Култи
Шрифт:
— Да.
Култи кивнул.
— На моем месте ты бы сделала для меня то же самое, schnecke.
— Вы решили, берете эту пару или нет? — неожиданно раздался голос у меня за спиной.
Мне потребовалась секунда, чтобы оторвать взгляд от почти карих глаз, которые были так близко от моих.
— Простите, что отняла у вас время, но мне придется отказаться.
Хмурое выражение лица консультанта не стало неожиданностью. Он перевел взгляд на Немца с еще большим интересом.
— Слушай, ты выглядишь знакомо…
Я терпеть не могла грубить,
— Мне нужно, чтобы вы прислали мне «РK» десятую серию, размер сорок первый с половиной, — от меня не ускользнул тот факт, что он обратил внимание на размер обуви, указанный на коробке, — мужские… Какой у тебя адрес? — Он переключил свое внимание на меня, и я отбарабанила домашний адрес родителей. Култи повторил его человеку на другом конце линии. — Я хочу, чтобы они были там завтра... и образец пары, которую вы прислали мне на прошлой неделе… да, эти. — Затем он просто повесил трубку. Он просто позвонил, сказал, что ему нужно, и повесил трубку. Ни тебе спасибо, ни до свиданья, nada.
Положив телефон обратно в карман, он посмотрел на меня и нахмурился.
— Что?
— Люди не сердятся на тебя, когда ты бываешь с ними груб?
Култи моргнул.
— Нет.
— Никогда?
Он пожал плечами в самом совершенном жесте того, что выражало, насколько ему было насрать.
Боже милостивый!
— Если бы я просто повесила трубку, а я бы этого не сделала, потому что это нехорошо, они бы сказали мне, чтобы я шла на хрен. — Я моргнула и задумалась над тем, что он только что сказал кому-то. — Если бы ты так просто повесил трубку, разговаривая со мной, я бы точно послала тебя на хрен. Не то чтобы я не ценю то, что ты достаешь кроссовки для моего отца, но вежливость тебя не убьет, знаешь ли.
Немец пожал плечами. Он, черт возьми, просто пожал плечами, и я знала, что моя лекция о том, как, по моему мнению, стоит себя вести, ничего не изменит.
— Это худшая игра в «Уно», в которую я когда-либо играла за всю свою жизнь.
Култи посмотрел на меня через стол и улыбнулся своей маленькой самодовольной детской улыбкой. Чертова сарделька.
— Ты ноешь, как настоящая неудачница.
Мама и папа кивнули со своих мест, они сидели по обе стороны от меня. Я посмотрела на них и покачала головой. Предатели.
— Я вовсе не обиженная неудачница. — Почти. — Они подкидывали мне все свои дрянные карты, потому что не хотели, чтобы ты проиграл!
— Звучит так, будто ты не умеешь проигрывать, — спокойно сказал он, беря карты с середины стола, чтобы перетасовать.
Я издала сдавленный звук и обратила свое внимание на немого, сидящего рядом со мной. За последние три часа папа сказал, наверное, шесть слов. Он вернулся домой и застал нас с Немцем на подъездной дорожке, мывших мою машину. Папа
— Ох, привет. — Поцеловал меня в щеку и быстро спрятался в доме. Мы съели ужин, который приготовила мама, и он произнес еще два слова «соль» и «si». И последние два слова, которые он сказал, были «желтый» и «синий», когда заставил нас менять цвета во время партии.
Моя мама, с другой стороны, решила не волноваться, и я не могла винить ее. Знаменитые футболисты не производили на нее особого впечатления дольше одной секунды. Ее этим не удивишь.
— Ты никогда не любила проигрывать, — заметила мама, когда Култи протянул ей карту, которую она с улыбкой взяла. — Когда была маленькой, ты заставляла нас играть в игры снова и снова, пока не выигрывала.
Она была права. Я вспомнила, какой была маленькой упорной соперницей. Упс.
— Вы, ребята, объединились против меня. Я просто говорю, что игра будет честнее, если вы двое перестанете заваливать меня на каждом ходу.
Мама снова улыбнулась, когда Немец протянул ей еще одну карту.
— Это всего лишь игра.
Это была просто игра.
Я убедилась, что Култи встретился со мной взглядом, когда раздал всем карты, и я взяла свои в руки. Это была совершенно не простая игра.
— Папа? — Час или два спустя я постучала в его дверь. — Papa?
Он сказал что-то вроде «войди», и я так и сделала. Стоя в дверном проеме между своей спальней и ванной комнатой, папа держал во рту зубную щетку, уже одетый для сна.
— Я просто хотела пожелать тебе спокойной ночи. — Я улыбнулась ему.
Отец поднял палец и ушел в ванную. Я услышала, как он включил воду и прополоскал рот, прежде чем вернуться.
— Buenas noches. Сегодня мне было весело.
— Тебе было весело?
Папа серьезно кивнул, садясь на кровать рядом со мной.
— Ты знаешь, как тяжело мне было не говорить никому, что он остановился в моем доме? В моем доме, Сальса! — папа взорвался по-настоящему. Это уже гораздо больше было похоже на него самого. — Король спит в моем доме, он косит мой газон и дружит с моей дочерью. — Он приложил руку к груди и глубоко вздохнул. — Это лучший подарок, который мне когда-либо делали. — Потом он помолчал и добавил: — Не говори маме.
И он был абсолютно, на сто девяносто девять процентов серьезен.
Я не стала напоминать, что он почти не разговаривает при нем, но улыбнулась ему. Я была счастлива, что, по крайней мере, он вел себя нормально со мной и радовался тому, что Култи был в его доме.
— Ты уверен? Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя странно.
— Уверен ли я? Pues si. — Он обнял меня за плечи и притянул к себе. — Я запомню это на всю оставшуюся жизнь.
Я рассмеялась и наклонилась к нему. Только бы отец был счастлив просто от того, что Култи находится в его доме, даже если он и не разговаривал с ним.