Можно ли с уверенностью сказать, что все это -- подарок (или проклятие) древнего божества? Да-да, это вполне можно назвать и проклятием, потому что счастливым от обладания даром Алексей почему-то себя не ощущал.
И все чаще его мысли возвращались к Зиновию. Предположим, мальчишка вырос, возможно, получил профессию какую-никакую... Почему он стал убивать, что послужило причиной, толчком? Не исключено, что у Зиновия просто-напросто психическое заболевание. Причем это наиболее вероятное предположение, вытекающее из того, что он натворил в последнее время. Нормальный человек не станет так издеваться над людьми. Да и вообще кто в здравом уме и трезвой памяти будет убивать? Обидели тебя -- дай в морду, в крайнем случае -- иди в ментовку. Но убивать-то зачем?!
Другой вопрос, как бороться с этим злом? Не Зиновию, хотя, не исключено, тот и сам, подобно сводному брату, не рад такому "счастью". Сможет ли он, Алексей Клёст, противостоять его злой воле? Нет, как ни крути, а пока что стало еще больше вопросов, и ответить на них лучше всего сможет лишь сам Зиновий Хорьков. Если, конечно же, именно он и есть этот убийца, что еще нужно, между прочим, доказать.
Утром он встал совершенно разбитый. Наскоро ополоснулся под рукомойником во дворе. Тетка к тому времени успела выгнать корову в стадо, теперь хлопотала по хозяйству. О вчерашнем даже словом не обмолвилась, ставя на стол нехитрую деревенскую снедь. Дашка заранее попрощалась с Алексеем и ушла на почту, где работала кассиром.
Только перед самым отъездом Клавдия Петровна вопросительно на него посмотрела. Поняв, что нужно что-то сказать, Алексей бросил:
– - Наверное, съезжу в Слободск.
– - Может, оно и не надо тебе, Леш?
– - Надо, Клавдия Петровна, надо. Тут ведь не только обо мне речь идет... К сожалению, я пока не могу вам всего рассказать, но поверьте -- дело серьезное. Очень серьезное.
– - Я тебе верю, Леша. Мне и самой все хотелось узнать, как судьба Зиновия сложилась, да все как-то недосуг было. Ну, Бог тебе в помощь!
Глава 16
Однако, прежде чем отправиться в Слободск, Клест успел поприсутсвовать на допросе Рогозина-старшего. Тот оказался человечком весьма субтильного телосложения. Не исключено, что события последнего месяца изрядно его состарили, но и до этого он, скорее всего, отнюдь не выглядел цветущим. Леонченко предупредил Алексея, что Сергей Федорович иногда уходит в запои, а в последнее время подобное с ним происходит все чаще. Немудрено, что от 55-летнего мужчины так разило перегаром, и Клест невольно поморщился, оказавшись в зоне досягаемости винных паров. Поэтому он предпочел за благо отодвинуться подальше. Первую скрипку, как и задумывалось, играл следователь.
– - Тут еще несколько вопросов возникло, -- начал Леонченко, приглашая посетителя присесть по ту сторону стола на видавший виды стул. Рогозин вопросительно покосился на расположившегося поодаль Клеста, но ничего не сказал.
– - Сергей Федорович, вот вы говорили, что врагов у Виталия не было...
– - Говорил, -- механически подтвердил Рогозин.
– - Значит, недоброжелателей у Виталия Сергеевича не имелось, -- задумчиво протянул Леонченко. -- А у вас они имеются? Или, может, были в прошлом?
– - У меня?
Рогозин наморщил лоб. Затем потер подбородок, после чего отрицательно покачал головой:
– - Да нет, не припомню, чтобы с кем-то ссорился в последнее время.
– - Не обязательно в последнее, может, год или два назад, а то и того раньше.
– - Нет-нет, ничего такого не было, из-за чего можно было бы отыграться не неповинных детях. Как Сталин говорил: "Сын за отца не в ответе". Да вы наверняка изучили мою биографию, и про грехи молодости в курсе... Но следствие ничего не доказало, так что это тут совершенно не при чем...
– - Ну-ка, ну-ка, -- оживился до этого тихо сидевший в уголке Клест, опередив вопрос Леонченко. -- Что это за грехи молодости?
– - Так вы не знаете?..
Сергей Федорович смешался, полез в карман, выудил оттуда носовой платок и принялся громко сморкаться. Следователь и "сканер" терпеливо ждали, пока Рогозин не закончит процедуру очищения носовых пазух. Наконец тот убрал платок обратно в карман и, откашлявшись, негромко, процеживая каждое слово, заговорил:
– - Дело-то старое, уже больше двадцати лет прошло. Меня тогда с друзьями в следственный изолятор даже посадили. Было подозрение, что мы... В общем, что мы девушку изнасиловали. Но свидетелей не оказалось, так что я чист перед законом, -- поспешно добавил Рогозин, пытаясь перевести взгляд с Леонченко на Клеста, что было делом нелегким, поскольку ему пришлось крутить головой под углом чуть ли не 90 градусов.
– - А как звали ту женщину, не помните? -- отчего-то внутренне холодея, спросил Алексей.
– - Нет, не помню. И лица не помню, темно было... Ой! Я не то хотел сказать...
– - Ладно уж, все одно дело за давностью пересматривать никто не будет, так что можете во всем чистосердечно признаться, -- успокоил посетителя следователь. -- Ну, так как все обстояло?
Рогозин закрыл глаза, и просидел так в неподвижности довольно долго, так что и Леонченко, и Клест стали нервничать, недвусмысленно переглядываясь. Но вот он наконец встряхнулся, и теперь перед ними сидел, казалось, совершенно другой человек. Распрямилась спина, плечи расправились, в глазах зажегся огонек, с лица исчезло выражение забитости... Сергей Федорович словно помолодел лет эдак на двадцать.