Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины
Шрифт:
Подробно излагая события 1380 г. в «Истории Российской» [30] , М. М. Щербатов основывался также из известиях летописей (кроме Никоновской, он привлек некоторые другие, рукописные летописи), хронографов, Синопсиса, «Скифской истории» А. И. Лызлова, родословных материалах, исторических трудах иностранных авторов. Основной текст Щербатова о Куликовской битве представляет собой многословное изложение «Сказания о Мамаевом побоище». Собственно исследование (разумеется, в духе XVIII в.), т. е. историко-географические, хронологические, палеографические, генеалогические наблюдения, попытки рационалистической критики некоторых известий источников (о количестве войск, участвовавших в битве, о «приметах» и предсказаниях Дмитрия Волынского, «чудесных» явлениях во время битвы) вынесено в примечания. Но именно они, эти примечания, являются известным шагом вперед в начальном изучении Куликовской битвы историками XVIII в. [31] .
30
Щербатов М. М. История Российская от древнейших времен, т. IV, ч. I. Спб., 1781, с. 121–172.
31
В настоящей статье, естественно, нет возможности дать сколько-нибудь полную картину изучения Куликовской битвы учеными разных специальностей. Поэтому здесь рассматриваются лишь работы историков, а также историков военного искусства, дореволюционных и советских, по вопросам, непосредственно касающимся Куликовской битвы. Остается не затронутой огромная, нередко поистине ювелирная работа, проделанная филологами разных специальностей — историками литературы, русского языка, текстологами и фольклористами — по изучению произведений так называемого Куликовского цикла, включающего в себя, по существу, почти весь комплекс письменных источников о Куликовской битве. Поэтому ясно, что без учета истории открытия этих памятников для науки, введения их в научный оборот и изучения, без анализа
И. Н. Болтин в своих «Примечаниях» на «Историю» Леклерка, касаясь событий 1380 г., также критически подходит к некоторым показаниям источников. Он пишет, например, что вслед за «многими летописями» Леклерк преувеличивает численность войск Дмитрия Ивановича. Опираясь на показания «других летописей, рукописных», на «продолжение истории Татищевой», Болтин называет цифру «поболее 200000», отмечая, что «сие изчисление подтверждается соображением обстоятельств предыдущих и последующих битв». «О количестве Татарских войск на сражении бывших, — продолжает Болтин, — также достовернаго известия не обретается, а чаятельно, что их было больше Русских». «Невероятным» считает Болтин и «число убиенных на сражении», сообщаемое Синопсисом (253000), опять-таки приводя сведения других летописей и ряд своих соображений. «Внимательным исследованием подобных подробностей, — полагает Болтин, — можно некоторым образом поближе подойти к истине, которую древних повествователей привязанность к чудесному и огромному в толикий мрак и отдаленность от очей наших отводит» [32] . Таким образом, Болтин, продолжая в изучении Куликовской битвы традиции Татищева и Щербатова, стремился критически подходить к известиям источников об этом событии и, в частности, положил начало продолжающимся до сих пор спорам о численности войск, участвовавших в битве на Дону.
32
Примечания на историю древния и нынешния России г. Леклерка, сочиненные генерал-майором Иваном Болтиным, т. 1. Б. м., 1788, с. 296, 297.
В конце XVIII в. было издано несколько рассказов о Куликовской битве и Дмитрии Донском, что указывает на стойкий интерес к знаменитому сражению [33] . В историографическом плане наиболее интересен, рассказ о Куликовской битве в изданной в 1801 г. «Истории Российского государства» И. М. Стриттера, занимающий в ней более 170 страниц [34] . Стриттер в своем освещении истории Куликовской битвы близок к Щербатову. «Исследовательские» наблюдения, подобные щербатовским, им также перенесены в примечания. Есть попытки рационалистического толкования отдельных известий источников (гадание перед битвой, например, трактуется как своеобразная рекогносцировка, отмечается удачное расположение русских войск «сообразно с местоположением»). Оценивая значение битвы, Стриттер указывает не только на ослабление Орды в результате поражения Мамая, но и на то, что победа Дмитрия хотя и спасла Россию «от великой и близкой опасности», не привела, однако, непосредственно к освобождению от татарского ига, «да еще подала случай к ужасному опустошению» (имеется в виду нашествие Тохтамыша в 1382 г.). В целом же Стриттер высоко оценивал значение победы, одержанной на Куликовом поле, отмечая, что «память оной победы… воспламенила» россиян «при последующих войнах с татарами мужеством и научила их знать собственные силы. По сему татары с того времени не могли уже, как прежде употреблять над Россией беспредельно свою власть».
33
См., например: Дмитрий VII Иванович Донской. Историческая надпись к нему. — Разные письменные материи, 1791, с. 109–122; Дмитрий VII Иванович Донской. — Словарь исторический, ч. 5. М., 1791, с. 156; Михайлов И. Низверженный Мамай или Подробное описание достопамятной битвы и последовавшей за нею знаменитейшей победы, бывшей в царствование великого князя Димитрия Иоанновича, на Куликовом поле, между рек Мечи и Дона, при устье речки Непредвы, взятое из разных достоверных авторов. М., 1798 (переиздания в 1810 и 1827 гг.); Захарьин П. М. Новый Синопсис или Краткое описание о происхождении славяно-российского народа, владычествовании всероссийских государей в Нове Городе, Киеве, Владимире и Москве, с подробным повествованием поражения страшного татарских войск полководца Мамая, от Димитрия Ивановича великого князя Московского, и о последующих по нем великих князьях и царях, до вступления на престол государя императора Петра Великого. Николаев, 1798 (см. о П. М. Захарьине и его занятиях историей: Пештич С. Л. Русская историография XVIII в., т. 3. Л., 1971, с. 88–90).
34
Стриттер И. Г. История Российского государства, отд. I, ч. 2. Спб., 1801, с. 357–530.
В начале XIX в. в связи с возрастающей угрозой агрессии Наполеона, а затем с событиями Отечественной войны 1812 г. интерес к военному прошлому и, в частности, к Куликовской битве сохраняется и даже оживляется. Это находит свое выражение в сочинениях самого» различного характера [35] . Среди них следует выделить «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина [36] . Сама битва, впрочем, описывается историком в общем традиционно. Как и Стриттер, он отмечает, что окончательно ликвидировать иго не удалось, Дмитрий Донской не мог развить успеха «и разгромить Орду в ее Волжских Улусах», так как она была еще очень сильна, что «поход в Ордынские степи осенью представлял огромные трудности для русского войска, понесшего большие потери и имевшего много раненых. Но в целом, подобно своим предшественникам, Карамзин высоко оценивает значение Куликовской битвы, ставя ее в один ряд с Ледовым побоищем и Полтавской битвой. Как всегда, у Карамзина сильную сторону представляют его «примечания» с критическим разбором использованных отечественных и иностранных источников, круг которых он существенно расширил. Карамзин различает две версии рассказа о Куликовской битве: достоверную (представленную Ростовской и другими летописями) и «баснословную» (в Синопсисе и Никоновской летописи, т. е. «Сказании о Мамаевом побоище»). Во второй он отмечает явно недостоверные известия, критикуя Щербатова и Стриттера за повторение «сих сказок», но и не отвергая «некоторых обстоятельств вероятных и сбыточных». Обстоятельно рассматривает Карамзин свидетельства источников об участии новгородцев в Куликовской битве, а также данные двух немецких хроник. В «примечаниях» даются хронологические, генеалогические, метрологические, историко-географические комментарии.
35
См., например: Гераков Г. Герои русские за 400 лет. Спб., 1801; Отрывок из российской истории. Победа великого князя Димитрия Ивановича, над Мамаем одержанная. Спб., 1808; Оленин А. Н. Исторические воспоминания о нашествиях на Россию. Спб., 1816.
36
Карамзин Н. М. История государства Российского, т. V. Спб. 1819, с. 61–78, 28–41 (вторая пагинация).
В 20-е годы XIX в. продолжается публикация книг и статей о Куликовской битве и Дмитрии Донском. Примечательно, что историческому сражению пристальное внимание уделяли декабристы, внеся существенный вклад в изучение и интерпретацию событий 1380 г. Так, в 1821 г. в «Вестнике Европы» появилась статья о месте Мамаева побоища С. Д. Нечаева — директора училищ Тульской губернии, члена Общества истории и древностей Российских. Член «Союза благоденствия», С. Д. Нечаев был близок с К. Ф. Рылеевым, А. А. Бестужевым. Как и все декабристы, он проявлял большой интерес к героической борьбе русского народа против поработителей. Отсюда живой интерес Нечаева к прошлому Куликова поля, тем более, что он «владел частию сего знаменитого места» [37] . С. Д. Нечаев попытался конкретно определить место Куликовской битвы и был одним из инициаторов сооружения памятника на Куликовом поле.
37
Нечаев С. Д. Некоторые замечания о месте Мамаева побоища. — Вестник Европы, 1821, № 14, июль, с. 125–129. С. Д. Нечаеву принадлежат также статьи о находках старинных вещей на Куликовом поле (Вестник Европы, 1821, № 24, с. 348–350; 1823, № 8, с. 307–311; Проект памятника на Куликовом поле. Из бумаг С. Д. Нечаева. — Старина и новизна, 1905, кн. 9, с. 1–6). Подробнее о С. Д. Нечаеве см.: Ашурков В. Н. На поле Куликовом. 600 лет. 1380–1980. Тула, 1980, с. 70–72, 82.
Широко известно стихотворение К. Ф. Рылеева «Дмитрий Донской» из цикла «Думы», опубликованное в 1825 г., где национально-освободительные мотивы звучат как призыв к освобождению и от социального гнета («Летим — и возвратим народу… Святую праотцев свободу И древние права граждан», «За вольность, правду и закон!») [38] .
Куликовская битва привлекла внимание и представителей «крепостной интеллигенции». М. Д. Курмачева привела в своей недавней статье интересные сведения об опубликованном в 1823 г. произведении А. В. Лоцманова «Задонская битва». Автор — крепостной юноша,
38
О взглядах декабристов на Куликовскую битву см. еще, например: Троицкий В. Ю. Куликовская битва в творчестве русских романтиков 10-30-х годов XIX века. — В кн.: Куликовская битва в литературе и искусстве, с. 217–220, 223–226.
39
См.: Курмачева М. Д. Крепостной интеллигент о Куликовской битве. — Вопросы истории, 1981, № 1, с. 178–180.
Но основную массу исторической литературы о Куликовской битве составляли в 20–40-е годы XIX в. популярные сочинения официозного характера, основанные (в общеисторической, фактологической части) главным образом на данных Стриттера и Карамзина, пропагандировавшие монархические взгляды и прославлявшие (как, впрочем, и более ранние работы такого типа — Г. Геракова и др.) «к случаю» самодержавную власть и монархов (например, Александра I как победителя Наполеона) [40] . Правда, некоторые из работ этого (и последующего) времени интересны известиями историко-географического и археологического характера о Куликовом поле и его окрестностях, о находках на нем древних крестов, складней, обломков оружия [41] .
40
Таковы, например, работы Ф. Покровского (Дмитрий Иванович Донской великий князь Московский. Историческое повествование. Тула, 1823; книга написана в 1813 г.); А. Казадаева (Историческое похвальное слово Дмитрию Донскому. Спб., 1827); И. Гурьянова (Дмитрий Иоаннович Донской или Ужасное Мамаево побоище. Повесть XIV столетия. Изд. 1839, 1845, 1847, 1852, 1854, 1867, 1868 гг.); анонимные сочинения (например: Битва Задонская или поражение Мамая на полях Куликовских. Историческое событие, происшедшее 1380 года Сентября 8 дня. М., 1825; Димитрий Иоаннович Донской или история о Мамаевом побоище. М., 1843). Некоторые из них (например, книжка И. Гурьянова) стоят на грани исторического «повествования» и лубочной литературы. См. об этих изданиях также: Пушкарев Л. Н., Сидорова Л. П. Указ. соч., с. 134, 141, 144; Троицкий В. Ю. Указ. соч., с. 221–223, 230–232.
41
Таковы работы И. Афремова, И. Витовта, М. Н. Макарова, А. Маркова, П. Мартынова, Д. Тихомирова, Н. И. Троицкого, С. И. Турбина. Кроме их работ, упомянутых «Указателем литературы» в сборнике «Куликовская битва» (М., 1980, с. 294, 296, 208), см.: Макаров М. Н. Село Рождественно-Монастырщина и поле Куликво. М., 1826; Троицкий Н. И. Берега Непрядвы в историко-археологическом отношении. — В кн.: Труды VII археологического съезда в Ярославле, т. I. M., 1890; Он же. Село Городище. Тула, 1897 (и 1901).
В это время появляются новые публикации источников и исследования (главным образом историко-филологического характера) этих источников (К. Ф. Калайдовича, В. М. Ундольского, И. М. Снегирева, Н. Головина и др.).
В 1827 г. была опубликована работа Н. С. Арцыбашева «Дмитрий Донской» [42] . Автор использовал широкий круг источников: опубликованные к этому времени летописи (Архангелогородскую, Львовскую, Никоновскую, Новгородские) и одну рукописную (Псковскую), акты, историко-географические материалы, известия иностранцев, родословец (рукописный), предшествующую литературу (в частности, «Историю государства Российского» Карамзина). Как представитель «скептического» направления в русской историографии Арцыбашев стремился критически подойти к показаниям источников, отмечая имеющиеся разночтения в летописях, отдельные ошибки (например, у того же Карамзина); в его «примечаниях» к основному тексту имеются полезные наблюдения и замечания генеалогического, терминологического, топографического и тому подобного характера. Источниковедческие выводы Арцыбашева не утешительны. «Обстоятельства сей войны, — пишет он, — так искажены витийством и разноречием летописцев, что во множестве переиначек и прибавок весьма трудно усмотреть настоящее» [43] . Это, однако, не мешает ему вести прагматический, охватывающий события с 1361 по 1389 г. рассказ, не очень, впрочем, оригинальный в своей основе по сравнению с работами Стриттера и Карамзина [44] .
42
Арцыбашев Н. С. Дмитрий Донской. — Вестник Европы, 1827, ч. 153, № 9, с. 3–26; № 10, с. 81–110; № 11, с. 161–191; № 12, с. 241–270; № 14, с. 154–160.
43
Там же, № 11, с. 180 (примечание 164).
44
Мало оригинален текст о Куликовской битве и в «Повествовании о России» Н. С. Арцыбашева (т. II. М., 1838, с. 130–131).
В 1833 г. вышел в свет V том «Истории русского народа» Н. А. Полевого. Описывая события 1380 г. [45] , автор подчеркивает, что Дмитрий Иванович Московский проявил решительность в борьбе с Ордой, что серьезную помощь ему оказали Владимир Андреевич Серпуховской и Сергий Радонежский; Н. А. Полевой осуждает тех князей, которые уклонились от этого похода. Изложение событий ведется в романтическом духе. Но Н. А. Полевому не чужд и критический подход к источникам. Их анализ он, как и многие его предшественники, ведет в примечаниях, где помещены и комментарии конкретного характера (рассуждения о численности войск у Дмитрия и Мамая и т. п.). Критерий достоверности у Полевого — наличие данного известия «во всех» источниках. Н. А. Полевой, кажется, первым привлек при освещении истории Куликовской битвы свидетельство синодика XV в. (по публикации в т. VI «Древней российской вивлиофики»). Он обратил внимание и на публикацию И. М. Снегиревым в 1829 г. «Сказания о Мамаевом побоище». («Это уже совершенная поэма, в прозе, подобная… «Слову о полку Игореве», — пишет Н. А. Полевой). В остальном он так же, как и Н. С. Арцыбашев, почти не выходит за круг источников, использованных Карамзиным.
45
См.: Полевой Н. А. История русского народа, т. 5. М., 1833, с. 111–131. Об освещении Н. А. Полевым Куликовской битвы см. также: Курилов А. С. Памятники Куликовского цикла и русское литературоведение первой половины XIX века. — В кн.: Куликовская битва в литературе и искусстве, с. 201, 204; Троицкий В. Ю. Указ. соч. — Там же, с, 200–221; Елизаветина Г. Г. Куликовская битва и проблема национального характера в произведениях русских революционеров-демократов. — Там же, с. 234–236.
Этот круг источников, как и описание событий перед Куликовской битвой, самой битвы и ее результатов, становится довольно традиционным в русской дворянской и буржуазной историографии. В большинстве трудов изложение обрастает лишь некоторыми дополнительными соображениями, сводясь в общем к прославлению Дмитрия Донского (иногда вкупе с Владимиром Храбрым или Дмитрием Боброком-Волынским и т. д.), без серьезного анализа причин победы на Куликовом поле с декларацией приверженности авторов интересам довольно абстрактного «народа». Причем подобное освещение Куликовской битвы и особенно личности Дмитрия Донского всячески поощрялось официальной властью. Примером может служить большая статья Н. В, Савельева-Ростиславича «Историческое значение и личный характер Дмитрия Донского». Написанная в консервативно-романтическом духе, она была опубликована в 1837 г. при поддержке Министерства народного просвещения [46] , отмечена наградой и перепечатана в «Журнале для чтения воспитанников военно-учебных заведений» [47] . В 1837 г, увидела свет брошюра Савельева-Ростиславича на ту же тему [48] . Савельев-Ростиславич был избран «соревнователем» Общества истории и древностей Российских. Сочинения эти вызвали полемику, в которой приняли участие также В. Г. Белинский и Н. А. Полевой [49] . Эта полемика — пример того, каким образом интерпретация и оценка в историографии дел «давно минувших дней» могли приобрести остроту звучания в общественной борьбе в России XIX в. [50] .
46
Журнал Министерства народного просвещения, 1837, № 6, июнь.
47
Журнал для чтения воспитанников военно-учебных заведений, 1837, т. 9, № 3, с. 44–76.
48
Савельев-Ростиславич Н. В. Дмитрий Иоаннович Донской, первоначальник русской славы. М., 1837.
49
Библиотека для чтения, 1838, т. 26, № 1, отд. VI, с. 12; Северная пчела, 1838, № 6, с. 22; Сын отечества, 1838, т. 1, февраль, с. 24–31; Современник, 1839, т. 14, с. 37; Литературные прибавления к Русскому инвалиду, 1839, № 15; Маяк, 1840, кн. 9, с. 48–55; Отечественные записки, 1843, т. 26, № 2, с. 66–67. Приношу глубокую благодарность Б. Н. Билунову, сообщившему мне данные о Н. В. Савельеве-Ростиславиче и упомянутой полемике.
50
Эти споры, несомненно, заслуживают специального изучения и оценки. Примечательно, что сочинения о Куликовской битве и Дмитрии Донском, отвечавшие официальной идеологии, широко пропагандировались и многократно переиздавались. Это и соответствующие тексты из «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, и очерки Ап. Майкова («О святых митрополитах Петре и Алексии и о славном Мамаевом побоище») (5 изданий), К. Н. Бестужева-Рюмина («О злых временах татарщины и о страшном Мамаевом побоище») (7 изданий) и т. п. (см.: Пушкарев Л. Н., Сидорова Л. П. Указ. соч., с. 130–131).