Кулинар
Шрифт:
– Я искал гармонию вкуса – и я обрел ее, – воодушевленно продолжал он. – А всего-то надо изготовить кефир, хорошо размешать, придав ему пышность, заветрить его поверхность, снять корочку, выжать сок из огурца, сварить креветки, добавить травы. Я использовал в том числе и имбирь. И еще что-то вроде сухой горчицы и мяты. А какие контрасты и сочетания выстраиваются, когда ты ешь этот удивительный суп!
– Я рада за тебя, – улыбалась тетя Маша.
– Но это еще не все! Мне удалось довести до логического конца принцип размельчения в блюде с гусиной печенкой. Я сделал из нее пудру, растворил в курином бульоне, добавил
– Мне только жаль, что ты пренебрегаешь русской кухней, – своеобразно прореагировала тетя Маша.
– Русской кухни мне хватало в детстве. Но и здесь ты не права. Сразу же после моего недавнего визита я занялся налимом. Чудесное получилось блюдо! Я стегал его, все как полагается…
– Я очень рада за тебя, – повторила тетя Маша. – Ты мог бы выпустить книгу собственных рецептов.
– Я уже занимаюсь этим… частично, – загадочно улыбнулся Александр.
– А как на работе?
– Нормально. – Энтузиазм Александра поутих. Он не любил вспоминать про свою работу. Александр никогда не тревожился по поводу денег. От деда, отца матери, после его смерти осталась аптека, владение которой унаследовал Александр. Но это занятие, кроме хорошей прибыли, никогда не приносило ему удовлетворения, и на работу он ходил скорее по привычке.
Теперь он нетерпеливо ерзал на канапе.
– Тебя что-то тревожит? – проницательно спросила тетя Маша.
– Да, иногда меня мучает страх… Я боюсь, что ничего больше не изобрету. Я, видишь ли, выдумал новое направление – «штриховая кухня». И если я создам книгу, туда будут включены не только мои собственные рецепты, но и некоторые из уже известных. Те, которые отвечают моей концепции штриха, намека, меткой детали. А также простоты. Это грандиозный замысел, и я не знаю, сколько для его воплощения мне потребуется времени. Меня гнетет время… Надо торопиться.
Глаза Александра лихорадочно запылали. Он поднялся, не замечая ни интерьера, ни тети Маши. Точно сомнамбула.
– Уже уходишь? – скрывая недовольство, сказала тетя Маша.
– Да, мне пора.
Он спустился по ступеням и вышел во двор.
Надя Кулагина выскочила из редакции, не забыв нацепить на короткую бежевую курточку бэйджик со своими реквизитами. Бежевый был писком нынешнего сезона, поэтому Надя ощущала себя носителем всего передового и в прямом, и в переносном смысле этого слова. Она только что узнала нечто такое, что просто необходимо было донести до умов и сердец читателей газеты.
Надя сбежала с крыльца, машинально проверяя в кармане, не забыла ли она диктофон, чтобы зафиксировать возможную беседу с представителями властей, и врезалась в какого-то человека, неспешной походкой дефилирующего по улице, на которой находилось девятиэтажное здание редакции. Вернее, редакция занимала всего две трети седьмого этажа, но размещалась в девятиэтажном здании бывшего издательства газеты «Коммунист», помещения в котором теперь арендовали не только представители средств информации, но и коммерческие фирмы, чья сфера деятельности была весьма далека от информационного бизнеса.
– Твою мать! – выкрикнула было Надежда, посетовав на то, что какие-то алкаши мешаются под ногами, но тут же осеклась.
При ближайшем рассмотрении алкаш оказался ее соседом по лестничной площадке. В пору, когда был еще жив ее отец, тоже журналист, погибший на второй чеченской, подорвавшись на радиоуправляемом фугасе, этот человек был его хорошим приятелем, если не сказать – другом.
В былые времена он служил в милиции и, по мнению отца, был неплохим оперативником. «Все бы были такими, – говаривал отец про соседа, – давно бы жили как люди». Но у соседа что-то не сложилось на работе, его выперли из органов, и он пустился во все тяжкие. То есть пристрастился к выпивке. Хотя, как слышала Надя, его и из органов выставили вроде бы за пагубную привычку к алкоголю.
Сосед выглядел не слишком презентабельно. Пегая щетина на подбородке и щеках; слегка дрожащие руки, которыми он подхватил Кулагину, чтобы та не упала; мятые штаны; нуждающиеся скорее в выбросе, чем в ремонте ботинки.
– Чинарский, пусти. – Надя высвободилась из его цепких объятий.
– Куда спешишь, принцесса? – Чинарский разжал объятия, но продолжал держать Надежду обеими руками за локти.
Ему было приятно встретить невзначай соседку, тем более дочку старого приятеля. Русые волосы, расчесанные на прямой пробор и заплетенные сзади в короткую задорную косичку, большие голубые глаза с лукавым близоруким оттенком, пухловатые щеки делали ее похожей на героиню русских народных сказок. Но задорное выражение глаз, бьющая через край энергия и голубые джинсы, плотно облегавшие аппетитную попку, говорили о том, что перед ним современная россиянка начала двадцать первого века.
– У меня сенсация срывается, Сергей Иваныч. – Надежда попробовала вырваться, но это у нее не получилось.
– Что за сенсация? – Чинарский прищурил глаза, и лукавые морщинки побежали к вискам.
– В Интернете надыбала. – Надежда опустила руки, понимая, что просто так от Чинарского не отделаться. – Меня ждут, я уже всех своих коллег обзвонила, – жалобно добавила она.
– Эх, молодость, – добродушно улыбнулся Чинарский, – вечно куда-то спешит. Выручи старика. – Он в одну секунду посерьезнел. – Дай полтинник до получки.
– Да когда у тебя получка, дядя Сережа? – усмехнулась Надежда, а сама уже полезла в карман за кошельком. – Ведь ты уже сколько лет не работаешь. Ты ж мне и так уже сотку должен.
– Постоянно не работаю, – поправил ее Чинарский, – а так – подворачивается кое-что иногда.
– Да ты больше на бегах просаживаешь, чем зарабатываешь, – беззлобно пожурила его Надежда.
– Много ты понимаешь! Спасибо. – Чинарский выхватил у нее полтинник и быстро сунул в карман пальто. – Добавила бы еще. Ей-богу, с первого (он хотел сказать выигрыша, но поправился)… с первой зарплаты – верну. Просадил все на одну бабенку, но побаловались вволю! Помнишь, я завалился к тебе тогда с самого утра? – Он лукаво подмигнул.
– Бесстыдник ты, дядя Сережа! – улыбнулась Надя, шаря в кошельке.
– Угу, – закачал патлатой головой Чинарский. – С этим у меня пока все в порядке – я еще любую кобылку могу обиходить. Эх, повеселились же мы, только наскучило мне…
– Что такое? – сочувственно и иронично взглянула на него Надя.
– Понимаешь, – вздохнул Чинарский, – дурой оказалась. Я сразу-то ее не раскусил – старый, видать, стал.
– Хватит прибедняться, дядя Сережа. – Надя, пританцовывая на месте, сунула ему еще два червонца. – Ты еще мужчина хоть куда, в полном расцвете сил.