Культурология. Дайджест №3 / 2017
Шрифт:
Поэзия чувства и «сердечного воображения» в контексте исторической поэтики Веселовского
Аннотация. Книга Веселовского о Жуковском рассматривается в статье на фоне его главного создания «Исторической поэтики», отмечается важность этого исследования в общей концепции Веселовского, акцентируется внимание на том, что эта книга, задуманная как энциклопедия эпохи, является не отвлечением от исторической поэтики, а ее важнейшим дополнением.
Ключевые слова: Александр Веселовский, В.А. Жуковский, историческая поэтика, романтизм, сентиментализм, поэзия чувства, сердечное воображение,
Abstract. The book by Veselovsky, devoted to Zhukovsky is considered in the light of the main opus by Veselovsky – «Historical poetics». The author of the article points out the importance of this research in the whole conception of Veselovsky, and also focuses on the fact that this book, conceived as an encyclopedia of the 'epoque, is not some different study contravening the problematic of the historical poetics, but rather its essential part.
Keywords: Alexander Veselovsky, V.A. Zhukovsky, historical poetics, romanticism, sentimentalism, poetry feelings, heart fantasy, chronology, personality, social-psychological type, the comparative method, formula, explanation, the principle of parallel historical series, methodology.
В 2016 г. отмечалось 110-летие со дня смерти академика А.Н. Веселовского – выдающегося теоретика и историка мировой литературы, оказавшего влияние на становление и развитие гуманитарного знания. Веселовский был не только историком и теоретиком литературы, но и лингвистом, филологом, издателем, комментатором средневековых текстов, русских и западных. Круг его исследований охватывает итальянское Возрождение, романтизм в России и на Западе, средневековую литературу и фольклор, проблемы теории литературы и поэтики.
В огромном научном наследии А.Н. Веселовского В. Жирмунский выделяет несколько основных циклов, сменяющих, но не вытесняющих друг друга на протяжении его творчества: 1) итальянское Возрождение; 2) средневековая литература и фольклор («миграция» сюжетов); 3) историческая поэтика; 4) русский романтизм. Сочинения Веселовского, относящиеся к эпохе Возрождения, включают его статьи о Данте, из которых самая значительная – «Данте и символическая поэзия католичества» (1866), диссертация о «Вилле Альберти» (1870), монография о Боккаччо («Боккаччьо, его среда и сверстники», 1893), юбилейный очерк, посвященный Петрарке («Петрарка в поэтической исповеди своего канцоньере», 1905) и многие другие. Второй цикл работ Веселовского охватывает его исследования, посвященные средневековой литературе и фольклору – былинам, духовным стихам, народным сказкам, легендам и апокрифам, народным обрядам и верованиям, средневековому роману и повести. Этот цикл представлен его докторской диссертацией «Славянские сказания о Соломоне и Китоврасе и западные легенды о Морольфе и Мерлине. Из истории литературного общения востока и запада» (1872), серии статей, объединенных заглавием «Опыты по истории развития христианской легенды» (1875–1877), «Разыскания в области русского духовного стиха» (1879–1891), «Южнорусские былины» (1881–1884), «Из истории романа и повести» (1886–1888) и другие.
По словам Н.Я. Марра, Веселовский «учитывал вклады в предмет его исследования всех народов и племен» (11, с. 271), в то время как для исторической науки Запада свойствен «европоцентризм». Работы этого цикла, связанные с «русской темой», определили положение Веселовского в русском литературоведении дореволюционного времени как главы «сравнительной школы», насчитывавшей много приверженцев среди специалистов по древней русской литературе и народной словесности (10, с. 483–484).
Третья группа работ Веселовского объединена темой исторической поэтики. В программной лекции «О методе и задачах истории литературы как науки» (1870) Веселовский дает первое – в духе культурно-исторической школы – определение задач своей науки: «История литературы в широком смысле этого слова – это история общественной мысли, насколько она выразилась в движении философском, религиозном и поэтическом и закреплена словом» (3, с. 20). В дальнейшем Веселовский уточняет понятие художественной специфики литературного творчества, определяя историю литературы как историю общественной мысли «в образно-поэтическом переживании и выражающих его формах» (4, с. 57). Эволюция поэтического сознания и его форм – это тема «исторической поэтики» Веселовского.
Поэтика Веселовского задумана как теоретическое обобщение материала эмпирических исследований, накопленного различными науками – этнографией, фольклористикой, литературоведением. Он скептически относился к априорным теориям искусства и поэзии первой половины XIX в. и противопоставлял им свой идеал «индуктивной поэтики, которая устранила бы ее умозрительные построения» и сделала бы возможным «выяснение сущности поэзии – из ее истории» (4, с. 57). «Поэтика будущего», по словам Веселовского, должна быть построена на широком сравнении фактов, взятых во всех сферах поэтического развития, что привело бы к новой, генетической классификации. В качестве «неделимой единицы сюжета» он выделяет мотив, ибо сходство объясняется не генезисом одного мотива из другого, а предположением общих мотивов, столь же обязательных для творчества, как схемы языка для выражения мысли. Метод сопоставления произведений по общим мотивам служит основанием для построения «типологических соответствий» и является следствием взгляда на развитие человечества как единый социально-исторический процесс.
Историческую «индукцию» Веселовский понимает как «сопоставление параллельных рядов сходных фактов», позволяющее «проследить между ними связь причин и следствий» (3, с. 15). Изучая ряды фактов, их последовательность, отношения между ними последующего и предыдущего, их повторяемость, исследователи обнаруживают «известную законность» и заменяют размышления о предыдущем и последующем выражением «причины и следствия». «Берем на поверку параллельный ряд сходных фактов: здесь отношение данного предыдущего и данного последующего может не повториться, или если представится, то смежные с ними члены будут различны, и наоборот, окажется сходство на более отдаленных степенях рядов. Сообразно с этим, мы ограничиваем или расширяем наше понятие о причинности; каждый новый параллельный ряд может принести с собой новое изменение понятия; чем более таких проверочных повторений, тем более вероятия, что полученное обобщение подойдет к точности закона» (3, с. 15). Научное обобщение возможно лишь в конце исследовательской деятельности, как результат массы частных обобщений, добытых из анализа целого ряда частных фактов.
Для Веселовского социально-историческая закономерность определенных явлений подтверждается их повторяемостью в аналогичных общественных условиях. Его «Историческая поэтика», отмечает Жирмунский, «постулирует идею единства и закономерности процесса развития мировой литературы, обусловленного в свою очередь единством и закономерностью исторического процесса в целом» (10, c. 490).
В «Исторической поэтике» Веселовский постоянно возвращается к мысли, что в унаследованных формах поэзии есть нечто закономерное, выработанное общественно-психологическим процессом, что поэзия «вечно творится в очередном сочетании форм с закономерно изменяющимся общественным идеалом» (5, с. 317).
Каждая новая поэтическая эпоха вращается в границах завещанных образов, формул, далеко простирающихся в области истории, от современной поэзии к древней, к эпосу и мифу, и позволяет себе лишь новые комбинации старых формул, устойчивых мотивов, которые она наполняет новым пониманием жизни. Это внутреннее обогащение содержания, этот прогресс общественной мысли в границах устойчивых поэтических формул привлекает внимание самого широкого круга исследователей – психологов, философов, эстетиков, культурологов.
В «Исторической поэтике» осуществляется попытка большого исторического синтеза. Б.М. Энгельгардт точно определил важнейшую черту «исторической поэтики» как единой «книги высшего научного синтеза», к созданию которой Веселовский стремился всю жизнь, «частью сознательно, частью бессознательно, влекомый таинственным инстинктом гениального ученого» (17, с. 13–14).
Способность к синтезу сказалась в отношении Веселовского к мифологической школе как важнейшему направлению тогдашней компаративистики. Комментируя работу Веселовского «Сравнительная мифология и ее метод», В.Я. Пропп писал: «Соотношение между тремя основными направлениями было неравное: внешне господствовала школа мифологическая. Она была представлена наибольшим количеством имен и трудов. Однако кульминационный пункт ее явно был пройден. Школа историческая или школа заимствований была менее заметна, но ближайшее будущее принадлежало ей. Школа антропологическая (этнологическая) еще только зарождалась» (цит. по: 14, с. 289–290).