Кулинар
Шрифт:
В четвертом часу ночи дернулась ресничка. Он понял, что девушка просыпается. Действие эфира заканчивается, значит, скоро можно будет приступать. Все это время он терпеливо просидел в кресле, глядя на Надю. Терпение, говорит тетя Маша, одно из главных качеств кулинара. Конечно, она права. Тетя Маша… Он уже давно не был у нее, нужно отнести ей денег. При ее пенсии она даже не может купить нормальные продукты…
Кулагина открыла глаза. В голове еще немного кружилось, а руки и ноги отказывались подчиняться. Может, она еще спит? Надя попыталась пошевелить
Тут она все вспомнила. Вспомнила тряпку у своего рта, крепкое объятие и этот сладковато-приторный запах. Кажется, это эфир. Его вкус еще оставался где-то в глубине глотки на языковых рецепторах. А может, ей просто это показалось…
Она попыталась встать, но поняла, что ее руки и ноги крепко привязаны к стулу, на котором она сидела.
Александр понял, что она пришла в себя и видит его. Нужно с ней поговорить – так эфир быстрее выветрится.
– Привет. – Он растянул губы в улыбке.
Она молчала, и тут он вспомнил, что рот у нее залеплен медицинским пластырем.
– Ой, прости. – Он поднялся с кресла и шагнул к стулу, где сидела Надежда. – Я сниму пластырь, только ты не должна кричать, хорошо?
Кулагина кивнула. А что оставалось делать?
– Все стерильно, не беспокойся. – Он начал осторожно отдирать пластырь.
Кулагина решила, что закричит тогда, когда этот тип будет далеко. Тогда он не успеет быстро добраться до нее и снова заклеить рот.
– Кто ты такой? – первым делом спросила она, собрав все свое мужество.
Надя начала догадываться, кто этот человек в очках, и от этой страшной догадки похолодела.
– Я? – Он удивленно раскинул руки и покачал головой. – Никто. Точнее, можно сказать, что я кулинар. Можешь называть меня Александром, если тебя интересует имя.
Он положил пластырь на стол и раскрыл сумку, стоявшую здесь же. Начал не спеша выкладывать из нее какие-то вещи и раскладывать в одному ему известном порядке. Кулагина увидела несколько кухонных ножей с темно-коричневыми ручками, глубокое эмалированное блюдо, деревянные лопаточки и другие кухонные приспособления. Вот только ножовка по металлу, которую этот тип вынул из сумки и положил на стол, никак не вписывалась в этот набор.
– Что вы собираетесь делать? – с дрожью в голосе спросила Надя.
Она ощущала такую огромную слабость во всем теле, что, представься ей возможность сейчас заорать, ее крик бы не услышал даже человек, находящийся в соседней комнате. Тем более соседи, отделенные от нее толстыми кирпичными стенами.
– Я собираюсь приготовить одно блюдо. – Он бросил на нее короткий невозмутимый взгляд и продолжил раскладывать кухонные приборы. – По старинному рецепту, с добавлением некоторых современных деталей. Тебе понравится. Надеюсь…
– Не уверена, – чуть слышно пробормотала Кулагина.
Но он услышал. Бросил на нее холодный взгляд, будто окатил ушатом ледяной воды. Она снова поежилась, вспоминая, как следует вести себя с психами и насильниками. Кажется, нельзя ни в чем им противоречить. Только соглашаться.
– Не сомневаюсь, что мне понравится твое блюдо, – поправилась она.
«Только не нервничай», – попыталась себя успокоить Надя, но нервная дрожь опустилась с плеч и забилась где-то внизу живота, а потом обрушилась в ноги. Колени предательски завибрировали.
– Однажды тебе не понравился мой торт. – Александр даже не глядел на нее и говорил отрывисто, с какой-то затаенной обидой. – Помнишь?
Он ее с кем-то путает. Какой еще торт? Помнит ли она?
– Нет, то есть да. Конечно, помню. Замечательный был торт.
– Но тебе почему-то он не понравился. – Выложив вещи на стол, Александр убрал сумку на пол и сел в кресло напротив Кулагиной. – Ты высмеяла меня вместе со своими гостями. А я так старался. Вместе с тетей Машей. А вы смеялись и мазали кремом, над которым я трудился полдня, свои мерзкие рожи. Потом ты целовалась со своими дружками, а они лазили тебе под юбку своими потными ручищами…
«Это неправда! Ты меня принимаешь за кого-то другого!» – хотела закричать Надя, но опять вспомнила, что противоречить психам и насильникам нельзя. Соглашаться с его бредовыми идеями тоже было глупо, поэтому она промолчала. «Но он, кажется, не собирается меня насиловать», – мелькнула одинокая мысль. Надя тут же отогнала ее от себя, так как вспомнила, что предыдущие жертвы этого кулинара тоже не были изнасилованы. Во всяком случае, две первых, о третьей она точно не знала. Он просто убил их и приготовил из них… Дальше вообще не хотелось думать.
– Я хочу тебе доказать, – услышала она его голос, – что мое творчество не заслуживает такого отношения.
– Да, – кивнула она, – ты мне уже доказал.
– Ага, – улыбнулся он, – ты пробовала мои изысканные блюда? Грудки в апельсиновом соусе, налимью печенку и даже грибную карамель?
– Это было замечательно, – поддакнула она, внутренне съежившись от нахлынувших воспоминаний.
– Неправда. – Александр вдруг наклонился, сидя в кресле, и вперил в Надю немигающий взгляд. – Ты все врешь. Ты маленькая продажная лгунья. Шлюха… Ладно. – Он вдруг снова откинулся на спинку и улыбнулся, облизнув губы. – Я расскажу тебе, что я собираюсь приготовить сегодня. А может, ты сама догадаешься? Нет? – Он выжидательно посмотрел на Кулагину.
– Я… я попробую…
– Хорошо, попробуй, – согласился он. – У нас еще есть немного времени: нужно, чтобы эфир полностью вышел из организма.
Она не поняла, что означает последняя фраза, а просто попыталась припомнить хоть какое-то блюдо, чтобы отвлечь его. Если она потянет время, может быть, кто-нибудь позвонит в дверь или по телефону. Хотя кто может позвонить в такое время? – Она на мгновение бросила взгляд на стрелки часов, висевших на стене. Неужели скоро четыре утра? Как назло, в голову ничего не приходило.