Куноичи
Шрифт:
— Надышалась? Идём уже, почти пришли.
Идти на самом деле оказалось недалеко: в какой-то момент Плагг завис в воздухе и нырнул сквозь одну из дверей. Щёлкнул замок, провернулась ручка. Тен-Тен поспешила войти, не дожидаясь приглашения.
Это была кладовка. Небольшая комнатка со свободным пространством не больше одного татами(2). Тен-Тен не видела стен — те были заставлены шкафами с таинственным содержимым.
В один из этих шкафов её и позвал Плагг. Проглотив вопросы, Такахаши открыла дверцу и едва не закашлялась: пахло старой одеждой и химикатами.
— Ничего, потерпишь, —
Вещи, — это были какие-то дублёнки и рубашки, очевидно женские, — оказались сдвинуты в одну сторону, так что Тен-Тен смогла залезть в шкаф и даже сесть в нём. Плагг закрыл дверцу и нырнул в волосы Такахаши: по пути сюда она по привычке сделала пучок. Кажется, котёнку он нравился.
— Добрый день, — услышала Тен-Тен тонкий голосок. — Ах да. Зрение людей… сейчас.
Перед лицом девушки появилось мягкое лиловое свечение. В нём порхал мотылёк — слишком большой для насекомого и довольно маленький для квами. Тен-Тен, конечно, пока видела только Плагга… но кот был явно крупнее этого крошечного создания.
Нурру, — а кто это ещё мог быть, — был, как и все квами, очень странным: огромная голова на спичечном тельце, нежно-фиолетовая кожа, крылья за спиной. Между большими глазами, словно чёлка, была прорисована спиралька, уходящая к макушке.
Нурру не выглядел опасным, совершенно. Было странно осознавать, что именно из-за этого существа Тен-Тен уже несколько раз чуть не встретилась с Шинигами досрочно. Великая сила в таком странном пристанище.
— Я рад наконец познакомиться с тем, кто нам может помочь. Спасибо большое.
Мотылёк поклонился, и Тен-Тен автоматически ответила на это глубоким кивком. Нурру выглядел утомлённым: под большими глазами залегли более тёмные полосы, уголки широкого рта оказались опущены. Даже сияние квами выглядело тускло, словно на него уходили последние силы.
— Нет, это не так, — сказал Нурру, когда Тен-Тен высказала своё предположение. — Это просто индикатор того, что я действительно устал… Давайте перейдём к делу: времени у нас не так много.
Тен-Тен подтянула колени к груди. Нурру уселся на одну коленку и сложил крылышки. Из-за этого он стал выглядеть ещё меньше, чем был.
— Я знаю, что Плагг наверняка обещал, что я отвечу на все вопросы, — сказал мотылёк, смотря на Тен-Тен большими печальными глазами, — но вы наверняка не знаете, что спрашивать, так что позвольте мне просто… рассказать.
У Тен-Тен не было никаких возражений на это.
Нурру начал свой рассказ слишком далеко — с момента падения Вавилонской башни. Тен-Тен внимательно слушала, не перебивая. Если мотылёк говорит об этом, значит, потом информация как-то пригодится.
— Желание людей увидеть Бога было таким сильным, что они решили построить башню-лестницу, ведущую на небо. Они строили этаж за этажом, поднимаясь всё выше и выше… я помню, что воздух становился разреженным, и моему прежнему Хозяину было трудно дышать. Он был одним из рабочих.
— Звучит странно, — заметила Тен-Тен. — Что насчёт физики? Такая высокая башня должна была ходить из стороны в сторону, хотя бы из-за ветра.
— Магия способна и не на такое. Строительство
— А строители?..
Нурру печально кивнул.
— Умирали, само собой. Лишались сознания из-за недостатка воздуха, от переутомления или из-за головокружения — и летели вниз, разбиваясь. Башня стояла в крови, росла из неё.
Тен-Тен поморщилась, представив эту картину. Ничего хорошего: если строительство на самом деле велось в таких масштабах, то людей там должно было погибнуть… мягко говоря, очень много. Наверняка счёт шёл даже не на сотни, а на тысячи — удивительная цифра для древности.
— Правитель и его советники были одержимы идеей дотянуться до бога. Вероятно, они думали, что, достигнув облаков, где он сидит, они и сами станут подобны ему… так что строительство продолжалось, несмотря на потери.
Масштаб смертности, описываемый квами, был невообразим. Поглощённые идеей собственной божественности правители покупали рабов, захватывали пленных в соседних странах, вводили обременительные законы для граждан Вавилона. Город-государство оказался охвачен лихорадкой: пропаганда, вводимая жрецами, заставляла обычных людей поддерживать строительство. Кто-то отдавал деньги, другие приводили на стройку собственных детей.
Нурру считал, что в желаниях правителя не было магии; лишь его сумасшествие, корысть и гордыня. И от этого становилось страшно.
— У владелицы Талисмана Мыши была дочка, названная в честь богини. Маленькой Иштар исполнилось восемь лет, когда мальчика, в которого она была влюблена, отвели на стройку. Больше Иштар его не видела.
Нурру замолчал на несколько секунд. Глаза его были расфокусированы: квами полностью погрузился в неприятные воспоминания, вновь переживая то, что было прежде.
— Иштар расспрашивала родителей, куда делся её друг. Ей рассказали про стройку, про идею достигнуть бога — то, что родители в Вавилоне обычно рассказывали своим детям. Её мать показала девочке Талисман Мыши, отец, — он был носителем Быка, — дал ей в руки свой Камень Чудес. Родители говорили Иштар, что её друг, вероятно, умер. Что при строительстве многие умирают, но это нормально.
Иштар слушала своих родителей и понимала, что в их словах — только сумасшествие. Мальчик, что ей нравился, был её ровесником; она спросила, отвели бы её родители на стройку, если бы это потребовалось. Отвели бы они её на смерть?
— Да, — просто ответила её мать. — Потому что, когда наш правитель станет богом, все мы обретём нечто большее, чем жизнь.
Это ужаснуло Иштар. Она сжала в руках Талисманы Быка и Мыши, посмотрела на родителей и сделала то, что может только в этой ситуации ребёнок — она загадала желание.
— Если бог есть… если он есть, то он от вашей башни не оставит ни камня, ни воспоминания! Никто не должен строить что-то столь отвратительное!
Тен-Тен кивнула. Библейский вариант истории она знала: после разрушения башни люди, строящие её, перестали друг друга понимать и разошлись по свету. Так появилось разделение на языковые группы.