Куколка
Шрифт:
"Вам кого, девоньки?” – спрашиваю. “Здравствуйте” – говорят, – мы свидетели”. Я-то сразу не въехал. По какому делу свидетели-то?” – спрашиваю. Они в глаза мне так жалостно глядят: “Мы свидетели Еговы какого-то”. Я опять не врубился: “Чего-то не помню такой мокрухи”.
А они мне – бах: “Вы в Бога верите? Давайте поговорим о смысле вашей жизни”. Я, как вам известно, в Бога, естественно, верю, хоть иногда и грешу. “Конечно, девочки, давайте, давайте поговорим. А чего на пороге? Пойдемте на кухню, там удобнее”.
Они прошли, сели так скромно, журнальчики на стол положили пестрые, давай пальчиками в них тыкать, про смысл жизни
Они мнутся: “Не можем, не можем, грех”. – “Да бросьте, – говорю, – все нормально. Не стесняйтесь. Устали небось по хатам-то шататься, людей вербовать. Я вон тоже работаю известным врачом-психотерапевтом, за день так набегаюсь, только бы до кровати доползти. А так хочется расслабиться, о душе подумать, о вечном. Давайте вмажем, девчата. Потом и картинки ваши поглядим”.
Они чего-то там про конец света стали плести. Все, мол, скоро на Страшном Суде будем.
"Ну, – отвечаю, – скоро – не скоро, а сегодня точно не будем”.
И бегом в комнату. Притащил пузырек “Столичной”, магнитофончик, “Эйс оф Бэйз” завел, колбаски из холодильника достал, селедочки. По первой категории обслуга.
"И как нас, девчонки, звать?” – спрашиваю. “Я сестра Анна, а это сестра Ольга”. – “Отлично, сестренки, – говорю. – Все мы братья и сестры через это дело. Давайте за знакомство”.
Вмазали по соточке. Сестрички порозовели, повеселели. А то больно смурные сидели со своим концом света. Селедочкой замаксали, журнальчики в сторонку отодвинули, я сигаретки и огонек предложил, угощайтесь.
Парочку анекдотиков посвежее траванул, а тут и второй тост подоспел. За братство. Дернули. Музычку погромче, песенку про любовь. Потанцуем? Потанцуем. На кухне тесновато. Сестренки, а ну, бегом в комнату! Камон, беби! Сейчас устроим шоу. У меня еще винцо есть домашнее. Ягода малина. Хотим? Хоти-и-им! Понеслось.
Третий тост был, кажется, за любовь. А может, за веру. Да не суть. За Страшный Суд точно не пили. Я рок-н-ролльчик запустил, сестрички волосы распустили, пуговки порасстегивали, давай “Шизгара” наяривать. Я тоже жару поддаю.
"Бросьте вы со своим концом света! – кричу.
– Живите, радуйтесь, пейте, любите! А то ходите, как КУКЛЫ заводные, по парадным, тоску зеленую наводите. Сами-то верите в журнальчики свои?”
Короче, полный оттяг. Хорошо, что у меня две комнаты и спокойные соседи. Привыкли. Часов до пяти Поились. Сестрички и про своего Егову забыли, и про конец света. Потом часика три поспали, я их разбудил. Извините, сестрички, мне пора к пациентам. А Анечка и говорит: “Спасибо, Джордж, вы прямо нас к жизни вернули. У нас там еще девчонки есть, которым секта рамсы запутала. (Запутать рамсы – вскружить голову (блат.)) Может, придете к нам на собрание?” – “Конечно, Анечка, приду. Могу и не один. у меня друзья – психотерапевты, лечат по высшей категории”.
Так что. Гончар, готовься. Послезавтра чешем на собрание свидетелей. Мне одному уже тяжело. Старею.
Паша Гончаров, собрат Казановы по оружию и по вере, ехидно хмыкнул:
– Костер на том свете тебе обеспечен, Джордж. Самый жаркий. Совсем рехнулся. Люди думают о душе, а ты их к чему призываешь? Когда там собрание-то?
– Послезавтра. Где бы денег стрельнуть до получки? А то по нулям.
– Казанова, кончай балаболить, – перебил сидящий напротив Таничев. – Ты ночь прогулял, а сегодня в кладовке полдня дрыхнуть будешь.
– Спокуха! Я, когда вдохновленный, могу неделями пахать, аки пчела. Паш, что раскрывать сегодня будем? Давай раскроем что-нибудь. Всесоюзного масштаба! Слабо?
– Ты вон с бытовухами разберись, пчела, – кивнул Таничев на стопку оперативно-поисковых дел.
– Это не убежит.
– Тогда Медведева раскрывай. Масштаб не всесоюзный, но и не бытовой. Золотая середина.
– Кстати, где Вовчик? Он с блокнотом медведевским что-нибудь наковырял?
– Должен скоро быть, поехал в главк за распечаткой “Мотороллы” и в РУОП. Там действительно есть кое-что на Медведева. Впрочем, этого следовало ожидать. Знаешь, что эксперты в его тачке нашли?
– Скорлупки от фисташек?
– Не только. В тайнике револьверчик с боевыми.
– Ну, это святое дело. Мог бы и не упоминать.
– А в передней панели миниатюрная видеокамера с дистанционным управлением была встроена. Случайно заметили. Под обычную кнопку замаскирована.
– Ну и что? Лет пять назад это, может, меня и удивило бы, а сейчас… Туфта. Лучше б эксперты нашли чье-нибудь чистосердечное признание или хотя бы паспорт убийцы. Я бы им по два пузыря на брата выкатил.
Отряхиваясь от снега, в кабинете появился Белкин.
– Ну, погодка! Когда нас отсюда переселят? Холод собачий.
Убойный отдел районного управления внутренних дел по-прежнему тусовался в одной из комнат медицинского вытрезвителя, имевшей отдельный вход с улицы. Обещанное переселение в отвоеванный у местной администрации полуразрушенный домик затягивалось на неопределенный срок ввиду отсутствия средств на финансирование проекта. К тому же у домика не было крыши, а без крыши гибнет любое начинание, даже очень благородное.
Белкин повесил куртку на вбитый в стену гвоздь. Такими же гвоздями к стене был прибит старинный холст с распятием размерами полметра на метр. Холст изъяли у одного убийцы. Задержанный утверждал, что Щедевр найден им случайно на улице. Следователь направил картину в убойный отдел для установки ее принадлежности. Те, не долго думая, пришпилили антиквариат гвоздями к стенке и использовали его при расколе дешевой публики, заставляя клясться на распятии. Многие клялись, но все равно через некоторое время говорили правду.
– Итак? Белкин бросил папку на стол.
– Распечатка готова, все переговоры за десять последних дней. Что до Медведева – достойный член общества. Судим за изнасилование малолетки, получил червончик. Погремуха – “Шериф”. На зоне каким-то образом приподнялся, несмотря на гнилость статьи. На момент внезапной кончины входил в крупнейшую заневскую преступную группировку.
Среди связей целая куча бандитов, ворья и коммерсантов, в том числе некий Александр Зелинский, кандидат в нижнюю палату от партии диабетических реформ. Зелинский, по слухам, является фактическим лидером заневцев, хотя сам никогда никуда не влезает, а только дает команды, да и то не напрямую. Если помните, заневские особенно развернулись за последние два года. Опять-таки по слухам, ряд крупных ликвидации приписывают заневским. Тот же Зелинский примерно пару лет назад выплыл и на политическом горизонте. Хождение во власть без поддержки или без средств – вещь почти безнадежная.