Культурология. Дайджест №2 / 2016
Шрифт:
С давних пор эксплуатация этничности является инструментом манипуляции «низами» в сфере внутренней политики. С помощью «национальной гордости» правящие классы не раз переключали «вертикальное» социальное недовольство в безопасное для них «горизонтальное» этническое направление.
Можно сказать, что этничность – человеческая форма животного состояния. Основанное на этнической морали право сильного доминирует на протяжении всей мировой истории. Но если бы звериные принципы были единственным регулятором общественной жизни, человечество никогда бы не вступило в информационную цивилизацию. Развитие технологий немыслимо без международного общения. Даже самые могучие и многочисленные народы нуждаются в постоянных творческих заимствованиях во всех сферах общественной жизни. Попытки автаркии всегда сопровождались застоем и отставанием от стран, склонных к обмену
«Государствообразующими» стали, прежде всего, те народы, которые сумели умерить этнический ригоризм. Отказ от непримиримого отношения к «чужим» позволил расширить ряды, в первую очередь, путем включения в свой правящий слой верхушки покоренных племен. Новые «свои» оказывались проводниками эффективного воздействия на прежних «своих» соплеменников.
По этой причине у крупных современных наций, возникших в результате интеграции многих и зачастую этнически далеких народностей, родственные и свойственнические отношения значительно слабее, чем у народов небольших.
Два начала – персонально-человеческое и этническое – противоборствуют в наших душах. На основе этих двух начал в конце XVIII в. были сформулированы два противоположных принципа нации: «французский» и «немецкий». «Французская» модель гражданской нации в полной мере воплотилась во внутренней политике США. Модель «немецкой» этнической нации в наиболее «чистом» виде была реализована у себя на родине и почти во всех странах Восточной Европы во второй четверти прошлого века.
Этнократические режимы принесли неисчислимые несчастья не только этническим меньшинствам, но и, в огромной мере, «своим» народам, ради счастья которых вроде бы действовали лидеры радикального национализма. В США на основе гражданской нации постепенно удалось преодолеть тяжелейшее наследие геноцида индейцев, рабства и сегрегации негров. Наличие «социальных лифтов» для талантливых «чужаков» является залогом динамичного развития американского общества. Благодаря последовательному неэтническому подходу Америка по числу нобелевских лауреатов за всю историю премии в 2,5 раза превосходит следующую за ней Великобританию и в 10 раз Россию.
Следует отметить, что и бывший СССР в ряде отношений был гражданской нацией. Широкое включение в интеллектуальную элиту метрополии представителей различных этносов было одним из факторов динамичного развития СССР в первую половину его существования. В то же время на разрушение Советского Союза в немалой степени повлияла заложенная при его основании бомба замедленного этнического действия. Сконструированные благодаря «ленинской национальной политике», этнические «социалистические нации, стали теми швами, по которым разошлась супердержава. Почти во всех бывших советских республиках в настоящее время установлены этнократические режимы различной степени радикализма.
Можно сказать, что значительная часть европейской цивилизации от Атлантики до Урала переживает в наши дни ренессанс этнического национализма, который уничтожает христианские основы Европы.
Этничность как моральный императив 8
Особенностью современного состояния мирового сообщества (в отличие от прежних исторических эпох) является то, что этничность теперь возникает не на границах распространения этнокультурных ареалов, выступая инструментом поддержания целостности этноса в условиях кроссэтнических взаимодействий, а приобретает транснациональный (или экстерриториальный) характер. Отсутствие этнических границ, пространственно разделявших некогда этносы, создает качественно новое состояние, воспринимающееся все большим количеством людей как прямая угроза не только их этнической социокультурной целостности, но и непосредственному физическому бытию (в форме депортаций, этноцида, холокоста и т.д.).
8
Завалишин А.Ю. Этничность как моральный императив. – Режим доступа:/III-2(19).11.htm
При всей полноте социологического анализа категории «этничность» за пределами его анализа остается такая важная ее характеристика как моральность. Мораль (в значении принятых в данном обществе представлений о должном поведении) зачастую выступает в качестве императива, который требует от индивида определенного нравственного выбора. Если же говорить об этничности как моральном императиве, то она предполагает выбор в пользу того или иного этноса, противопоставляя этнические интересы общественным, классовым, групповым и др. Морализация этничности превращает ее в непреодолимую силу. Как результат – превращение этничности из социокультурной характеристики индивида и группы в моральный императив. Это подчиняет волю человека и заставляет поступать зачастую вопреки здравому смыслу. Именно отсюда берут начало представления о «хороших» и «плохих» этносах, этноцентризм и бытовой расизм.
Этничность как моральный императив предписывает и указывает индивиду на должное поведение, не утруждаясь объяснением, почему оно таково. Следует различать этническую мораль, специфицирующую каждый этнос в этической плоскости, наиболее полным выражением которой является совокупность моральных принципов и этических практик группы (этноса, народа, сословия, общества), и этничность как моральный императив, пронизывающий все этносы современного общества. Если этническая мораль включает в себя как общие для всех (или значительной части) народов, так и эксклюзивные требования к социальному поведению, то этничность в любом случае ориентирует индивида на утверждение частности этих требований и обязательности для него, как представителя данного этноса. Это приводит к тому, что в групповом сознании этнической общности складывается расширительное и одновременно заведомо искаженное представление о своей («истинной») и чужой («ложной») морали.
Этничность как моральный императив не просто разделяет людей по этническому принципу, но и манифестирует двойной моральный стандарт: она требует поступать в соответствии с кодексом данного этноса, постулируя принцип – что допускается для «своих», то неприемлемо для «чужих».
На политическом уровне разделению морали на территориальную и племенную в специфическом виде соответствует дихотомия «патриотизм – интернационализм». В общественном сознании эта дихотомия разворачивается в систему координат «патриотизм – космополитизм» и «национализм – интернационализм», которые в разных социальных системах встречаются в разном сочетании, но неизбежно включает в себя феномен этничности, навязывающий человеку моральный выбор: быть, например, патриотом-националистом или космополитом-интернационалистом (что не отрицает возможности быть патриотом-интернационалистом или космополитом-националистом). При этом конвертация этничности в патриотизм неизбежно приводит к великодержавности, а конвертация в национализм – к этноцентризму, в случае же, если это происходит одновременно, – к великодержавному шовинизму.
Этничность одновременно рациональна и иррациональна. Рациональность этничности состоит в том, что она повышает уровень сплоченности этнической группы и этим способствует ее сохранению в агрессивной (природной и социальной среде). Однако в условиях мультикультурного общества, основанного на принципах гуманизма и толерантности, это же ее качество становится иррациональным, порождая искусственные границы между этносами и тем самым способствуя возникновению и обострению между ними конфликтов.
Этничность в ее крайних проявлениях (этноцентризм, национализм, шовинизм) – это моральный рудимент прошлых эпох, который объективно препятствует включению этносов в современное гражданское общество. Однако, будучи глубоко укорененной в коллективном сознании на уровне архетипа, она успешно эксплуатируется политическими элитами многих стран для перенаправления недовольства масс с властных институтов и структур на те или иные этнические и субэтнические группы.
Как представляется, в современном мире акцент на этничности становится все более иррациональным, а потому социально опасной и личностно нецелесообразной этической максимой.