Кукловоды. Дверь в Лето (сборник)
Шрифт:
– Джарвис! Крупный план!
Этот идиот копался с камерой, повернувшись ко мне своим толстым задом, затем выпрямился и сказал:
– Абзац. Лампа сдохла.
– Замени ее – живо!
В дальнем конце приемной поднялась из-за стола стенографистка и выстрелила, но не в меня и не в Джарвиса, а в камеру. Попала, но мы с Дэвидсоном тут же уложили ее. Словно по сигналу, сразу шестеро бросились на Дэвидсона. Оружия у них, похоже, не было, и они просто навалились на него все вместе.
Я все еще держал секретаршу и стрелял из-за стола. Уловив краем глаза какое-то движение, повернулся и обнаружил в дверях кабинета Барнса – Барнса номер два. Я выстрелил ему в грудь, чтобы наверняка зацепить паразита, который, без сомнения, сидел у него на спине. Потом повернулся к бойне.
Дэвидсон уже стоял на ногах, а к нему ползла одна из девушек, похоже раненая. Он выстрелил ей в лицо, и она замерла. Следующий разряд едва не задел мое ухо. Я обернулся и сказал:
– Спасибо! А теперь сваливаем отсюда. Джарвис, быстрее!
Я тащил на руках секретаршу Барнса. Дверь захлопнулась, и мы поехали вниз. Дэвидсон дрожал, Джарвис стоял весь бледный.
– Спокойно, – сказал я, – вы стреляли не в людей. Вы стреляли в тварей вроде этой, – сказал я, приподнял секретаршу и взглянул ей на спину.
Тут мне чуть плохо не стало. Экземпляр, который я захватил вместе с хозяином, чтобы доставить живьем, исчез. Соскользнул на пол, видимо, и в суматохе куда-то утек.
– Джарвис, ты хоть что-нибудь снял?
Он покачал головой. Я молчал. Молчал и Дэвидсон.
Там, где раньше сидел паразит, вся спина у девушки была покрыта красной сыпью – словно множество крошечных булавочных уколов. Я опустил ее кофточку и усадил на пол, прислонив к стенке лифта. Она еще не пришла в себя, и, вероятно, еще долго не придет. Когда лифт опустился, мы оставили ее в кабине. Видимо, никто ничего не заподозрил, потому что в вестибюле все было спокойно и по пути на улицу никто не пытался нас остановить.
У машины стоял полицейский и, поставив ногу на бампер, выписывал штрафную квитанцию. Когда мы подошли, он вручил ее мне, укоризненно заметив:
– Ты же знаешь, что здесь стоянка запрещена, приятель.
– Извините, – ответил я и расписался в получении, поскольку это казалось самым быстрым и самым безопасным способом выйти из ситуации.
Потом я отвел машину подальше от тротуара, дождался более или менее свободного окна в потоке транспорта и взлетел прямо с городской улицы, гадая, выпишет он мне за это еще один штраф или нет. Набрав высоту, я поменял номерные знаки и идентификационный код. Старик обо всем позаботился заранее.
Однако, когда мы вернулись, оказалось, его заботит все, что угодно, только не мое задание. Я попытался доложить о результатах еще во время пути, но он прервал меня и приказал по возвращении явиться к нему в офис. Когда мы явились, с ним была Мэри. Одно ее присутствие сказало мне все, что я хотел узнать: если бы, несмотря на мой провал, Старик убедил президента, она бы осталась там.
Старик выслушал отчет, лишь изредка прерывая его недовольным ворчанием.
– Сколько вы видели? – спросил я под конец.
– Передача оборвалась, когда вы таранили барьер, – сообщил он. – Не сказал бы, что президента как-то впечатлило то, что он увидел.
– Видимо, да.
– На самом деле он велел мне тебя уволить.
Я весь напрягся. Я готов был подать в отставку, но сейчас это застало меня врасплох.
– Я и сам прекрасно могу… – начал я.
– Помолчи! – рявкнул Старик. – Я ему сказал, что он может уволить меня, а со своими подчиненными я буду разбираться сам. Ты, конечно, балбес, но пока ты мне нужен.
– Спасибо.
Мэри во время разговора беспокойно расхаживала по кабинету. Я пытался поймать ее взгляд, но ничего не получалось. Затем она остановилась за спиной Джарвиса и подала Старику такой же знак, как в кабинете у Барнса.
Я двинул Джарвиса рукояткой лучемета по голове, и он обмяк в кресле.
– Назад, Дэвидсон! – рявкнул Старик, направив ему в грудь пистолет. – Как насчет него, Мэри?
– С ним все в порядке.
– А он?
– Сэм чист.
Взгляд Старика бегал от одного из нас к другому, и я, признаться, никогда еще не чувствовал себя так близко к смерти.
– Обоим снять рубашки! – приказал он самым неприятным голосом.
Мы подчинились, и Мэри оказалась права по обоим пунктам. Я вдруг задумался, буду ли я осознавать, что происходит, если паразит вдруг окажется у меня на спине.
– Теперь он! – приказал Старик. – Надеть перчатки, оба!
Мы растянули Джарвиса на животе и очень аккуратно срезали с него одежду. Все-таки нам удалось заполучить живой образец.
6
Меня чуть не стошнило. От одной только мысли, что эта тварь ехала со мной в закрытой машине от самой Айовы, мой желудок готов был взбунтоваться. Я, вообще-то, не брезглив, однажды я четыре дня прятался в канализации Москвы, но тот, кто видел паразита и знает, что это такое, меня поймет.
Справившись с тошнотой, я сказал:
– Давайте сгоним его. Может быть, мы еще спасем Джарвиса.
Хотя на самом деле я так не думал. В глубине души мне казалось, что человек, на котором прокатилась такая тварь, уже потерян для нас навсегда. Наверное, мне суеверно представлялось, что они «пожирают душу» человека, что бы это ни значило.
Старик жестом отогнал нас в сторону:
– Забудьте о Джарвисе.
– Но…
– Хватит! Если его вообще можно спасти, то несколько минут погоды не сделают. В любом случае… – Он умолк.
Я тоже промолчал, поскольку и так знал, что Старик имеет в виду: принцип, который гласил, что каждая жизнь ценна сама по себе, теперь требовал исключить Джарвиса из рассмотрения. Когда речь идет о всем народе Соединенных Штатов, жизнь сотрудника Отдела ничего не стоит.
Простите мой пафос. Просто мне нравился Джарвис.
С пистолетом на изготовку Старик ждал, наблюдая за тварью на спине Джарвиса. Затем сказал Мэри:
– Свяжись с президентом. Специальный номер – три ноля семь.