Культура древнего Рима. Том 1

Проблемы истории римской культуры привлекали и привлекают пристальное внимание как широких кругов читателей, так и специалистов различных областей науки — историков, археологов, лингвистов, литературоведов, искусствоведов, историков нрава и др. Интерес этот во многом определяется огромным значением культурного наследия, которое Рим оставил последующим поколениям.

Накопление нового материала, полученного в результате археологических раскопок последнего времени, находки фрагментов сочинений античных авторов, папирусных текстов, эпиграфических памятников позволяют по-новому взглянуть на ряд устоявшихся, традиционных представлений о римской культуре.

Настоящее издание не претендует на всестороннее освещение римской культуры во всем многообразии ее форм. Авторы не ставили своей задачей и последовательное изложение ее истории — по эпохам и периодам. Их цель — осмысление с позиций марксистско-ленинского мировоззрения

влияние социально-экономического базиса на формирование идеологии, социальной психологии, системы ценностей римского общества;

обратное влияние идеологической надстройки (в частности, традиции) на социально-экономический базис;

генезис, развитие и упадок культуры в связи с условиями существования общества;

проблема «закрытости» и «открытости» культуры, т. е. условий, причин и лимитов восприятия материальных и духовных элементов других культур, их взаимодействия с данной культурой и возникающего на этой основе синтеза.

Под таким углом зрения рассматривается как влияние Рима на провинции (романизация), так и влияние провинций на Рим (ориентализа-ция, варваризация, эллинизация), причем авторы исходят не из отдельных, более или менее существенных признаков такого взаимовлиянии, а из взаимодействия различных социально-экономических систем и укладов.

Первый том посвящен «центру римского мира». Авторы изучают римскую систему ценностей, показывают значение религии в разные периоды римской истории, анализируют основные особенности римского права, определяют место науки в системе мировоззрения, роль поэзии и искусства в римской культуре.

Во втором томе прослеживается эволюция патриархальных представлений и их роль в общественном сознании римлян, показано, как отражалась социальная психология в литературе эпохи Империи, раскрывается значение категорий времени и пространства в римской культуре. Большая часть тома посвящена римским провинциям, что позволяет выявить специфику римской культуры в регионах, подвергшихся романизации, эллинизации и варваризации. На примере Дунайских провинций и римской Галлии исследуются проблемы культуры и идеологии западноримского провинциального города, на примере Малой Азии и Египта характеризуется мировоззрение горожан и крестьян восточных римских провинций.

Авторами первого тома являются: . М. Штаерман (Введение, гл. 1, 2, 3), Н. А. Позднякова (гл. 4), М. Л. Гаспаров (гл. 5), Г. И. Соколов (гл. 6).

Во втором томе участвуют: В. М. Смирин (гл. 1), В. Н. Илюшечкин (гл. 2), Г. С. Кнабе (гл. 3), Ю. К. Колосовская (гл. 4), С. В. Шкунаев (гл. 5), Е. С. Голубцова (гл. 6), А. И. Павловская (гл. 7).

Предлагаемая вниманию читателей работа по истории римской культуры построена несколько необычно. В большинстве случаев в основу такого рода трудов [1] кладется хронологический принцип (периодизация определяется той концепцией хода римской истории, которой придерживается автор) и для каждого периода рассматриваются основные составные элементы культуры: философия, наука, религия, историография, литература, искусство, обычно в более или менее тесной взаимосвязи с социально-экономическим и политическим развитием.

Такая структура имеет несомненные преимущества, поскольку дает известную историческую перспективу и позволяет в каждом разделе, хотя бы кратко, охарактеризовать отдельных деятелей культуры. Но у нее есть и свои недостатки. Во-первых, неизбежно дублируются специальные труды, посвященные отдельным областям культуры, и работа вольно или невольно приобретает в известной мере справочный характер. Во-вторых, на задний план нередко отходят проблемы, представляющие первостепенный интерес как в теоретическом (культурологическом) плане, так и непосредственно связанные с изучением истории Рима.

Таких проблем можно назвать несколько.

Как известно, в литературе неоднократно ставился вопрос о том, можно ли вообще говорить о римской культуре, как о самобытном, целостном феномене. Так, О. Шпенглер все явления, связанные с Римом, относил к «эпохе цивилизации», т. е. к такой эпохе, когда «душа культуры» теряет свою потенцию, способность создавать новые духовные ценности. Самобытность римской культуры отрицал и А. Тойнби. Подобная точка зрения, восходящая к концепции «греческого чуда», к представлению о греческой культуре VI–IV вв. до н. э., как о недосягаемом эталоне, апогее, после которого следует многовековой упадок, еще настолько распространена, что не представляется возможным перечислить всех, кто ее в той или иной мере разделяет. И естественно, что в глазах ее приверженцев римляне выглядят эпигонами, которые пытаются подражать греческим образцам, не достигая их высот, все перенимая и практически не создавая ничего своего.

Эта концепция, вызывает, однако, немало возражений. Но, видимо, для характеристики римской культуры и оценки ее роли недостаточно лишь выявить то оригинальное, что создали римляне. Следует по возможности установить, как оригинальное сочеталось с заимствованным, как заимствованное перерабатывалось, абсорбировалось и в результате создавалось некое единство. Не менее важно выяснить, было ли это единство только синкретическим или же органическим целым? А этот вопрос непосредственно связан с проблемой открытости или замкнутости греческой и римской культур.

Обе культуры формировались и развивались на базе античной гражданской общины. Весь ее строй предопределял шкалу основных ценностей, которыми так или иначе руководствовались все ее сочлены. К таким ценностям принадлежали: идея значимости и изначального единства гражданской общины при неразрывной связи блага отдельной личности с благом всего коллектива, служить которому — долг каждого гражданина; идея верховной власти народа, ставящей античный город на недосягаемую высоту по сравнению с теми государствами, где правит царь, а все остальные жители — его рабы; идея свободы и независимости как для города, так и для граждан (при всем различии в толковании свободы она всегда противопоставлялась рабству); идея теснейшей связи гражданской общины с ее богами и героями, как бы тоже бывшими ее членами, пекущимися о ее делах, подающими знаки своей воли, требующими почитания, но не воспринимавшимися как верховные грозные боги других народов, установившие мировой и социальный порядок, неизменный и вечный. Такое восприятие божества и в Греции, и в Риме открывало простор свободному поиску в области философии, науки, искусства и самой религии, не связанному догмами и канонами, тем более что условия жизни античной гражданской общины исключали возможность образования как больших храмовых хозяйств, так и жреческой касты. Можно отметить также, что политическая жизнь как греческих полисов, так и Рима, борьба лидеров различных направлений, стремившихся заручиться поддержкой народного собрания, открытые судебные процессы, игравшие немалую роль в политике и привлекавшие массу слушателей, стимулировали развитие ораторского искусства, умения убеждать, а значит, и развитие логического мышления, во многом определившего методы как философии, так и науки. Сходство многих черт базиса создавало благоприятные условия для взаимовлияния культур, и прежде всего для воздействия греческой культуры на римскую.

Но сходство отнюдь не означало тождества. Рим во многом отличался от греческого, в первую очередь афинского, полиса. С самого начала своего существования Рим вел постоянные войны со своими соседями, что в значительной мере определило и его организацию, и весь строй жизни, и историю. Если греки создавали мифы о богах и полубогах, то для римлян в центре его мифологии был сам Рим, его героический победоносный народ, те, кто боролся и погиб за его величие. Боги, по убеждению римлян, лишь помогали им победить, выказывая тем свое особое расположение к римскому народу. Железная воинская дисциплина требовала воинских добродетелей — мужества, верности, стойкости, суровой непреклонности, гордого достоинства, несовместного с проявлением шумного веселья, допускавшегося в виде исключения лишь на некоторых праздниках. Такие добродетели требовались не только для войны, но и для мирной жизни, для исполнения долга хорошего гражданина. Абсолютная власть главы фамилии с детства приучала юношей к беспрекословному повиновению, к отсутствию собственной инициативы, собственного суждения. Под руководством отца они изучали ремесло воина и земледельца, обязанности гражданина и значительную часть жизни проводили в военных походах. Римский плебс, видимо, с гораздо большим трудом, чем афинский демос, добился своих побед, и победы его не были столь полными, как у афинского демоса. Борьба патрициев и плебеев стоила огромного напряжения сил с обеих сторон. В ходе ее вырабатывались различные формы организации как патрициев, так и плебеев. Первостепенное значение приобрела борьба за различные законы, вырывавшиеся плебеями у их противников, что обусловило особую роль права в жизни общества. Обе стороны использовали в своих интересах религию, первоначально очень близкую к праву. Патриции и вербовавшиеся из их среды понтифики толковали религиозно-правовые нормы, божественные знамения. Для плебеев религия санкционировала Принятые по их требованию сакральные законы, охранявшие неприкосновенность народных трибунов, священный долг патронов относительно клиентов и т. п. Тесная связь религии с правом, с политической борьбой, с одной стороны, повышала ее значение в жизни общества, с другой — способствовала ее формализации, детализации различных способов общения с божеством, узнавания его воли, исключала полет фантазии и, так сказать, «собственную инициативу» в религиозной сфере, не ставшей источником поэтического творчества. Упомянутые различия во многом определили путь освоения римлянами греческой культуры.