Культура на службе вермахта
Шрифт:
Все лето над немецкой общественностью тяготела неопределенность: доверенные лица СД, ландраты, бургомистры и полицейские доносили об озабоченности немцев — многие начинали понимать, что теперь войне конца и краю не будет видно{417}. 14 августа 1941 г. СД передавала: известие о том, что несколько советских бомбардировщиков прорвалось к Берлину, вызвало у немцев удивление и способствовало распространению убеждения, что оценка советского военного потенциала была ошибочной. В сообщении говорилось, что советские самолеты вылетели с базы на острове Эзель — это соответствовало истине{418}. Чуть позже — 28 августа 1941 г. — СД передавала, что известия об успехах немецких подводных лодок благотворно сказались на настроениях немецкой общественности, расстроенной перспективой еще одной военной зимы, а также что ввиду упорного сопротивления на Восточном фронте у немцев начал расти интерес к условиям жизни в СССР, к воспитанию детей, к положению советских женщин, к церкви и особенностям питания: одним «давлением еврейских комиссаров» трудно было объяснить упорство сопротивления Красной армии{419}.
Интересно, что в Баварии гораздо более бурную
В конце августа 1941 г., с началом битвы за Киев, началась третья фаза кампании вермахта, по истечении которой немецкие войска должны были достигнуть Москвы. Немцы все чаще спрашивали друг друга, откуда у «русского Ивана» так много танковых соединений, тяжелого оружия, самолетов; все чаще говорилось о том, что руководство недооценило силы и возможности Советского Союза{422}. Для поднятия настроений немецкой общественности прибегали и к трюкам: одна из победных реляций вермахта была специально «придержана», чтобы объявить о ней позже, в благоприятный для нацистских режиссеров общественного мнения момент. Фронтовики, узнав об этом, были недовольны, в тылу тоже чувствовали себя обманутыми: пропагандистский фокус явно не удался… Несмотря на этот явный просчет, Гитлер 9 октября 1941 г. после большого двойного успеха вермахта — окружений под Вязьмой и Брянском — заявил, что в этих «котлах» маршал Тимошенко потерял последние боеспособные соединения, поэтому война на Востоке практически завершена{423}. Таким образом, подчеркивал Гитлер, английская мечта о немецкой войне на два фронта не осуществилась.
Всеобъемлющая история повседневной жизни немецких солдат на Восточном фронте еще не написана, но есть масса свидетельств из солдатских писем. Эти свидетельства указывают на то, что большинство солдат были озабочены неисчерпаемостью советских людских и материальных ресурсов, что большинство не верило в возможность быстрого завершения войны. Фронтовые настроения передавались и немецкому тылу. С зимы 1941 г., когда Гитлер объявил войну США, настроение большинства немцев стало более пессимистическим. Превращение войны в глобальный конфликт, учащающиеся воздушные налеты на Германию, трудности с продовольственным снабжением, утрата прежних иллюзий и страх за жизнь стали определять немецкую повседневность.
СД также отмечала ухудшение настроений народа и по другим причинам: интересы немцев концентрировались в это время вокруг слухов о предстоящих сокращениях выдач по продовольственным карточкам. Газеты оправдывали это необходимостью поставок хлеба в Финляндию, где начинался голод{424}. Распоряжение Гитлера о сокращении с апреля 1942 г. карточных норм Геббельс распорядился держать в строжайшей тайне, но слух об этом каким-то образом просочился в общество и моментально распространился. Истинные масштабы негативного воздействия снижения карточных норм превзошли самые худшие ожидания нацистского руководства: некоторая часть населения была просто подавлена этим известием. СД передавала из Берлина, что перспектива питаться хуже, чем все европейцы, чрезвычайно угнетала людей. Чувство, что досыта теперь уже не поесть, поскольку есть просто нечего, подавляла население (особенно рабочих, занятых на тяжелом производстве, а также домохозяек, которые часами стояли в очередях, не зная, достанется ли им брюква, подмороженная капуста, картофель плохого качества, или они уйдут ни с чем). Понимания объективного характера трудностей у немцев, как передавала СД, не было и в помине{425}. Из Рура СД передавала, что из продовольственных магазинов исчезли рыба, яйца, овощи, фасоль, продукты детского питания. Разумеется, общественное мнение стало искать виновных{426}. Донесения СД дошли до Гитлера, который постарался их релятивировать, указывая на внутреннюю целостность и твердость немецкого народа. Геббельс считал, что СД слишком сгущает краски. Последующие известия, однако, показали, что СД точно оценила ситуацию, и министр пропаганды был вынужден признать, что из-за трудностей с продовольствием часть немцев начала скептически смотреть на войну и ее перспективы. Народ стал сомневаться и в немецком военно-промышленном превосходстве{427}. В сентябре 1942 г. СД передавала, что по истечении трех лет боевых действий настроения немцев характеризовались разочарованием и усталостью от войны. Часто раздавались жалобы: «кто мог ждать, что война продлится так долго?» или «конца этой войне не видно, что нам еще уготовано?» Растущие трудности со снабжением продуктами питания, три года ограничений, налеты вражеской авиации, опасение за жизнь близких на фронте и в тылу стали определяющими факторами формирования общественных настроений{428}. Сказывалась и разница в положении солдат на Западе и на Востоке — адъютант Паулюса полковник Адам вспоминал: «В Германии поговаривают, что хорошо тем солдатам, которые на западе или на севере Европы. Чего только не шлют они домой: продукты, ткани, белье, платья. Женщины, которые в мирное время едва могли купить пару чулок, разгуливают теперь в мехах. Им не приходится дрожать за жизнь своих мужей или сыновей, в отличие от тех, чьи близкие на Восточном фронте»{429}.
Некоторое улучшение настроений принесла речь Геринга на Празднике урожая, когда он объявил об увеличении
Впрочем, даже если слухи о жуткой судьбе евреев на Востоке и просачивались, немцам было не до того — самым важным и значительным фактором после 1942 г. стал страх перед «русским нашествием»; с зимы 1942–1943 гг. главной задачей пропаганды стало убеждение немцев в том, что русская оккупация станет для них «концом света»{433}.
В 1943 г., вслед за поражением под Сталинградом, Геббельс декларировал тотальную войну, и жизнь в тылу стала определяться работой до изнеможения, постоянным ухудшением продовольственного снабжения, воздушными налетами. В немецком обществе стала распространяться апатия. Падение Муссолини (в июне 1943 г.), назначение маршала Бодальо, а затем выход Италии из войны побудил немцев задуматься: а кто может стать немецким Бодальо? Дело все же не дошло до возникновения оппозиции, которая была невозможна по причине тотального характера власти, хотя значительные изменения в общественном самосознании имели место. Хоть нацистам и не удалось окончательно сломить традиционные представления в армии, церкви и чиновничестве, однако ни одна из названных групп не смогла оказать нацизму значимого сопротивления, а общие немецкие представления сводились к чувству долга, к патриотизму и дисциплине.
Второй важной причиной невозможности формирования оппозиции была эффективность гиммлеровского полицейского аппарата, который — используя минимум насилия в строго рассчитанных местах и времени — достиг полного паралича всех возможных политических инициатив. Недовольство в обществе могло быть очень большим, все общество могло пребывать в отрицании существующей системы, но это не представляло никакой опасности для нацистского режима, ибо недовольство никак не проявлялось, некому его было выражать. Нацистская полицейская система покоилась на превентивном обнаружении возможных противников режима и строгом контроле над ними: при первой же попытке активности они подавлялись. Шпиономания и доносительство также способствовали распространению страха и конформизма. Так, Виктор Клемперер вспоминал, что на фабрике, где он трудился, рабочие не были настроены особенно пронацистски, а уже к зиме 1943–1944 гг. нацистский дух выветрился совершенно. Можно было опасаться старосты и двух-трех женщин, которых подозревали в доносительстве, и когда кто-нибудь из них появлялся, люди предостерегали друг друга толчками или взглядами{434}.
Исследование поведения немцев на основе донесений СД было предпринято в Англии сразу после войны, в сентябре 1945 г., оно касалось анализа развития немецкой политической сцены и контроля над гражданским населением со стороны властей. В этом любопытнейшем отчете{435} сообщалось, что в Германии изначально не было никакого ура-патриотизма, ни разу за всю войну в обществе не превалировало убеждение в необходимости войны. Там же указывалось, что нападение на СССР вызвало значительную депрессию, перешедшую со временем в уверенность, что добиться победы на Востоке не удастся. Людские потери и русские морозы воспринимались общественным мнением с растущим отчаянием. После 1942 г., однако, появились мнения, что в 1918 г. немцы проиграли потому, что преувеличили сложности, значит, сейчас нужно просто потерпеть; вновь оживилась надежда на победу или хотя бы на компромиссный мир. Английское резюме немецкого общественного мнения гласило, что после объявления войны США никаких существенных перемен в настроениях не произошло — Америка казалась слишком далекой… Озабоченности тем, что американцы имеют колоссальный промышленный потенциал, противостояло суждение, что американцы очень любят прихвастнуть (результат геббельсовской пропаганды). Далее отмечалось, что высадка англо-американцев в Африке в 1942 г. и поражение под Сталинградом стали поворотными пунктами в эволюции немецкого общественного мнения в сторону отчаяния и утраты надежды на победу. Непосредственным следствием этого стала нарастающая волна выходов из партии; власти на это отреагировали требованием обязательного ношения партийных значков и использования в быту «гитлеровского приветствия». Становилось все более очевидно, что правящая группа ведет войну против воли большинства немецкого народа.
Немцы, которые пережили Первую мировую войну, весной 1942 г. начали засевать овощами цветочные клумбы и газоны, на верандах и балконах начали выращивать кроликов, разводили кур, гусей, уток. Весьма популярны стали новые рецепты: овощной гуляш (без мяса), морковный мармелад, ром-баба из моркови, морковные оладьи, вафли из картофеля, картофельные кексы, жареные свиные хвосты, шницель из кольраби (без мяса), жареное коровье вымя, конфеты из сиропа, конфеты из шиповника, эрзац гарцского сыра, котлеты из щавеля (без мясной добавки), картофельные хлебцы{436}.