Культ

Бадевский Ян

Меня обступили четверо.

Бесплотные тени, сквозь которые просвечивают звёзды. Вместо глаз — сквозные отверстия, чёрные щели. Вместо ртов — рваные дыры. Стебли травы свободно проникают в эти контуры, не встречая сопротивления.

Четверо обмениваются друг с другом мыслями.

Решают, как со мной поступить.

И веет от этих сущностей силой. Очень серьёзной силой. Внутри меня всколыхнулось нечто... Страх? Опасение? Я отвык от подобных эмоций.

Пытаюсь уловить чужие мысли.

Раскрываю рот, чтобы спросить.

Кто вы?

Откуда?

Чего

хотите?

Тщетно. У меня нет рта. Я пребываю в этом слое Изнанки авансом. Мне милостиво разрешили здесь находиться. И когда ветер начинает гнать по бескрайней степи очередную серебристую волну, я просыпаюсь.

Глава 9. Особенности восточной дипломатии

— Когда? — спросил я.

— Завтра, — последовал ответ. — Решение уже принято.

Пётр Апраксин, руководитель моего финансового отдела, позвонил в девять утра. И весть, которую он принёс, была недоброй. Правительство Неома, с подачи глав старейших родов, решило снять лицензию с банка «Святослав», в котором хранилась треть наших сбережений. Я недостаточно крут, чтобы воспрепятствовать этому произволу. Марк даже слушать меня не станет — есть более приближенные тушки.

— Выводи всё.

— Правильно, — одобрил Петя. — А куда?

Я раздумывал недолго.

В «Святославе» сидел наш человек, один из меценатов культа, и долгое время его вовлечённость служила гарантией сохранности капитала. Понятно, что есть более надёжные структуры наподобие Банка Адамсов, ЕКБ или Северного банка. Вот только деньги любят тишину, и я хотел нечто... совсем неочевидное для каждого встречного. Часть наших активов упрятана в «Евроинвестгрупп», часть разбросана по швейцарскому UBS и габралтарскому GIB. Последний вариант особенно греет душу своей офшорностью.

— Переводи на Гибралтар.

— Уверен? — в голосе Петра прозвучало сомнение. — Могут расценить как...

— По барабану. Ну, сделай красиво. Несколькими траншами через Швейцарию и счета благотворительных фондов.

— Умно, — Петя меня сразу зауважал. — Приступаю.

Зевнув, я отложил смартфон и вдохнул чистый осенний воздух. Почти чистый. Невзирая на муниципальные запреты, кто-то из моих чудесных соседей жёг листья.

С утреца я пробежался по близлежащим кварталам, включив в обязательный маршрут берег реки, принял душ, позавтракал с Полиной и выбрался на угловую террасу. Здесь у меня столик, плетёное кресло, каменные балясины и прилетающая с улиц листва. Вкупе с чашечкой кофе — октябрьский дзен.

Казалось бы, суббота.

Вот только звонят без перерыва.

Смартфон в очередной раз завибрировал. Высветился контакт Харольда, странствующего жреца, находящегося, по моим прикидкам, в Азиатском Пандеме.

— На проводе, — обречённо произнёс я.

— Привет, Илья.

— Здорово, брат.

— Я в Сеуле. У меня переговоры сдвинулись с мёртвой точки, но без твоего присутствия не обойтись.

Так.

— Излагай.

— Ну, ты же помнишь, у нас тут женский монастырь и святилище с алтарём. Есть шанс прожать власти на полноценный Храм.

Сонливость как

рукой сняло.

Мы уже год пытаемся влезть в Сеул, но каждый раз натыкаемся на упоротое сопротивление местных чиновников. Корейцы вошли в состав Пандема на правах автономии, но, как вы понимаете, это на словах. В реальности полуостровом руководит на фейковый президент, а вполне осязаемый наместник Чжао. А там своя атмосфера. С одной стороны Чжао кладут болт на любые религиозные системы — они уверены, что их власть ничем не поколебать. Тем более, что в стране раскручиваются лишь церковники, тесно сотрудничающие с кланом. Христианство, буддизм, конфуцианство мирно уживаются в одном культурном котле. Даже шаманы есть. Ну, появится ещё пара церквушек — что с того?

Нет, Чжао обо мне наслышаны.

Чуваки навели справки и насторожились, увидев связь патриарха Разрушения с Адамсами. Не просто связь — мой культ в России процветает, завоёвывая аудиторию. Похоже на экспансию, не так ли? Чжао решили взять паузу и присмотреться. Пауза растянулась на год.

В конце лета сменился наместник.

И я незамедлительно отправил Харольда в помощь настоятельнице и алтарному хранителю. Собранные сведения недвусмысленно намекали, что наместник — человек широких взглядов, раскрепощённый и открытый для диалога. То, что доктор прописал.

— Тебе удалось с ним поговорить? — уточнил я.

— Наместник Ким Су Юнг находится в монастыре.

Я подобрался.

— Давно?

— Со вчерашнего вечера.

— И ты молчал?

— По моим оценкам, сейчас господин Ким достиг правильной кондиции. Он готов к продуктивным переговорам. И мы их начали, но есть вопросы, на которые можешь ответить только ты. Кроме того, Су Юнг намекнул, что хотел бы лично пообщаться с легендарным патриархом Разрушения.

— Его что-то беспокоит?

— Угадай что.

— Ладно, я понял. Ждите.

Вешаю трубку.

— Куда собрался?

На террасу выбралась заспанная Сандра в домашнем халатике. Очень эротичном халатике, доложу я вам. Сразу захотелось плюнуть на Сеул с монашками и наместниками, затащить мулатку в спальню и...

— Замёрзнешь, — сказал я.

Сандра присела на мои колени, обняла и приблизила губы к уху:

— А ты меня согрей.

Кубинка — самая ненасытная из моих жён.

Ей всегда хочется ещё.

Притягиваю Сандру к себе, запускаю руку под халатик, и девушка томно выдыхает.

— Идём в постель.

— Остальные...

— Они спят.

— Не начинай.

— Почему?

Неожиданно для себя я понял, что не хочу перемещаться в Сеул. А хочу я совсем другого — моя рука поглаживает грудь жены, время от времени цепляя затвердевший сосок. И не только сосок твердеет...

— Давай, — шепнула кубинка, ощутив напряжение у меня в штанах.

Не выдержав, я заволок жену в библиотеку, с которой граничила терраса, и толкнул в глубокое кожаное кресло. Сандра тут же нагнулась вперёд, одной рукой обхватила мою ягодицу, а второй начала расстёгивать штаны. Не успел я опомниться, как моё достоинство уже было обхвачено нежными девичьми губками.