Культурист
Шрифт:
– Я не понял, старик. Ты чем-то недоволен? – Невский в упор посмотрел на бывшего сослуживца. Так посмотрел, что отнюдь не робкому Антохе сразу стало очень неуютно. Словно он голой задницей сел на кактус. – Говори как есть.
– Я всем доволен! – взорвался Индеец, истерично махнув перед лицом Влада распальцовкой. – Базаров нет, брателло! Если бы не ты, мы бы все парились сейчас у параши, с разбитым хайлом! И как пить дать ушли бы на зону из-за этого петуха гнойного! Но так мы хотя бы остались в живых! А сейчас...
– Что?! – в сорвавшемся на хрип голосе Невского появился металл. – Что «сейчас»?!
– Сейчас мы в такой жопе, что хоть
– Допустим, – согласился Влад. – Но омоновцев гасил я. Один. А про меня им пока ничего не известно. Вообще ничего. Если, конечно, кто-то не стука-нет. Я не имею в виду тебя лично, – Невский словно невзначай скосил взгляд на Слона. – Я вообще говорю. В принципе. Я для них – сплошной знак вопроса. Вот и надо от этого плясать.
– Они не лохи, – огрызнулся Антон. – Заметили твои «качковские» бугры. И морду наверняка срисовали. Пройдутся по «качалкам», опросят тренеров и мужиков. В городе не так много атлетических залов. И еще меньше квадратных шкафов вроде тебя.
– Это... не КГБ, – подал голос Крот, о котором, казалось, все на время забыли. – Это менты.
– Что ты сказал? – встрепенулся Индеец. – Повтори!
– В восемьдесят седьмом... меня взяли, – сглотнув сопли, сообщил антиквар. – С иконами. На трассе. Я вез их в Таллин. Два месяца держали в СИЗО. Били. Пытали. Я рассказал все... А потом вызвали ночью... Это был майор Климов. Сейчас он уже полковник. С тех пор я на крючке. Работаю под ним за паршивые двадцать пять процентов. Остальное уходит легавым. А куда деваться? Мне на зону нельзя.
– Телохранитель твой – тоже мент? – хмуро спросил Невский.
– Бывший, – шмыгнул носом антиквар. – Капитан, Боря. Но ксива у него настоящая. Климов сделал. И ствол есть. Разрешение на мигалку – тоже. Чтоб гаишники не тормозили.
– Сколько раз на тебя с тех пор братки наезжали? – спросил Индеец.
– Три... раза, – сознался Крот. – Дважды братки, один раз – воровские...
– И всех их повязали? Так же, как нас... пытались?
– Да, – вновь захныкал барыга. – Поймите же! Я ничего не мог сделать! Я давно только пешка!
– О каких суммах идет речь? Сколько ты имеешь с продажи икон? – поинтересовался Влад.
– По-разному, – насупившись, буркнул Крот. – Какой товар достанешь. За прошлый год через Эстошло за бугор ушло... пятьдесят семь досок и двадцать три серебряных креста. Четыреста тысяч долларов.
– Ништяк тема, – фыркнул Антон. – Стало быть, сотня из них – тебе, и триста тонн – товарищу полковнику. За х... собачий.
– Ясно, почему Климов так трепетно тебя охраняет, – Невский взглянул на Индейца и подмигнул ему. – Что будем с ним делать, братан? Я предлагаю мочить.
– Согласен, – подыграл Антоха. – Баба с возу – кобыле легче. Едем в лес...
– Не убивайте меня! Не надо! – взмолился антиквар. – У меня две гражданских жены и трое детей! Младшему, Зямочке, – всего три годика! Пропадут они без меня!
– Жизнь очень дорого стоит, Крот, – тихо сказал Антон, взявшись рукой за ключ зажигания. – Тебе не по карману.
– Я заплачу! Я отдам все, что есть! – почуяв шанс на спасение, встрепенулся барыга. Левый глаз антиквара заплыл так, что был не виден. Губы дрожали. Веко зрячего глаза конвульсивно дергалось. – Я обманывал полковника! Я сбывал доски, о которых он не знал! У меня много денег!
– Одних денег мало, – покачал головой Невский. – Ты втравил нас в такой тухлый блудняк, что выбраться из него без серьезных усилий и больших затрат будет весьма проблематично. Если только, – Влад прищурился, – мы не получим ценную информацию, которая поможет раз и навсегда утихомирить товарища Климова и заставить его забыть и о нас, и о том маленьком недоразумении, которое сегодня случилось. Деньги плюс информация – и мы тебя отпустим. К женам и детям. И даже трещотки табельные ментам вернем. Нам грязные омоновские стволы ни к чему. Чистых достаточно.
– Я знаю! – радостно взвизгнул антиквар. – Я знаю, как можно с гарантией прижать Игоря Севостьяновича! Он даже пикнуть не сможет!
– Неужели? – недоверчиво фыркнул Индеец. – Что же ты, такой умный, сам до сих пор кровопийцу в блин не расплющил?
– Не успел, – в потвердевшем голосе Крота впервые проскользнули нотки злорадства. – Все обнаружилось лишь в прошлую субботу. Как нельзя кстати. И для вас и для меня.
– Ладно, – бросил Влад. – Нефиг порожняки гонять. Время на вес золота. Выкладывай все, что знаешь про своего хозяина. Если мы решим, что информация стоит твоей шкуры, сегодня же вечером будешь свободен. Мое слово – закон. Я слушаю, Крот...
Барыга говорил взахлеб, постоянно сбиваясь, путаясь, забегая вперед и повторяясь. Влад и Антон не перебивали, слушали внимательно. Разумеется, молчал и Слон. То, что поведал Крот, действительно представляло интерес. Компромат в самом деле намечался серьезный. С такими козырными картами на руках можно было играть против Климова ва-банк. Полковник не самоубийца. И быстро смекнет, что гораздо выгодней замять дело с гибелью бойца омона, чем лишиться всех тех благ, которые давало теплое и сытное местечко в ГУВД. В том, что в сетях Климова барахталась лишь одна золотая рыбка в лице Крота, Невскому верилось с трудом. А точнее – не верилось вовсе. К тому же товарищу полковнику было что терять кроме погон и должности. Например – свободу. Кое-какие из его тайных забав тянули на весах Фемиды на приличный срок, с гарантированным отбыванием оного в петушином углу нижнетагильской «красной» зоны. Внезапно открывшимся фактом было грех не воспользоваться...
Крот рассказал, что полковник Климов с друзьями вот уже больше года регулярно, каждую пятницу, ездит «на рыбалку» или «на охоту» на турбазу в окрестности озера Судачье. Так он говорит домашним. На самом же деле мент весело проводит время совсем на другой стороне компаса – на Карельском перешейке, в профсоюзном санатории «Сосновый бор», где предается не только пьянству, парной бане и отдыху на природе, но также принимает участие в любимом развлечении их компании – групповом сексе. Совершенно бесплатно власть имущие дяди трахают дорогих валютных проституток из питерских гостиниц. Но время от времени, для забавы, пользуют молоденьких, от тринадцати до пятнадцати лет, девочек из расположенного неподалеку интерната для умственно отсталых детей. Выбирают, естественно, только самых красивых – приятных и телом и личиком. С директором интерната, жутким садюгой и извращенцем, разумеется, все давно схвачено. Его «спецконтингент», на три четверти состоящий из запуганных и бесправных сирот, будет держать язык за зубами. Утечка информации практически невозможна...