Кулак войны
Шрифт:
Базиль снова ждал на пороге, курил. На этот раз он не стал тушить сигарету, скурил ее до фильтра, посмотрел на Ронни с сочувствием. Молчание нарушила девушка:
– Я знаю, вы ввести сыворотка. Если что, я согласен, мне нет что скрывать.
– Можешь больше не врать, мы знаем, что ты девушка, – проговорил Базиль.
– Полтора год я был парень, привык.
– Как тебя зовут на самом деле?
– Поберечь вопросы, – ответила она гордо. – Отвечать после сыворотка. Идем уже, мне неприятно ждать. Сыворотка разжижает мозг, и человек может стать дурак. Но ничего, я согласен – вдруг стану
Базиль нервно хохотнул, бросил окурок в банку и открыл санчасть. На этот раз спускаться в подвал не стали. Прошли в конец коридора, и двухстворчатая дверь распахнулась сама, приглашая в просторное помещение со светлыми стенами и двумя огромными окнами.
В середине кабинета располагалось кресло, похожее на стоматологическое, с фиксаторами для рук и ног, снабженными датчиками, и черным обручем, от которого к потолку тянулся толстый кабель.
В смежном помещении три на три метра находились приборы, фиксирующие изменения гормонального фона, давления, сердцебиения и других важнейших жизненных показателей допрашиваемого. За приборами следил оператор, на нем были наушники, чтоб он не слышал, о чем ведется разговор.
В десяти случаях из ста сыворотка правды так сильно повреждала нервные клетки, что человек становился слабоумным, потому применяли ее в особых случаях. Десяти процентам допрашиваемых она не причиняла вреда. Но чаще после допроса человека знобило, тошнило, у него кружилась голова, нарушалось зрение, случались эпилептические припадки. Ронни села в кресло, закрыла глаза:
– Повторить: я сама хочу допроса.
Дайгер воспринимал ее как любопытный случай – не более. Кроме того он шестым чувством чуял, что вот-вот прикоснется к запретному. Возможно, девчонка откроет какую-то тайну Синдиката. Он изнемогал от нетерпения и желал как можно скорее начать допрос.
Базиль же не спешил, все делал по инструкции: включил приятную музыку, перемежаемую шумом моря, на белой стене появилось изображение цветочного луга, где порхали бабочки, а вдалеке пенилась водная гладь.
– Постарайся расслабиться, – проговорил он, покрутил верньеру на стене, и свет сделался приглушенным, как на закате. – Чем больше ты расслабишься и откроешься мне, тем меньше причинишь себе вреда.
– Я много времени провести в похожий место. Не люблю.
– Верю, – прошептал Базиль. – Открой глаза, вот так. Ничего страшного не случится. Для начала ответь: как тебя зовут на самом деле.
Девушка поморщилась, но все-таки ответила:
– Тиана.
– Какой твой родной язык?
– Сербский.
– Понятно, Тиана, – Базиль скользнул к стене, достал из замаскированного ящика инъектор и коробку старинного переводчика, закрепил прибор на кресле, подключил к нему наушники, надел на девушку, сам нацепил такие же и еще одни протянул Дайгеру:
– Я говорю по-английски, текст автоматически переводится на сербский. Ты отвечаешь на родном языке…
– Знаю. Пользовалась такими штуками, – проговорил мужской механический голос в наушниках.
Непонятный сербский звучал фоном. А еще врывался требовательный голос из коммуникатора. Дайгер стянул наушники:
– Подполковник Дайгер, срочно явиться на переговорный пункт! Повторяю…
Базиль
– Что дальше?
– Без меня не допрашивать, – сказал Дайгер. – Пока не вводи сыворотку. Жди меня.
Ронни… или Тиана смотрела сквозь Дайгера безучастно, будто обозревала только ей видимые дали. Курт выскочил в коридор, отругал себя за то, что не взял телефон, скользнул в переговорную кабинку, сунул пропуск с личным кодом в приемник, уставился в экран и принялся считать. На семи экран вспыхнул, и появилось встревоженное лицо Айзека:
– Ты чего не отвечаешь на звонок?
– Не хочется никого слышать. А если дело есть, ты меня и так найдешь. Как у тебя дела?
– Ни шатко ни валко. Но есть дело на миллион, с которым справишься только ты. Если все сложится, получишь полковника, и все забудут о Пабло.
– Что нужно сделать? – спросил Дайгер.
– Отправиться на вражескую территорию под прикрытием, совершить налет на объект и похитить человека. Подробности будут на месте, то есть на вражеской территории. И еще деталь: команда должна быть новой, не дискредитировавшей себя. Все очень серьезно и одновременно – просто. На месте находится наш человек, он держит нас в курсе дела. О подробностях вы узнаете только в промежуточном пункте назначения.
– Когда стартуем и куда?
– Ночью.
– Ночью?! – поразился Курт. – Но так быстро не готовят подобные операции!
– Все это готовилось заранее, конечно, а вот твое участие решилось в последний момент. У тебя есть всего пара часов. Информацию получишь позже, во избежание утечки. Извини, это не мое решение. Ты не представляешь, насколько все серьезно. Если выгорит, брат… У нас с тобой начнется новая жизнь!
– Я совсем не уверен, что хочу новой жизни, – пробормотал Курт.
Айзек не слушал его:
– Еще немного о команде. Количество – двенадцать человек. Эти люди должны выглядеть безобидно и не вызывать подозрений. Отправляться будете по подложным документам группами по четыре человека отдельно друг от друга. Командиры, опять-таки отдельно друг от друга, получат сведения о промежуточном пункте.
В условленном месте вас будут ждать союзники с техникой, другие союзники проведут атаку на секретную лабораторию Синдиката, чтоб отвлечь туда вражеские силы, и основная операция покажется им комариным укусом. Они понятия не имеют о важности человека, которого предстоит похитить. Я тоже пока не знаю, кто это.
– Что от меня требуется сейчас?
– Подготовить команду и завтра утром прислать мне их фото, сканы сетчатки и отпечатки пальцев – для поддельных документов. Потом – отдыхать, но быть начеку и ждать приказа. Не подведи, Курт. Я доверяю только тебе.
Дайгер кивнул:
– Я могу быть свободным?
Айзек улыбнулся от уха до уха:
– Вольно, подполковник! Конец связи.
Экран зарябил «снегом», а Дайгер пару минут смотрел перед собой, не мигая. Потом тряхнул головой и выключил монитор. Задумался. Слишком мало информации для анализа. Скорее всего, придется работать экспромтом. Но учитывая уровень секретности, и при этом спешности, операция так важна, что любой вариант его экспромта будет лишь частью плана, в который его не посвятят.