Куклы для смерти
Шрифт:
Выпили. Катя задохнулась, Андрей смеялся. Вдруг закружилась голова. И стало легко-легко. И откуда-то сверху, словно теплый дождь, полился голос. Его голос. Он почему-то рассказывал о той аварии. Что сбил какого-то мальчишку насмерть. Сбежал с места аварии, но через день его нашли. Притащили в горное село и три дня держали в подвале. А потом вытащили на свет божий, и втолкнули в светлую комнату, где на стуле сидел человек. Красивый седовласый араб в военной форме. Почти идеальная человеческая модель, кроме отсутствия указательного пальца на правой руке. Андрей так детально описывал внешность араба, что Кате казалось, что она
… Катя потянулась к бокалу, но он был пуст. Она встала и, пошатываясь подошла к бару. Открыв резные дверцы, чертыхнулась: бутылок было много, но, увы, они были пусты. Катя в злобе прихлопнула дверцу и на секунду задумалась. Однако через мгновение щелкнула пальцами, и, лихо встав на подлокотник дивана, потянулась на верхнюю полку стенки. Чуть не свалившись на пол, Катя вытянула картонную коробку вина. Кажется, там оставалось на пару бокалов. Она налила до краев и вернулась к компьютеру. Щелк… Монитор вновь улыбнулся широкой улыбкой Глазунова. Он всегда улыбался и редко когда смеялся. Его хохот Катя слышала только однажды, в тот самый вечер. Катя вздрогнула…
Она словно услышала хохот Андрея. Оказалось, что тот араб был отцом сбитого им мальчика. «Представляешь? Я сбил сына человека, которого разыскивает все спецслужбы мира! Для него убить человека — что слюну сглотнуть». Катя почему-то тоже захохотала и через смех спросила, отчего же столь грозный малый оставил какого-то российского докторишку в живых? «Дура ты Катька. Иметь должника, и в удобный момент стребовать должок — куда выгодней, чем просто грохнуть. Я теперь его должник. Сечёшь?» Катя замотала головой и чуть не свалилась с дивана.
«А вдруг он придет и стребует свой долг?» Андрей поднял её и, продолжая дико хохотать, усадил обратно. «Уже пришел. Я и думать о нем забыл. Решил, наивный дурак, грохнули урода. Десять годков ни слуху ни духу, прикинь? А пять лет назад — здра-а-а-асти! Нарисовался — не сотрешь.» Андрей запрокинул голову и одним махом допил стакан. «Не сам, конечно — шестерку свою завербованную прислал. Так что должок я отдаю исправно. И буду отдавать до тех пор, пока он не сдохнет.» Катю уже порядком мутило, но она успела пролепетать: «Что же у тебя есть такого, чего нет у него?» Андрей придвинулся к ней близко-близко, так, что его губы касались её уха и прошептал: «У меня есть кукловод. А у него — куклы. И они о-о-о-очень нужны арабу». И Катю вывернуло наизнанку.
Она болела три дня. Андрей отпаивал её бульоном и тепло улыбался, слушая Катин лепет про аварию и араба. «Мда… Пожалуй абсент — не твой напиток, милая. Галлюцинации рулят.» Однако, провожая её домой, тихо посоветовал никому про их эксперимент с абсентом не рассказывать. Вроде мягко и вскользь, но ледяной холодок пробежал по спине Кати. «Забудь, детка. Навсегда. И всем будет счастье. Поняла?» Она поняла. И забыла. Лишь однажды судьба напомнила о той ночи. Это было год назад, когда Павел смотрел какую-ту дурацкую публицистическую передачу, в которой рассказывалось о ныне покойном главаре террористической группировки «Пророк» — Хасане. Во весь экран современной плазмы демонстрировалась старая видеозапись. Катю тогда пронзило, словно электрошоком: он был так похож на того араба, которого описывал Андрей под действием абсента. Но приглядевшись, Катя увидела все пальцы на его руках. А Андрей тогда упоминал, что у его араба не было пальца на правой руке. Катя отмахнулась от своих воспоминаний, как от назойливой мухи…
… Впрочем, так же она поступила и сейчас. Даже если пьяный бред Андрея и имел место быть, то это уже не важно. Андрея нет в живых, и все свои тайны он унес с собой.
Катя продолжала щелкать «мышкой». Она помнила каждый снимок — ведь сама фотографировала целый день.
«Интересно, когда я успела это щелкнуть? — Катя залюбовалась очередной фотографией. — Все-таки ты гений, Катерина. Такой ракурс, такой фон замечательный. Надо именно эту фотку в рамку повесить. А кстати!»
Она оглянулась на старинные большие часы. Стрелки подбирались к восьми. Катя махнула рукой кому-то невидимому.
— А! Завтра зайду.
Она было вернулась к просмотру, но неожиданно нахмурила лоб. Затем подхватив бокал, пошла в спальню.
На большом зеркальном трюмо лежала её сумка. Катя долго шарила в её недрах, пытаясь что-то отыскать. «Да где ж она? Потеряла что ли?» Катя пыталась сосредоточиться, но мысли вяло плавали в затуманенном мозгу. Катя хлебнула вина из бокала, и потерла переносицу. «Допилась ты, Фомичева. Ведь помню, что боялась её потерять, и…»
Неожиданно она щелкнула пальцами: — А! Ну, конечно!
Она в одно движение выдернула из сумки паспорт, и раскрыла его. Между страницами белела узкая бумажка. Катя удовлетворенно захлопнула паспорт, и кинув его в сумку, вернулась к компьютеру. Отодвинувшись подальше, она рассматривала фотографию, поворачивая голову и так и эдак.
Неожиданно что-то её заинтересовало, и она вся подалась вперед.
— Не может быть — Катя чуть слышно шевелила губами. — Да нет! Это же бред! — её пальцы пробежались по кнопкам. — Где тут это идиотское увеличение. А! Ну-ка…
И колесико компьютерной мыши закрутилось под пальцем Кати. В какой-то момент рука замерла и безвольно сползла на стол.
Катя сидела, не дыша, уставившись на монитор экрана. Секунда, две, три… Затем она резко «свернула» фотографию, и «открыла» программу «Скайп». На экране высветились все контакты. Раздался щелчок «мыши» и тишину квартиры разрезал, словно ножом, звук вызова. От нетерпения ногти Кати выстукивали азбуку морзе по столу. Наконец….
— Катюш, привет милая. Как у тебя дела? — Алина улыбалась с экрана монитора. Но почти в тот же миг улыбка сползла с лица. — Ты опять пьешь, Кать? Ну сколько можно?
— Это моё дело. И вообще… что хочу, то и делаю — Катя быстро передвинула бокал с вином из обзора видеокамеры компьютера. — Это просто вишневый сок.
— Катя! Ты спиваешься! Ну нельзя же целыми днями пить и смотреть фотографии. Я понимаю, Андрей погиб, нам всем его не хватает…
— Ага… особенно тебе. — надула губы Катя. — То-то я смотрю, ты вся такая гладкая сидишь. Новый костюм? Поди Габана или Коко?
— Кать… Я на работе. И если я не рыдаю на людях, это не значит… — Алина на секунду отвернулась от монитора, но быстро взяла себя в руки. — Перезвони, когда протрезвеешь.