Кулак войны
Шрифт:
– Номер «В» сто семьдесят два, подойдите к четырнадцатой кабинке!
Менеджер – рыжая кудрявая девушка со вздернутым носом – лучезарно улыбалась, и почему-то казалось, что от этого веснушки ярче проступают на напудренном носу.
– Я хотел бы открыть вклад.
– Вставьте карту паспорта в терминал, пожалуйста, – рыженькая говорила с легким акцентом, но откуда она приехала, сказать было трудно.
Все просто. Паспорт, являющийся одновременно и кредитной, и дебетовой картой, и военным билетом, и множеством других документов, вставляется в миниатюрное
– Срок вклада?
– Бессрочный, с возможностью пополнения и снятия без ограничений.
Девушка улыбнулась еще лучезарнее. Интересно, у них проводятся какие-нибудь соревнования по улыбкам? Восемь баллов за искренность, семь за ширину, девять за артистичность – вы выходите во второй тур!
Марк улыбнулся в ответ. Сам он делал это нечасто, и победа в таком конкурсе ему не грозила.
– Господин Бланш, мы можем предложить вам семь процентов годовых при десяти тысячах неснимаемого остатка.
– Мне нужна возможность снять всю сумму в любой момент.
Здесь и сейчас Марк был Рихардом Бланшем, сержантом Синдиката на пенсии по инвалидности. Настоящий Рихард отдыхал в психиатрической клинике в Южной Америке, поправлял душевное здоровье после трагического срыва. Этот факт не афишировался, и пробить его по банковской базе было невозможно, а потому Косински не волновался.
– Пять с половиной процентов. И… Господин Бланш, почему вы выбрали наш банк? Почему не хотите воспользоваться специальными программами для ветеранов? Там больше процент, меньше ограничения?
Вот теперь Марк улыбнулся искренне и широко, той улыбкой, которая так пугала людей, по несчастливой случайности оказавшихся перед ним в большом долгу.
– Не люблю, когда меня контролируют слишком жестко.
В глазах менеджера мелькнула тревога, она даже мельком глянула куда-то вбок – видимо, туда, где находилась тревожная кнопка. Но все-таки она была профессионалом, а ответ Марка – как он и рассчитывал – находился в рамках погрешности: боевой унтер-офицер, вышедший на пенсию по инвалидности в возрасте едва за тридцать, был вполне вменяемым.
– Какую сумму вы хотели бы положить на счет?
Косински не торопился с ответом. Фальшивый паспорт содержал в себе вирус, который при каждом запросе от банковской системы переправлял себя на сервер небольшими фрагментами. И хотя создатель вируса гарантировал, что двух минут будет достаточно, Марк на всякий случай выделил себе на разговор не менее пяти.
В этот момент периферийным зрением он увидел что-то необычное и медленно повернулся налево. Там шли двое мальчишек, вряд ли перешагнувших порог двадцатилетия, с руками в карманах длинных плащей и бездумным выражением лиц. Чуть поодаль двое охранников спокойно шутили, не обращая на юнцов никакого внимания.
Эти двое… Они же собираются ограбить банк!
И, в отличие от Марка, сделать это громко.
Туннель канализации сузился, потолок стал ниже, и Курту Дайгеру, идущему за Горцем, пришлось снова встать на четвереньки. Большую часть пути приходилось передвигаться ползком по ржавым трубам, покрытым прохудившейся изоляцией.
Великан Горец еле протискивался в узкий лаз и матерился. Проще всего приходилось низкорослому Ящеру, за его спиной сопел Арес, звякал винтовкой по трубе. Дайгер зажал фонарик в зубах, и луч то скользил по сырой округлой стене, то выхватывал из темноты могучий зад Горца.
Сначала подполковник думал о том, как побыстрее унести ноги и запутать следы. Потом – как не сбиться с курса, и постоянно поглядывал на компас. Затем его мысли снова и снова возвращались к произошедшему. Что это было?
Или в отряде, или в командовании завелся «крот», который сливает информацию противнику? Похоже на то, вот только кто это? Для начала надо выяснить, сколько людей знало об операции, есть ли среди них кто-то, приближенный к секретной информации недавно. Хотя не факт, что предатель новичок. Может, и старый боевой товарищ, которого или перевербовали, или он сам начал искать место поденежней.
Доверять нельзя никому, даже собственному брату. Да, Айзек привязан к Курту, заменившему ему отца. Как-никак у них восемь лет разницы. Но уж слишком братишка любит власть. Ради места под солнцем он продаст кого угодно.
Меньше всего хотелось подозревать Айзека. Дайгер заставил себя думать о главном, ведь первоочередная задача – выбраться живыми из демилитаризованной зоны. Задача номер два – побеседовать с Айзеком с глазу на глаз, разложить все по полочкам.
Конечно, вряд ли удастся так сразу выявить предателя, ну а вдруг? Курт был уверен, что после разговора с младшим братом многое прояснится.
Горец дернулся и сдал назад – Дайгер порадовался, что соблюдал дистанцию. Штурмовик негромко присвистнул, его свист подхватило эхо и долго било о стены. Значит, впереди просторное помещение, можно будет наконец выпрямиться.
– Что там? – спросил нетерпеливый Арес.
– Да фиг его знает… Сейчас спрыгну, сами посмотрите. Дайгер дождался, пока Горец вылезет из лаза, посветил вперед фонариком и прокомментировал для ползущих сзади:
– В метре от меня конец лаза. Дальше вижу большой зал, но фонарик добивает до дальней стены. Двигаемся вперед. Горец?
– Осторожнее, тут высоко, метра полтора. Но пока спокойно.
Зажав фонарик в зубах, Дайгер свесил ноги, спрыгнул к Горцу. В синеватом свете его лицо напоминало рожу зомби.
То пересекаясь, то расходясь в стороны, лучи двух фонариков ползали по перевернутым ящикам, поросших плесенью коробках, отсыревшим кострищам, грудам брезента. Вдоль стен тянулись трубы, где некогда ночевали сотни беженцев. Один луч ненадолго задержался на канализационном люке с лестницей, отпиленной в двух метрах от земли. Сам люк заколотили изнутри. Дайгер отступил, освобождая место Ящеру.