Кукша - варяжский пленник (Необычайные приключения Кукши из Домовичей - 1)
Шрифт:
Тюр, тот добрее всех, - учит меня варяжским словам, достал мне одежу потеплее, я ведь из дому в одной рубахе ушел, следит, чтоб наедался досыта. Не о каждом отец родной так печется, как чернобородый Тюр обо мне.
Только рогатый Свавильд косо на меня поглядывает, однако и он ничего плохого мне не делает.
А я все думаю, думаю: о матушке, о сестрах, о погибшем отце, о роде домовичей. Кто ж теперь будет мстить за обиды нашего рода? Я вон попытался, и ничего у меня не вышло. Может, я мал еще и взял на себя дело не по силам? Много слышал я песен и преданий про подвиги местников за наш род, но не слыхал, чтобы там говорилось про отроков вроде меня.
И решил я убежать при первом удобном случае. Вернусь, думаю, в Домовичи, подрасту, стану настоящим сильным воином, а тогда разыщу Свавильда и убью его.
Глава пятнадцатая * ЛАДОГА
Плывем мы вниз по реке, смотрю, она становится все шире и шире. Только что было тихо, солнышко припекало, а тут, откуда ни возьмись, потянуло свежим ветром. Я глянул вперед, а берега не видно, только вода и небо. Догадался я, что это великое озеро Нево. Слышу, и варяги то же говорят.
На том озере волны не хуже, чем на море. "Нево" на чудском языке и значит "море". Раз поднялся такой сильный ветер, пока мы плыли по нему, что наши лодки даже на берег выбросило. Хорошо, там камней не было, песок один, а то бы разбило в щепки.
Миновали озеро Нево, вошли в устье большой реки и поплыли вверх по течению. Тюр говорит мне: Волхов, И про эту реку я слыхал. Говорят, она прежде называлась Мутная, потому что она и вправду мутная.
По берегам Волхова лес не тянется сплошной стеной, как у нас, больше поля да деревни. Недолго мы там плыли, глядь - за поворотом детинец: крутой земляной вал, на нем бревенчатые стены и башни. Кругом домики. Тюр говорит:
– Ладога!
Так вот где, думаю, сидит ненасытный варяжский князь, которому, сколько ни собирай белок, куниц да соболей, все мало!
Подплываем мы к Ладоге, а там по берегу лодок и кораблей видимо-невидимо! Дивно мне: я таких больших судов сроду не видывал, да еще у каждого на носу на длинной шее голова страшенная скалится. Оторопь меня взяла: уж не сам ли чародей Волхв тут по-прежнему княжит?
Что за чародей? А вот послушай. В незапамятные времена пришел на берега этой реки великий муж, по имени Словен, и сел там с родом своим. От него и пошло наше племя - словене. Старшего сына его звали Волхв. Был Волхв исполин ростом и знаменитый оборотень. Оборачивался он змеем лютым и залегал в реке, на пути у тех, кто по ней плывет. Всех, кто не хотел ему поклоняться, он либо пожирал, либо, истерзав, топил. От него река Мутная и прозвалась Волховом. Его-то я и вспомнил, как увидел страшные головы на корабельных носах.
Пристали мы к берегу. По берегу народ снует. С оружием, без оружия всякий. Я никогда столько людей зараз не видел. Гляжу, варяги мои лодок с княжеской данью сами не разгружают и мне не приказывают - все за них рабы делают. Рабы, как один, бритоголовые, в железных ошейниках. Рубахи на них драные, веревками подпоясанные.
Поднялись мы на берег, идем к детинцу. Рабы мешки тащат, мы налегке идем. Непохоже, что варяги мне рабскую долю готовят. А что у них на уме, не ведаю.
Перешли по мосту через речку малую, входим в детинец. Много в детинце разных построек - и конюшни, и людские, и кладовые, однако я сразу понял, которая тут княжеская изба. Не потому, что она самая большая, а потому, что над нею, на коньке, опять голова страшного змея возвышается.
Не зря, думаю, я рассудил, что ладожский князь - змей-оборотень. Тут всюду его знаки. Теперь понятно, почему варяги не убили меня, почему так заботливо кормили всю дорогу и сейчас не заставили ничего тащить вместе с рабами - они меня холили, потому что решили принести в жертву змею-людоеду, своему князю. Похолодело у меня в животе.
Глава шестнадцатая * ПИР У ЛАДОЖСКОГО КНЯЗЯ
Мы угадали как раз на княжеский пир. Князь обрадовался, встал навстречу, Хаскульда и Тюра усадил возле себя, на свое княжеское сиденье. Для остальных тоже место нашлось. Меня посадили рядом со Свавильдом.
Я боюсь смотреть на князя, а не смотреть не могу. Князь - настоящий великан, глазищи, как сковороды, ручищи, как лопаты. Волосы светлые, длинные, чуть не до колен, борода в две косички заплетена, торчат те косички вперед, точно раздвоенное змеиное жало. На шее у князя золотая гривна, на ней молоточки нанизаны. Сиденье княжеское двумя столбами резными украшено, на каждом по идолу, один молот к груди прижимает, другой так стоит. Теперь-то я знаю, что это варяжские боги Тор и Один, а тогда не знал.
Смотрю я на князя и все жду, что со мной дальше будет. Сызмала я наслышан, что уж больно любят великаны-людоеды свежую человечину, особенно ребят, таких, как я. Хоть бы я ему не понравился!
Пока, вижу, он за меня приниматься не собирается, налегает на конину да на зверину. Там на столе всего полно - жареное, пареное, вареное; мясо, рыба, овощи. Поглядываю на дверь - нельзя ли удрать незаметно? Однако, пока не напьются, об этом нечего и думать.
Еще когда пристали к Ладоге, приметил я на берегу хорошие маленькие челноки, одному как раз впору. Вот все напьются, думаю, выберусь отсюда, столкну один из тех челноков в воду - и поминай как звали! Только бы поскорей напились!
Ем впрок, неизвестно, когда еще придется есть, прячу куски за пазуху. Увидел на столе нож, сунул за пояс - пригодится.
Вдруг замечаю, что на меня все смотрят. В чем дело? Может, заприметили, что я хлеб прячу? Оказывается, князь велел наполнить рог медом и дать его мне. Ну, думаю, добирается и до меня! Только я ему в руки так не дамся!
Подходит ко мне рабыня, подает рог. Я взял его и не знаю, что дальше делать. Свавильд говорит:
– Пей!
Это-то я уж выучился понимать по-варяжски. Выпил рог, и закружилось у меня в голове. Все мне стало трын-трава. А Хаскульд что-то рассказывает князю, тот смеется и на меня поглядывает. Близко, думаю, мой конец. Только погоди радоваться, змей ненасытный, я хоть мал, да удал!
От меду того хмельного сделался я храбр не в меру.
Слышу, зовет меня Хаскульд: поди, мол, сюда! Взглянул я: нож у меня за поясом. Встаю, иду к ним. Страху ни на мизинец. Подхожу, а сам глаз с князя не спускаю, чтобы не застал он меня врасплох.
Звал-то меня Хаскульд, но я знаю, что к князю он меня звал, потому и останавливаюсь перед князем: вот он, мол, я! Улыбается князь, берет своей ручищей меня за подбородок. Я недолго думая выхватываю нож из-за пояса и ему в ручищу!
Пнул он меня ногой в живот так, что я через очаг перелетел и плюхнулся у ног Свавильда, без мала на своем месте очутился. Поднял меня Свавильд с полу, посадил, вернее сказать, положил на лавку. Долго я разогнуться не мог, а когда разогнулся, вижу, спускает князь рукав, кто-то уже успел перевязать ему руку чистой тряпицей.