Кукушка
Шрифт:
— Что ты творишь?
— Заткнись! И послушай, что я тебе скажу, — мой голос был тихим, а я весь — максимально собранным. — Твой паршивый муженек — заноза в заднице у всего цивилизованного мира. Не хлопнем мы, хлопнут другие, и тогда не факт, что эти другие дадут тебе гарантии безопасности!
— А ты, значит, дашь?
— Дам!
— Ты наивный? Или глупый? Второе вряд ли, иначе бы тебе не поручили это дело.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Почему именно сейчас, Макс? Почему он понадобился именно сейчас?
— Мы
— А к финишу подошли аккурат к выборам президента?
Я сверлил ее взглядом и сопоставлял в уме известные мне факты с тем, что она говорит.
— Какое это имеет отношение? — я сделал вид, что не понимаю, о чем она.
— Ты не можешь верить в то, что Вуич действует сам по себе. А значит, не можешь не понимать, чем грозит его арест для некоторых о-о-очень высокопоставленных чиновников. Ты правильно заметил — он засветился. Не факт, что его не загребут спецслужбы какой-нибудь маленькой европейской страны, и он не сдаст подельников подчистую. Ты это знаешь, и я это знаю. Повторяю, я ничего не скажу. Ничего. Я жить хочу, майор.
Я отступил чуть в сторону. Дернул осточертевший галстук. Я не был дураком. Она права. Я прекрасно понимал, что происходит. Но… я не думал об этом, не вникал. Я просто выполнял приказы. Политика — грязь, в которую я никогда не лез. Послушать Марту, так Вуич — вовсе не виновен. Но он был виноват! Именно на его руках кровь сотен, если не тысяч людей. А что касается его подельников, то Марта неправа. Никто не окажется безнаказанным. Мое задание касается не только Вуича. Именно поэтому ей положена такая охрана.
— Ты и будешь жить.
— Меня уберут сразу, как я заговорю. И Вуича уберут тоже.
— Послушай, Марта… Ты во многом права, но ошибаешься в главном. Вуич нам нужен не только и не столько в качестве обвиняемого, но и в качестве основного свидетеля. Если он пойдет на сделку со следствием, то может выторговать себе большие поблажки.
— Законодательством нашей страны не предусмотрено такое понятие, как «сделка со следствием». Вы насмотрелись американских фильмов, майор.
— У нас и честного суда нет, — хмыкнул я устало. — Поэтому в приговоре Вуича может быть написано все, что угодно.
Марта отвернулась. В тесном туалете был слышен лишь звук нашего дыхания. Наконец, она покачала головой:
— Извини. Я… действительно ничего не знаю.
— Он преступник.
— Не больший, чем все остальные.
— Не больший? Ладно… — я достал из кармана телефон и, быстро отыскав в нем нужную информацию, сунул его Марте под нос.
— Что ты делаешь?!
— Смотри!
— Зачем? Я не…
— Смотри, мать твою! Это — Леня Торпеда, я его еще по армейке знал, это — Олька Мудрая. Приехала из какого-то Мухосранска, да не поступила. В эскорте деваха подрабатывала…
— Зачем ты мне их показываешь? — Марта вскинула на меня свои невозможные глаза, в которых теперь плескалось непонимание.
— Смотри! —
— Отпусти меня! — она дернулась, но я лишь сильнее прижал Марту к стенке.
— Смотри! А этот, вот, тебе знаком… Юра, так, кажется, его звали? Ты извини, при жизни с ним не был знаком. Так что фотографии только такие… Ну, как, узнаешь? Или из-за крови не видно?
— Отпусти меня!
Марта отчаянно забилась в моих руках.
— Будешь и дальше его покрывать? Будешь и дальше?!
— Отпусти! — прохрипела она. — Меня сейчас вырвет!
Я разжал руки. Дерганым движением Марта сделала шаг к унитазу, упала на колени и содрогнулась. Весь суп, который она с таким удовольствием ела, устремился обратно. Будь оно все проклято!
Когда рвотные спазмы закончилось, Марта встала не сразу. Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, и я был рад этой передышке. Она позволила мне взять себя в руки, которые отчего-то дрожали. Я ненавидел то, что делал. Но иначе просто не мог. Мне нужно было достучаться до нее, во что бы то ни стало. Мне нужно было знать, как много ей известно. Чтобы… ее уберечь.
— Тебе лучше? Мы можем идти?
Марта перевела на меня свой вновь опустевший взгляд и, ни слова не говоря, пошла к пластиковой двери. Она была бледной, как смерть.
Уже в кабинете она безжизненным голосом спросила:
— Мне положена какая-нибудь камера? Я ужасно устала.
— Марта…
— Не произноси мое имя!
— Как же мне тебя называть? Госпожа Вуич?
Она резко отвернулась от меня, обхватила себя, будто замерзла, ссутулила плечи.
— Так, хватит… Пойдем!
— Куда?
— Есть тут местечко неподалеку. — Вот и весь ответ. А она ничего и не спрашивала. Молча вышла из унылого здания, молча села в машину. Только на секунду задержала взгляд на моей руке, заботливо приоткрывшей ей дверь. Равнодушно отвела его и скользнула в салон.
— Что ты решила? — первым делом спросил я, когда мы остались одни. Я не включал прослушку, но не был уверен, что где-то, втайне от меня, не было еще одной.
— Я отвечу на все ваши вопросы. Просто… оставьте меня в покое.
— Тебе обеспечат безопасность. Слово даю.
Она невесело скривила губы:
— Ты мне столько врал, что твои слова ничего не стоят.
— А что, если не врал? — Я перестроился в левый ряд на абсолютно пустой дороге и покосился на спутницу.
— Ага… Как же. Кузнец, да?