Куколка
Шрифт:
В:Продолжайте. Об чем говорили после ужина?
О:Сначала он поблагодарил меня за терпенье — дескать, я мирился с его молчаньем и тем, что, как он выразился, его будто нет, хотя человеку моего склада этакое общество в тягость. Однако я справился с ролью, за что он мне признателен. Я ответил, что еще лучше сыграл бы, ежели б точнее знал финал. Мистер Б. вновь пустился в туманные намеки, из коих я вывел, что он вовсе не уверен в успехе своей затеи. Вот тут я слегка его приободрил. Мол, не выйдет нынче, можно еще раз попытаться. На что он ответил: дважды Рубикон
В:Как так — проник?
О:Он не растолковал, сэр, но подал сие как притчу: дескать, посредством наук, но не колдовства некто обрел знанье обо всем, что нас ожидает. Скажем, я ему поверил, однако не лучше ль мне остаться в неведенье? Сию иносказательность я понял как нежеланье открыть истинную цель его затеи. Не скрою, сэр, я осерчал, ибо сим он вроде как признался, что обманул меня, нарушил слово. Я все ему высказал. Мистер Б. клятвенно заверил, что сие ради моего же блага, что не имеет преступного умысла, и присовокупил: встречи с некой особой он жаждет, как юноша свиданья с возлюбленной, а поэт с Музой (этак вот выразился), но до сих пор ему препятствовали.
В:Каким образом?
О:Не сказывал.
В:Но кто чинил препоны?
О:Не ведаю, сэр. Он был точно скала. «Может, дело чести?» — спросил я. В ответ мистер Б. грустно усмехнулся: тогда при нем имелся б секундант, да и не стоило забираться в этакую даль ради того, что можно разрешить в Гайд-парке. К несчастью, тут меня отозвали — мистер Бекфорд, тамошний викарий…
В:Знаю, я его допросил. Прежде вы с ним знались?
О:Нет.
В:Ну и бог с ним. Вы вернулись к мистеру Бартоломью?
О:Да, но он переменился, словно в мое отсутствие решил, что уже и без того сказал лишку. Нет, учтивость он сохранил, но стал нетерпимее к моим сомненьям. На столе лежали бумаги, в коих я углядел какие-то знаки и узоры, подобные геометрическим либо астрономическим фигурам. Сунув мне листок, он спросил: может, сие шифрованное посланье бунтовщиков к Якову Стюарту?
В:Как бы в насмешку?
О:Ну да. Потешался над моими опасеньями — а ну как он приехал колдовать с тамошней ведьмой? Затем посерьезнел: перед могуществом, знаньем и мудростью того, встреча с кем ему так желанна, он ничтожен, как перед ним безъязыкий Дик. Возможно, он руководствуется глупой мечтой, однако душе его ничто не угрожает. Видите, мистер Аскью? Сплошные загадки. Вроде что-то поведал, а по сути — ничего.
В:Может, он говорил об ученом-затворнике?
О:Поди знай. В беседе я справился у мистера Бекфорда, нет ли в округе каких-либо ученых особ, но тот сказал, что обитает в пустыне. Именно так и выразился.
В:Не было ль каких намеков, далёко ль до той персоны?
О:Нет, сэр. Можно предположить, что не более дня пути, где-то окрест Бидефорда, ибо назавтра мы расставались.
В:Выходит, сия особа, проживавшая где-то поблизости, ведала об стремленье мистера Б. с ней повидаться, но осталась равнодушна иль вовсе не желала встречи, а потому, лично, иль через доносчиков, иль еще каким-то манером узнав об его приближенье, вознамерилась скрыться? Вот для того-то и понадобилась вся ваша хитроумная маскировка? Так, что ль? Не поверю, Лейси. Скорее уж заглотну наживку с юной наследницей. Не знаете, зачем фальшивую, но благовидную побасенку он испортил сочиненьем гораздо менее убедительной?
О:Не постигаю, сэр. С какой стати он вздумал наново меня путать, да еще в самом конце нашей затеи? Позже я нашел один резон, но, боюсь, вы сочтете меня дураком.
В:Не тушуйтесь, сэр. По крайней мере, вас сочтут честным дураком.
О:Лестно думать, что мистер Б. проникся ко мне некоторым уваженьем, хотя б и по означенной вами причине. Потому-то и хотел сказать, что перед ним более значимая цель, выходящая за рамки нашего лицедейства. Он будто говорил: да, я тебя обманул, но ради великого и достойного дела, коего не смею открыть.
В:Не могли б вы точнее поведать, что было в тех бумагах?
О:В науках-то я не силен, сэр. На листе, что мне передали, было множество цифири, писанной столбцом и кое-где небрежно перечеркнутой, словно в ней нашли ошибку. На столе я видел бумагу с геометрической фигурой: окружность, иссеченная множеством линий, кои проходили через середку и на концах коих были писаны греческие сокращенья. Ежели не ошибаюсь, сие оченно смахивало на астрологическое предсказанье. Лучше не разглядел.
В:Мистер Б. не говорил, что интересуется астрологией, что верит в нее?
О:Нет, за исключеньем того раза в кромлехе, когда обмолвился об поиске жизненного меридиана.
В:Короче, он дал понять, хоть и туманно, что им движут совсем иные мотивы, нежели те, кои дотоле он вам представил?
О:Совершенно верно.
В:Исходя из ваших бесед, особливо последней, вы заключаете, что его истинный умысел был как-то связан с намеками на проникновенье в тайны будущего?
О:Сэр, по сию пору не знаю, чего заключить. То кажется, будто он говорил правду, а иногда — будто все было нарочной головоломкой, розыгрышем и сплошным мороком, но затем опять мнится, что он искренне раскаялся в своем вынужденном обмане.
В:В тот вечер больше ни об чем не говорили?
О:Еще об одной закавыке, мистер Аскью. После его признанья, что здесь он совсем по иному делу, возник вопрос: тогда зачем девица? Не скрою, сэр, я был уязвлен его недоверьем и выложил все, что Джонс говорил о борделе.