Кукловоды. Дверь в Лето (сборник)
Шрифт:
Сев в машину, он сказал, куда ехать, и предупредил, чтобы я не превышал скорость. Спустя некоторое время мы остановились у авторемонтной мастерской и заехали в гараж. Старик велел позвать управляющего, а когда тот явился, сказал:
– Машина срочно нужна мистеру Мэлоуну.
Это была кодовая фраза, я и сам такой пользовался, только в тот раз куда-то торопился «мистер Шеффилд». И я знал, что через двадцать минут от машины останутся только безликие запчасти в ящиках на полках.
Управляющий окинул нас взглядом, отослал двоих механиков из кабинета и коротко ответил:
– Сюда,
Мы очутились в квартире престарелой супружеской пары, там я и Мэри стали брюнетами, а Старик вернул свою лысину. У меня появились усы, которые ничего не добавили к моей внешности. Мэри, надо заметить, выглядела с темными волосами ничуть не хуже, чем с рыжими. Вариант «Кавано» отбросили: Мэри превратилась в медсестру, я – в шофера на службе у богатого старика-инвалида – как положено, с пледом и вечными капризами.
На улице нас ждала новая машина. Назад добрались спокойно. Возможно, нам даже незачем было менять морковного цвета шевелюры. Я держал экран настроенным на студию Де-Мойна, но если полиция и обнаружила труп мистера Барнса, репортеры об этом еще не знали.
Мы двинулись прямиком в кабинет Старика – настолько прямо, насколько это было возможно в наших лабиринтах, разумеется, – и там открыли коробку. Перед этим Старик послал за доктором Грейвсом, руководителем биологической лаборатории Отдела, и все делалось при помощи механических манипуляторов.
Оказалось, нам больше нужны не манипуляторы, а противогазы: кабинет заполнила вонь разлагающейся органики, как от гангренозной раны. Пришлось захлопнуть коробку и включить вентиляцию на полную.
– Что это за чертовщина? – спросил Грейвс, брезгливо наморщив нос. – Похоже на мертвого младенца.
Старик вполголоса выругался.
– Это ты мне расскажешь. Работать манипуляторами, в скафандрах, в стерильном боксе, и я запрещаю думать, что эта тварь уже мертва.
– Если она жива, то я – королева Анна.
– Кто тебя знает? Поэтому не рискуй. Вот все, что я могу сказать: это – паразит, способный присасываться к хозяину, например к человеку, и управлять им. Происхождение и метаболизм почти наверняка инопланетные.
Грейвс фыркнул.
– Инопланетный паразит на человеке? Невозможно. Биохимия была бы несовместимой.
Старик только крякнул.
– Черт бы тебя побрал, с твоими теориями! Когда мы захватили его, он прекрасно чувствовал себя на человеке. Если по-твоему это означает, что организм земной, тогда я хочу знать, откуда он взялся и где искать остальных. Хватит предположений. Мне нужны факты.
– Будут тебе и факты! – раздраженно ответил биолог.
– Шевелись. Стоп! Не используй материала больше, чем нужно для твоих исследований. Основная часть мне нужна в качестве доказательства. И выкинь из головы дурацкую мысль, что тварь мертва. Может быть, этот аромат – просто защитная реакция. Живая она чрезвычайно опасна. Если тварь переберется на кого-то из твоих сотрудников, мне, скорее всего, придется его убить.
Последняя фраза несколько поубавила Грейвсу гонора, и он молча вышел.
Старик откинулся на спинку кресла, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Казалось, он уснул. Мы с Мэри молчали. Минут через пять он открыл глаза, посмотрел на меня и спросил:
– Сколько «горчичников» размером с тварь, что унес Док, могло прибыть на космическом корабле размером с тот муляж, что мы видели?
– А был ли корабль? – спросил я. – Фактов пока немного.
– Немного, но они неопровержимы. Корабль был. И он все еще где-то там.
– Нам нужно было обследовать место посадки.
– Там бы нас и похоронили. Те шестеро парней тоже не дураки были. Отвечай на мой вопрос.
– Не могу. Размеры корабля все равно ничего не говорят о его грузоподъемности, когда не знаешь тип двигателя, дальность перелета и какие условия нужны пассажирам… Это как спрашивать, сколько веревки в мотке. Если хочешь ответ с потолка, я бы сказал, этих тварей там бы поместилось несколько сотен, может, несколько тысяч.
– Мм… да, пожалуй. А это значит, что в Айове сейчас бродят несколько сотен или несколько тысяч зомби. Или евнухов, как назвала их Мэри. – Старик на секунду задумался. – Но как пробраться мимо них в гарем? Нельзя же, в самом деле, перестрелять всех сутулых в Айове. – Он едва заметно улыбнулся. – Разговоры пойдут.
– Могу подбросить другой занятный вопросец, – сказал я. – Если вчера в Айове приземлился один корабль, то сколько таких приземлится завтра в Северной Дакоте? Или в Бразилии?
– Да уж… – Старик погрустнел. – Я, так и быть, отвечу на твой вопрос. Знаешь, сколько веревки в твоем мотке?
– Сколько?
– Как раз хватит, чтобы удавиться. Идите пока, ребятки, отмойтесь и повеселитесь. Может, это последняя ваша возможность. С базы не уходить.
Я отправился в «Косметику», вернул себе прежний цвет кожи, восстановил свой обычный внешний вид, отмок в ванной и побывал у массажиста, затем – прямиком в наш бар. Решил выпить и разыскать Мэри. Я, правда, не представлял себе, как она будет выглядеть – блондинка, брюнетка или рыжеволосая, – но ни секунды не сомневался, что узнаю ножки.
Оказалось, волосы у нее рыжие. Мэри сидела за отгороженным столиком и потягивала напиток. Выглядела она практически так же, как в тот момент, когда я увидел ее впервые.
– Привет, сестренка, – сказал я, втискиваясь рядом.
– Привет, братец. Залезай сюда, – ответила она и подвинулась.
Я заказал бурбон с водой, которые мне были нужны в медицинских целях, а потом спросил:
– Ты и в самом деле так выглядишь?
Она покачала головой:
– Бог с тобой. В действительности у меня две головы и полоски как у зебры. А ты?
– Меня мамаша придушила подушкой, едва увидела, так что я до сих пор не знаю.
Она снова окинула меня оценивающим взглядом, а потом сказала:
– Ее нетрудно понять. Но у меня нервы покрепче, так что все в порядке, братишка.
– Спасибо на добром слове, – ответил я. – И знаешь, давай оставим эти глупости насчет братишек и сестренок. А то я как-то скованно себя чувствую.
– Хм… По-моему, тебе это только на пользу.
– Мне? Нисколько. Я вообще тихий. И очень даже ласковый. – Я мог бы еще добавить, что с такими девушками лучше волю рукам не давать: если ей не понравится, глядишь, и без рук можно остаться. У Старика другие не работают.