Куликовская битва
Шрифт:
Небесполезно перечислить источники Куликовского цикла, [8] Летописный рассказ «О великом побоищи иже на Дону» дошел в составе Симеоновской — Троицкой летописей. В нем говорится о необходимости военной борьбы Русской земли против внешних врагов: татар и литовцев. Битва обрисована схематично, без подробностей. Считают, что повествование этих летописей содержит черты старейшей записи, которая, по мнению одних исследователей, была сделана еще при жизни Дмитрия Донского, других — несколько позднее [9] .
8
Подробнее см.: Дмитриев Л. А. Куликовская битва 1380 года в литературных памятниках Древней Руси. — Рус. лит., 1980, № 3. — Высказано небезосновательное мнение о том, что отдельные произведения Куликовского цикла восходят к современным событию, но не дошедшим до нас источникам, в том числе к гипотетическому Слову о Мамаевом побоище.
9
Салмина. М. А. «Летописная повесть» о Куликовской битве и «Задонщина». — В кн.: Слово о полку Игореве и памятники Куликовского цикла. М.; Л., 1966, с. 355–364; Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой
Летописная повесть о Куликовской битве в своих старейших текстах представлена в Новгородской 4-й и Софийской 1-й летописях под 1380 г. В повести изложена широкая программа, связанная с объединением под эгидой Москвы всех русских земель, в том числе и Литовской Руси. Отмечены ход и подробности битвы, отсутствующие в рассказе «О великом побоищи». По мнению одних ученых, повесть написана в 1386 г. или начале 90-х гг. XIV в.; других — в конце XIV — начале XV в.; третьих — в конце 30–40-х гг. XV в. [10]
10
Азбелев С. Н. Указ. соч., с. 81 сл.; Греков И. Б. Указ. соч., с. 412; Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV–XV веках. М., 1960, с. 597; Салмина. М. А. «Летописная повесть»…, с. 344 сл.
Не вдаваясь в споры о дате Летописной повести, коснусь одной, имеющей датирующее значение архивной находки. В приведенном в повести списке убитых на Куликовом поле значатся князья Федор Тарусский и его брат Мстислав. Доказательства их участия в битве, равно. как и невымышленность, отсутствовали. Далее выяснилось, что соименный Федору Тарусскому князь погиб в 1437 г. под Белевым. Было высказано убеждение, что именно этот Федор и упомянут в Летописной повести; значит, последняя создана не ранее 1437 г. Таким образом, присутствие в повести имени Федора Тарусского стало серьезным аргументом в пользу ее отнесения к 40-м гг. XV в. Мне удалось отыскать роспись и выписки из родословной князей Волконских, [11] поданные в 1686 г. в связи с обновлением росписей родов служилых людей. В этом документе на основании домашнего родословца Волконские удостоверяют подлинное существование погибших в 1380 г. князей Федора и Мстислава — сыновей князя Ивана Юрьевича, основателей особых княжеских ветвей. Волконские были в родстве с Тарусскими и возводили свой род к черниговским князьям. Против такой генеалогии выступили князья И. Б. Репнин, М. И. Лыков, К. О. Щербатов, не желавшие признавать Волконских своими однородцами по тем же черниговским князьям. Возник спор. Волконские предъявили родовое дерево и выписку из «старой летописной книги» Троице-Сергиева монастыря. Для нас важно, что во время распри фигурировал подлинный частный родословец [12] . Тогда и вспомнили о тарусских князьях — реальных участниках Куликовской битвы. Этим данным не противоречит существование еще одного Федора Тарусского, погибшего в 1437 г.
11
Объяснение о роде Волконских. — ГПБРО, Эрм., № 470, л. 7 сл. — Это дело, включающее документы 1686–1688 гг., находится в рукописном сборнике XVIII в. «Разные пьесы, касающиеся до российской истории».
12
О достоверности частных родословцев см.: Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969, с. 21 (ср. с. 14).
Описанное архивное разыскание — один, может быть, эпизодический факт, подтверждающий, однако, документальность Летописной повести и ее приближенность к описанному в ней событию.
Задонщина — поэтическое произведение, возникшее до 1392 г., возможно, даже в 1380 или 1381 г. [13] Автор его воспользовался не дошедшим до нас сочинением Софония рязанца (похвала князьям Дмитрию Ивановичу и Владимиру Серпуховскому, написанная «гуслеными словесы») [14] и Словом о полку Игореве. В Задонщине отмечены действия отряда во главе с князем Владимиром Андреевичем и упомянут поединок Пересвета с татарским богатырем. Особенность Задонщины — подробное упоминание разнообразного вооружения русских и их противников. В отношении номенклатуры военной техники, использованной в великой битве, сведения данного источника являются основными. Следует заметить, что в списках Задонщины, содержащих поздние добавления, первоначальные наименования вооружения частично менялись, приспосабливаясь к фразеологии своего времени [15] .
13
Соловьев А. В. Автор Задонщины и его политические идеи. — ТОДРЛ, М.; Л., 1958, т. 14, с. 89; Моисеева. Г. Н. К вопросу о датировке Задонщины. — ТОДРЛ, Л., 1979, т. 34, с. 227.
14
Дмитриева Р. П. Был ли Софоний рязанец автором Задонщины? — ТОДРЛ, Л., 1979, т. 34, с. 24.
15
Тексты Задонщины см.: Слово о полку Игореве…, с. 533 сл.
Сказание о Мамаевом побоище — воинская повесть в нескольких редакциях, древнейшая из которых (основная), по мнению ряда авторов, восходит ко времени, близкому битве [16] . Cлова Сказания: «Се же слышахом от вернаго самовидца, иже бе от плъку Володимера Андреевича» [17] — показывают, что при его создании были использованы рассказы участников и очевидцев битвы. Автор Сказания пользовался достоверными источниками, в том числе какими-то документальными записями и Задонщиной. В Сказании имеются строки (уход князя Дмитрия Ивановича с поля боя, вымышленное пребывание митрополита Киприана в Москве), навеянные послекуликовским периодом. В то же время в нем приведены основные подробности о Куликовской битве, ее участниках и героях. Из Сказания мы узнаем, что исход сражения решило выступление засадного полка [18] .
16
Тексты Сказания о Мамаевом побоище см.: Повести о Куликовской битве. М., 1979, с. 41 сл. — По мнению Л. А. Дмитриева, Сказание возникло в первой четверти XV в. (Дмитриев Л. А. Обзор редакций Сказания о Мамаевом побоище. — В кн.: Повести… с. 423); Ю. К. Бегунова — во второй половине XV в. (Бегунов Ю. К. Об исторической основе «Сказания о Мамаевом побоище». — В кн.: Слово о полку Игореве., с. 505–506); М. А. Салминой — в середине XV — начале XVI в. (Салмина М. А. К вопросу о датировке «Сказания о Мамаевом побоище». — ТОДРЛ, Л., 1974, т. 29, с. 124); И. Б. Грекова — в 1396–1398 гг. (Греков И. Б. Указ. соч., с. 401).
17
Повести…, с. 70.
18
Бегунов Ю. К. Указ. соч., с. 486 сл.; История русской литературы Х–ХVII веков. М., 1980, с. 236–237.
Чрезвычайный интерес в одном из вариантов основной редакции Сказания о Мамаевом побоище представляет перечисление воинов, видевших великого князя во время боя: Юрки-сапожника, Васюка Сухоборца, Сеньки Быкова, Гриди Хрульца. «Перед нами имена безвестных героев Куликовской битвы, а в их числе ремесленник-сапожник. Нельзя лучше представить себе всенародность ополчения, бившегося с татарами на Куликовом поле, чем назвав эти имена» [19] . В целом сведения, приведенные в Сказании, имеют бесспорную историческую ценность и основаны на ряде не дошедших до нас записей [20] .
19
Тихомиров М. Н. Средневековая Москва XIV–XV веков. М., 1957, с. 264.
20
Тихомиров М. Н. Куликовская битва. — В кн.: Повести…, с. 347.
Особое место среди источников о Куликовской битве занимает уникальное своими подробностями повествование Никоновской летописи, вобравшее Летописную повесть, Сказание о Мамаевом побоище и некоторые сведения неизвестного происхождения [21] . Комплекс никоновских записей компилятивен. Он складывался в течение XV— первой половины XVI в., что отнюдь не отрицает его исторической ценности. Так, только в Никоновской летописи есть заслуживающие доверия известия о пришедшей на Куликово поле русской пехоте и татарском строе, ощетинившемся копьями, в котором можно тоже предполагать пехоту. Представление о том, что татары воевали только конными, следовательно, не подтверждается.
21
Никоновская летопись. — ПСРЛ, СПб., 1807, т. 11, е. 46–69.
Нужно, наконец, назвать труд В. Н. Татищева «История Российская». Его известия в научной литературе, посвященной рассматриваемой теме, обычно не используются [22] . Между тем в нем приводятся очень интересные, неизвестные по другим источникам детали сражения, такие как поведение полков на поле боя. Автор не всегда точно воспроизводит имена участников события, [23] но указанная им численность русских войск (60 000 человек), по-видимому, более истинная, чем во всех других источниках. Конкретные сведения о ходе битвы заслуживают внимания и находят, в частности, подтверждение в приблизительно современных Куликовской эпопее среднеазиатских источниках (см. с. 53 сл.). Эти сведения, таким образом, не придуманы в XVIII в. и не являются следствием авторской интерпретации или произвольного прочтения каких-то древних текстов. Сопоставляя записи Татищева, повествующие о сражениях средневековой Руси, с летописным изложением, можно в большинстве случаев убедиться, что первые иногда содержат неточности в написании имен, терминов, но не переосмысливают фактов [24] .
22
Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1965, т. 5, с. 138–150. — Сведения В. Н. Татищева привлек широко лишь Д. Иловайский (Иловайский Д. История России. М., 1884, т. 2, с. 548–549).
23
К примеру, Михаил Андреевич Бренко ошибочно назван Михаилом Александровичем Брянским.
24
Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. М.; Л., 1966, вып. 1, с. 16.
Сохранились лицевые рукописи Сказания о Мамаевом побоище в списках XVII–XVIII вв., часть из которых восходит к значительно более раннему времени [25] . Для нас интересны военные архаизмы, указывающие на более глубокую, чем XVII в., древность изображений, и самостоятельная сверхтекстовая информативность миниатюр. Характерны изображенные там тесные поотрядные конные построения, каждое под своим стягом, сшибки на копьях, князья и воеводы в шапках (знак ранга) в отличие от воинов в шлемах [26] . Обо всем этом сопровождающий миниатюры текст молчит. Эпохе зрелого средневековья на упомянутых рисунках соответствуют доспехи из пластин, круглые щиты [27] .
25
Дмитриев Л. А. Лондонский Лицевой список «Сказания о Мамаевом побоище». — ТОДРЛ, Л., 1974, т. 28, с. 155 сл.; Белоброва О. А. О миниатюрах Куликовского цикла в Житии Сергия Радонежского. — ТОДРЛ, Л., 1979, т. 34, с. 243 cл.
26
Приведенная суммарная характеристика миниатюр основывается: Шамбинаго С. К. Сказание о Мамаевом побоище. СПб., 1907, табл. I–XXIV. — Специальное изучение миниатюр не входит в нашу задачу.
27
Часто соседствуют с миндалевидными, в боевой практике в основном исчезнувшими еще в XIII в.
Для иллюстрации настоящей работы привлечены миниатюры Лондонского списка Сказания о Мамаевом побоище, а также Лицевого свода XVI в. [28] Последние являются древнейшими оригинальными изобразительными свидетельствами о Куликовской битве. При всей условности и определенной трафаретности они правдоподобно, в деталях, передают картину боя, сечу сплоченных конных отрядов, боевой строй полков, тесную рукопашную схватку, обилие жертв. Сюжеты воспроизведены в таком виде, как они представлялись художнику XVI в. (изобразительные прототипы здесь, по моему мнению, не всегда обязательны), обладавшему навыком не только точного прочтения летописи, но и образного ее истолкования. Благодаря этому обстоятельству яснее представляется ряд эпизодов сражения, переданных человеком, хотя и не современником 1380 г., но окруженным незабытым миром понятий того отошедшего времени.
28
БАНРО, 31.7.30, т. 2, л. 19–121.