Культурология. Дайджест №2 / 2016

Автор – главный редактор альманаха «Мир культуры и культурология» – отмечает, что за последние десятилетия научный статус российской культурологии как междисциплинарного знания заметно укрепился. Уменьшились нападки со стороны представителей конкретно-научного знания на культурологию как неклассическую дисциплину, не вписывающуюся в традиционную систему гуманитарных наук (история, филология, искусствоведение и т.п.) и она заняла прочное место, наряду с политологией, среди философии и социологии как дисциплина,

По степени междисциплинарности, более того, даже – метадисциплинарности, культурология оказалась сопоставимой с философией, социологией, семиотикой, антропологией и этнологией. Метадисциплинарность предполагает гораздо б'oльшую степень интеграции знания, по сравнению с междисциплинарностью.

Важное значение имело распространение представлений о феноменах культуры в категориях деятельности, ее установок и результатов. Деятельностный подход к изучению культуры, разработанный отечественными учеными в позднесоветский период (Г.С. Батищев, Э.С. Маркарян, М.С. Каган, Г.П. Щедровицкий, Н.С. Злобин, В.М. Межуев, Ю.А. Жданов, З.И. Файнбург, В.Е. Давидович, В.М. Розин, А.Я. Флиер и др.), конечно, при определяющем влиянии марксизма – в его неклассической интерпретации, был во многом прообразом современной метадисциплинарности. В рамках деятельностного подхода исследование культуры опиралось на философию, социологию, психологию, педагогику, теорию управления, общую теорию систем, системный анализ, кибернетику – как на вспомогательные инструменты комплексного культурологического знания. Деятельностный подход почти беспредельно расширил понимание культуры, за пределами которой практически не осталось ничего человеческого и общественного или хотя бы чего-то, имеющего прямое или косвенное отношение к человеку и обществу.

В этом отношении дополнительным к деятельностному подходу, а в каком-то смысле и альтернативному ему стал аксиологический или ценностно-смысловой подход к осмыслению культуры.

Ценностно-смысловая систематика культурных артефактов и концептов (включая символы и архетипы, идеологемы и мифологемы культуры) позволяет представить культуру как многомерное смысловое пространство, включающее такие параметры, как глубина, морфологическая и типологическая разветвленность и динамика во времени. Среди отечественных исследователей культуры к аксиологическому подходу естественно тяготели практически все занимавшиеся эстетикой, этикой, художественной культурой, искусством. Так трактуют культуру, например, А.Ф. Лосев, М.М. Бахтин, П.А. Сорокин, Д.С. Лихачёв, С.С. Аверинцев, А.В. Михайлов и др.

У истоков аксиологического подхода к культуре, конечно, находятся представители европейского и отечественного символизма и русская религиозная философия рубежа XIX–XX вв., оперировавшие ценностно-смысловыми категориями и критериями. В этом смысле В.С. Соловьёв, Н.А. Бердяев, П.А. Флоренский, С.Л. Франк, С.Н. Булгаков, Г.П. Федотов, Г.В. Флоровский, И.А. Ильин, В.Н. Ильин, Л.И. Шестов и др., безусловно стояли у истоков аксиологического подхода к изучению культуры и культурно-исторического процесса – в специфически религиозно-философском и мистическом дискурсе.

Если деятельностный подход к феноменам культуры отвечает за широту охвата актуальных и потенциальных феноменов культуры, за человекомерный горизонт культурологии, то аксиологический подход отвечает за глубину и тематическое многообразие культурных смыслов, а также представление их ценностного ряда.

В последнее время еще более распространенным и актуальным подходом к культуре – со стороны отечественных исследователей – стал структурно-семиотический подход, в становление которого в России наибольший вклад внесла Тартуско-московская школа во главе с Ю.М. Лотманом (Б.А. Успенский, Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров, Б.Ф. Егоров, Н.И. Толстой, М.Л. Гаспаров, З.Г. Минц, Б.М. Гаспаров, С.Ю. Неклюдов, А.К. Жолковский и др.). Этот подход позволил интерпретировать культуру не только как вторичную моделирующую систему, или как систему знаков, но и как связанную из множества структурных элементов семиосферу, организованное знаковое пространство, в которых все артефакты, действия, события, предметы быта, символы, формы поведения, социокультурная среда превращаются в знаки и системы знаков.

Сочетание деятельностного, ценностно-смыслового и структурно-семиотического подходов к культуре в качестве взаимодополняющих и в чем-то пересекающихся друг с другом позволило отечественным культурологам построить многомерную модель культуры, позволяющую представить фактически любой объект, относящийся к природе, обществу, к человеческому творчеству в качестве феномена культуры.

Культурология в России, по сравнению с мировыми аналогами наук о культуре, обладает своей спецификой и оригинальным статусом. Культурологическая мысль в России была практически ориентирована, а потому нередко облекалась в философско-публицистические, литературно-критические и даже в литературно-художественные формы (П. Чаадаев, А. Пушкин, Н. Гоголь, В. Одоевский, В. Белинский, Н. Чернышевский, Н. Добролюбов, Д. Писарев, Л. Толстой, Ф. Достоевский, Н. Данилевский, К. Леонтьев, В. Соловьёв и др.), принимая формы свободной и в жанровом отношении эссеистской культурфилософии.

Российская культурология в ХХ в. и даже современная культурологическая мысль продолжают во многом развиваться в том же, намеченном в предшествующие века, русле, опираясь на сложившиеся традиции.

Отечественная культурология, сохраняя свой оригинальный и индивидуальный статус, за последнее время определенно сблизилась с западными аналогами наук о культуре, что позволило существенно обогатить арсенал теоретико-методологических подходов к изучению культуры и преодолеть отставание в научном изучении культуры. После длительного периода политизации культуры и способов ее изучения, засилья вульгарно-социологических подходов к изучению культуры в классово-партийном и агитационно-идеологическом ключе, навязываемых в советское время, это расширение теоретико-методологического кругозора явилось настоящим прорывом в плане методологии социокультурных исследований.

Вместе с тем все более очевидной стала зависимость отечественной культурологии от западной науки и практики cultural studies. С одной стороны, взаимосвязь отечественной культурологии с западными культурологическими исследованиями плодотворна и перспективна: она позволила российским исследователям преодолеть теоретико-методологический разрыв, существовавший между российскими и зарубежными исследованиями культуры, овладеть новыми научными инструментами и методами.

Тем временем многие из популярных сегодня теоретических и культурно-исторических концепций, разработанных на материале и в контексте западной культуры, нуждаются в проверке, а подчас и в коренном пересмотре применительно к реалиям отечественной культуры, ее традициям, менталитету, историческому пути.

Особого внимания заслуживают теоретические и исторические исследования русской культуры, многонациональной российской культуры. Важны также сравнительно-исторические исследования культур России и Европы, России и США, России и Китая, культуры стран постсоветского пространства.

На повестке дня стоят и масштабные исследования глобальных проблем культуры. В настоящее время в этой области российские исследователи ограничиваются поверхностным осмыслением явлений массовой культуры в современном мире, несущих угрозу унификации локальных культур, утраты ими этнокультурного и национального своеобразия (в частности под влиянием коммерциализированной американской культуры).

Заключая статью автор подчеркивает, что в настоящее время в России не наблюдается ни дисциплинарного, ни институционального кризиса культурологии, которая последовательно и динамично развивается, осваивая новые темы, проблемы, категории, методы и исследовательские подходы.