Кумир
Шрифт:
Саммерс сделал паузу и поверх очков поглядел, на Манкузо. Потом спокойно положил фотографию и взял со стола винтовку. Он потянул на себя затвор: раздалось резкое металлическое клацанье.
— Автоматическая,— пояснил он.— Пятизарядная — или с обоймой на двадцать патронов. По десять в секунду.
— Кому эта игрушка положена?
— Никому. Специалистам.
— Угу…
— Снайперам из НАТО.
Росс оторвал взгляд от бумаги.
Саммерс положил оружие и взял еще один фотопринт — на сей раз это была сама
— Скорострельная, калибр 7,62. Опытный стрелок может спустить курок — и загнать всю очередь в десятку,
— А пули?
— Какие душе угодно! С мягким наконечником, пустотелые, тупоносые. Тефлон и стальной корпус. На выбор, в зависимости от того, чем ваша "мишень" защищена. И еще — какую смерть вы ей предназначили.
— А какой смертью умер Мартинес? Тяжелой? — спросил Росс.
— Первая же пуля оказалась смертельной. Остальные девятнадцать,— он пожал плечами,— так, на всякий случай.
Саммерс сложил фотопринт с изображением первой пули. За ним оказался другой фотопринт, запечатлевший вторую, идеально поразившую цель. Конец пули был деформирован, оплыл, металл сплющился: с дюжину острых как бритва краев зловеще поблескивали.
— Начинка — торид. Выпускается в Довилле компанией "Армс Ариадна". При столкновении пули с объектом происходит грибовидное растекание металла. Входное отверстие небольшое, но пуля рвет внутренности на куски. Если встречает кость, дробится. И кость тоже. Фэллон еще не знает, как ему повезло.— Саммерс отложил изображение пули в сторону.— А вот тут медяшки.— Доктор кинул полиэтиленовый пакет Россу.— Эти гильзы ребята из разведгруппы нашли на крыше Расселовского центра.
Росс поднял пакет и поднес его ближе к свету. Пустые медные гильзы зазвенели. Он расстегнул пакет и высыпал его содержимое на ладонь: гильзы от этих смертоносных патронов были почти невесомы. И почему-то в царапинах.
— Их что, уже раньше использовали?
— Профессионалы сами набивают гильзы. Тут все по второму разу.
Шесть гильз были одинаковые — медные. Седьмая — черная.
— В чем дело? — заинтересовался Росс.
— Калибр тот же самый, это не чистая медь, а сплав,— пояснил Саммерс.— При стрельбе самодельными патронами это встречается довольно часто.
— А что же вы нам скажете? — нетерпеливо спросил Манкузо.
Саммерс взял свою записную книжку и, присев на край стола, начал ее листать.
— Я производил вскрытие трупа Мартинеса. Вас это интересует?
— Да пошел он к едреной матери,— буркнул Манкузо.— Ну тюкнули парня, ну умер. Подумаешь тоже…
— Но он бы и так умер.
— То есть как это? — изумился Росс.
— У полковника Мартинеса был СПИД!
Росс перестал писать.
Прямо над его ухом Манкузо брякнул:
— Значит, он педик. Там у них таких полно.
— Но он был женат. У него трое…— Саммерс полистал книжку, вздохнул и, покачав головой, уточнил:—
— Ну и что, значит, он работал и задом и передом.
— Но он был набожным католиком. Каждый день молился.
Манкузо поднялся со стула.
— Послушайте, док [13] , все эти херувимчики только тем и занимаются…
Саммерс положил записную книжку на стол.
13
Сокращенно от "доктор" — фамильярная форма обращения.
— Вы, Манкузо, просто подонок! Подозреваете человека, который…
Манкузо пожал плечами, поправил галстук.
— Куда это вы клоните, док? — Росс насторожился.
— Два дня назад этот полковник был в госпитале "Уолтер Рид" на обследовании. Полном обследовании. Как положено военнослужащим. Сердце, кровь — словом, все… И вот вчера его душа отлетает на небо.
— Ну и?…
Саммерс снял очки.
— В понедельник анализ показал, что СПИДа у него нет. А во вторник — что есть. Тут может быть только одно объяснение.
— Ну и?…
— Кто-то там в госпитале впрыснул ему зараженную кровь.
Наступило продолжительное молчание.
— Ловко сработано,— буркнул Манкузо.
12.10
Терри чувствовал себя уже лучше. Руки перестали дрожать, зрение прояснилось. Он сидел на кровати, подложив под голову подушки, и, водрузив очки на кончик носа, перебирал груду лежавших перед ним на одеяле телеграмм. Рядом с ним сидела Салли, положив свой желтый блокнот на край кровати. Она пыталась разобрать сделанные сю же самой стенографические записи, но не могла.
— Прошу прощения. Этот сенатор… Фултон или Фулам?
Терри снял с носа очки.
— Ты устала,— произнес он с нежностью.
С утра на них обрушился прямо-таки поток телефонных звонков. В конце концов Салли договорилась с телефонисткой на коммутаторе, чтобы та больше не соединяла их с городом, а лишь записывала, кто звонит. В палату без конца входили сестры, неся корзины с цветами, шоколад и фрукты. Тогда Салли попросила начальство, чтобы им доставляли только визитки, а приношения распределяли между другими пациентами.
То и дело забегал Крис Ван Аллен с очередной телеграммой от какого-нибудь сенатора, от главы правительства одной из зарубежных стран, от губернатора штата, от избирателей, от друзей. У Салли просто голова шла кругом.
— Я не устала,— ответила она.— Совсем нет.
Терри улыбнулся и, накрыв ее ладонь своей, чтобы Салли перестала наконец записывать в блокноте, спросил:
— А не сбегать ли тебе за парой порций сливочного мороженого?
В ответ Салли тоже улыбнулась.