Кукольных дел мастер
Шрифт:
— Нейрам обещал вернуться за нами!
В ответ невропаст огреб три скептических взгляда.
— Подозреваю, ему не до нас.
— Но он обещал! — вступился за антиса Лючано, понимая, что выглядит наивным простаком в компании битых жизнью циников. — Вехдены не лгут!
— Обещание он сдержит. Но когда?
— Я не намерен сидеть здесь до второго пришествия вашего антиса! — возмутился легат. — А если учесть статистику летописца — тем более.
— Кто б спорил! Надо выбираться, и поскорее. Идеи есть?
— Ха!
Сидя бок-о-бок с Тартальей, он со злорадством указал за спины вехденов, устроившихся напротив. Там, под потолком, располагался ряд плоских двумерных мониторов. «И верно, — подумал Лючано, — к чему баловать сидельцев объемными изображениями? Еще аппетит потеряют…» Часть мониторов не работала. На одном мельтешили цветные пятна. Три показывали вполне отчетливую картинку.
Чернота космоса. Искорки редких звезд, чей свет с трудом пробивался сквозь пылевую туманность. Гиблое место, куда не сунется даже отчаянный разведчик-одиночка. Передний план занимал изгибающийся полукругом край станции. Он ощетинился шестью «бородавками» внешних шлюзов. К пяти из них были пристыкованы корабли. Миниатюрный почтовик, похожий на остроклювую птицу; каботажный бот средней дальности; баркентина с фотонными парусами, свернутыми в телескопические цилиндры; тилонский буксир с характерными конусами гравизахватников; и странная конструкция — клубок труб разного диаметра, переплетенных спиральными жгутами.
— Выбирайте, какой больше нравится. И — адью, рефаимы!
— Вынужден вас разочаровать.
Летописец подкрался тише мыши.
— Ах, будь все так просто! — он с искренним сочувствием глядел на энтузиастов, уже предвкушавших сладость побега. — Думаете, я бы задержался здесь хоть на секунду? Увы, автоматика «Шеола» блокирует захваченные корабли. Их нельзя отстыковать — пытались, проверено. И энергоресурс на нуле: «Вампир» высасывает накопители в первые часы после стыковки. Можете убедиться сами.
— Убедимся, приятель, — пообещал гитарист. — Молись, если врешь.
«Если нет способа улететь, вызовите помощь, — дал совет маэстро Карл. — Твой приятель Гай — помпилианец».
«Рабы?!»
«Верно мыслишь, малыш».
— Гай, вы можете связаться со своими рабами?
— Конечно! — фыркнул Тумидус.
Лючано почувствовал себя идиотом, который поинтересовался, умеет ли кавалер ордена Цепи разговаривать. Или дышать. Или ходить строевым шагом.
— Тогда связывайтесь! Пусть передадут, кому надо, где мы оказались.
— Координаты? — деловито поинтересовался легат.
С него мигом слетела надменная снисходительность.
Все воззрились на летописца. Но тот лишь покачал головой на манер пхеньского болванчика.
— Координаты «Шеола» не известны никому. Рад бы помочь, но…
— Все равно связывайтесь, Гай! — Лючано уже кричал. Несколько человек за соседними столами обернулись в его сторону. — Пусть начинают поиски. Вы — человек известный, вам наместник Руф покровительствует…
— Борготта! Откуда вам это известно?
— Какая разница?!
— Хорошо, — согласился Тумидус, мрачней ночи. — Но после вы мне кое-что расскажете.
Помпилианец откинулся на спинку стула, закрыв глаза. С минуту ничего не происходило. И вдруг из-под век легата покатились слезы. Он всхлипнул и начал заваливаться набок.
Лючано едва успел подхватить его.
— Что с вами, Гай? Вам плохо?!
— Пусто… никого нет!.. — как в бреду, бормотал помпилианец. — Ушли, оторвались… я их не чувствую…
— Кто оторвался? Кого вы не чувствуете?!
С помощью подоспевшего Заля удалось вернуть легата на место. Тумидуса качало, глаза он зажмурил так, что веки побелели. Щеки его были мокры от слез. Истерика в оранжерее, безобразная драка с антисом — пустяк в сравнении с видом рыдающего Гая. Похоже, он сломался, окончательно и бесповоротно.
— Я умираю, Борготта, — внятным, но слабым голосом произнес легат. — Я уже умер. У меня нет рабов. Ни единого. Они исчезли. Уйди, пожалуйста. Уйдите все. Дайте мне спокойно…
— Он — Осененный? В него снизошел ангел?
У столика образовались Добрые Братья.
— Нет! — вызверился на них Тарталья, и громилы попятились. — Человеку плохо! Принесите воды. Быстро!
Добрые Братья молча развернулись и направились прочь. За водой? Или решили до полуночи не связываться с буйными неофитами?
— Гай, послушайте меня…
— Уйдите, Борготта.
— Не уйду! Вы не похожи на умирающего.
— Что вы понимаете?! — в словах легата пробилось знакомое раздражение. — Вы, инорасец!
В голове роился сумбур мыслей, освещаемый вспышками микроозарений. Мысли просились наружу, и Тарталья заговорил, на ходу достраивая логическую цепочку.
— Вы ведь не пытались связаться со своими рабами, оказавшись здесь, в «Шеоле»? Можете не отвечать. Не пытались. Вот что я вам скажу: вы потеряли связь с ними раньше, чем мы попали сюда. Просто до настоящего момента вам было не до рабов. Как я бы не вспоминал о пылесосе, стоящем за тридевять систем дома под кроватью. Я прав?
Тумидус молчал.
— Разумеется, прав! Иначе вы бы уже мне возразили. Не попроси я вас крикнуть о помощи на всю Галактику, вы бы и сейчас не знали, что обезраблены. И не корчили бы умирающего! Вы вбили себе в голову, что помпилианец без рабов — мертвец. И готовы прилюдно отбросить копыта! Только они почему-то не отбрасываются. Да, Гай?
Лицо легата побагровело. Следователь-самозванец проворно перебрался на другую сторону стола. Край столешницы был в щербинах и заусенцах. И спинка стула. Так игривый щенок грызет мебель, когда у него чешутся зубки. Хотя какой щенок сумел бы изгрызть сверхпрочный пластик, Лючано не знал.
— Что вы себе позволяете, Борготта?! Еще одно слово, и я вас задушу!
— Слишком вы, Гай, шустры для покойника. Я понимаю, у вас шок. Ничего, справитесь. Раз не умерли до сих пор, двести лет проживете.